По свидетельству генерала а а брусилова к февралю 1917 г вся армия была подготовлена к революции

Это обострило отношения в деревне между беднейшим крестьянством и зажиточными. По свидетельству генерала А.А. Брусилова, «к февралю 1917 года вся армия была подготовлена к революции». Принципиальная несовместимость политико-правового идеала либерализма и социалистов была ясна и до Февральской революции. Демократизация армии в России в 1917 году — процессы, которые широко развернулись в бывшей Русской императорской армии (в феврале 1917 года переименованной в «Революционную армию свободной России») сразу после Февральской революции. В этот судьбоносный период – летом 1916 года – два генерал-адьютанта русской армии – начальник Штаба Верховного Главнокомандующего генерал от инфантерии М. В. Алексеев и главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал от кавалерии А. А. Брусилов. В этой статье мы оставим рассуждения и позволим ответить на этот вопрос мнением выдающегося русского генерала Алексея Алексеевича Брусилова. Интересную статью о проблемах русской армии накануне Первой Мировой Войны, можно читать здесь.

Лев Амелин - Роль личности в военных событиях

Источники и литература 1. Хрестоматия по истории России: Учеб. Орлов и др. Гражданская война в России: перекресток мнений.

Деникин А. Очерки русской смуты. История России с древнейших времен до конца ХХ века: Учеб.

Горинов, А. Горский и др. История России с древнейших времен до наших дней: учеб.

Сахаров, А. Боханов, В. Шестаков; под ред.

Коган Л. Литвин А. Гражданская война.

Новейшая отечественная история. Лубкова: В 2 кн. Орлов А.

История России с древнейших времен до наших дней. Поляков Ю. Телицын В.

Еще 6,3 млрд. Таким образом, внутренние и внешние займы покрывали расходы менее чем наполовину, а обыкновенные доходы несмотря на формальное увеличение некоторых налогов фактически даже уменьшились, и оставалось единственное средство финансирования войны — печатание бумажных денег. В конечном счете, к денежным эмиссиям были вынуждены прибегать и другие страны, но в России — ввиду отмеченных обстоятельств — эмиссия приобрела безудержный характер. По подсчетам А. Эмиссия необеспеченных кредитных билетов должна была привести к галопирующей инфляции. Естественным следствием такого положения был рост цен см. Во всем мире и во все времена реакция производителей на инфляцию одинакова: наблюдая быстрый рост цен, землевладельцы и крестьяне придерживают свой товар, чтобы, подать его с большей выгодой, когда цена возрастет. На рынке появляется дефицит хлеба, от которого, в первую очередь, страдают горожане.

Цены в городах быстро растут, у булочных выстраиваются длинные очереди, и массовое недовольство приводит к спонтанным вспышкам голодных бунтов, которые иногда превращаются в большие восстания. Примеры такого развития событии хорошо известны в истории, и мы напомним лишь один из них - это события Великой Французской революции. Количество денег в обращении, индекс цен, и число голодных бунтов в городах без Сибири, Закавказья, Кавказа и Донской области по полугодиям[23]. В 1792 году, во время войны Франции с Австрией и Пруссией, военные расходы финансировались за счет эмиссии ассигнаций, стоимость которых быстро падала. Уже в ноябре 1792 года Сен-Жюст говорил, что «система торговли зерном опрокинута неумеренной эмиссией денежных знаков» и предупреждал о грядущих восстаниях[24]. Напуганное правительство ввело максимальные цены на зерно, но максимум не соблюдался. Воспользовавшись создавшимся положением, якобинцы сумели превратить стихийное экономическое движение в политическое и объединили лозунги твердой цены на хлеб, изгнания из Конвента жирондистских депутатов, ареста подозрительных и др. Организованное якобинцами вооруженное выступление национальной гвардии 31 мая — 2 июня одержало победу, Робеспьер пришел к власти, но продовольственное положение не улучшалось.

Затем последовало введение продразверстки с конфискацией всех излишков по твердым ценам и частичная национализация экономики; сопротивление недовольных было подавлено с помощью «революционного террора»[25]. Аналогия в развитии событий в России и в революционной Франции бросалась в глаза, и о ней начали говорить еще до начала русской революции. Барк, выступая на Петроградской конференции стран Антанты, сообщал, что цены в России поднялись в 4-5 раз, намного больше, чем в других воюющих странах, что если курс рубля не будет поддержан, то «возможна катастрофа, как во время французской революции»[26]. Видимые запасы «главных хлебов» млн. В 1916 году положение с продовольственным снабжением становилось все более тяжелым. График на рис. Эти запасы предназначались, в основном, для снабжения городов; обычно они достигали максимума в осенние месяцы, когда на рынок поступал хлеб нового урожая. В ноябре 1915 года запасы составили 65 млн.

Но — в отличие от предыдущих лет - осенью 1916 году запасы не возросли. Урожай 1916 года был значительно хуже, чем 1915 году, и, наблюдая рост цен в предыдущий период, производители, как помещики, так и крестьяне не продавали хлеб. Инфляционные ожидания были таковы, что ходили слухи о будущем десятикратном увеличении цен. В результате зерно не попало на склады, оставшись в деревне, и запасы постепенно уменьшились почти до нуля — то есть население городов было обречено на голод[28]. В октябре 1916 года было закуплено 49 млн. Правительство осознало, что сам по себе хлеб уже не придет на рынок и необходимо принимать срочные меры. Риттих подписал постановление о введении продразверстки. Для каждой губернии устанавливался объем государственных закупок по твердым ценам, далее он распределялся по уездам и в течение 35 дней должен был доведен до производителей — помещиков и крестьян.

В течение 6 месяцев разверстанное количество хлеба было необходимо сдать государственным уполномоченным. Всего предполагалось закупить 772 млн. Риттих предполагал, что он «за три недели поставит на ноги продовольственное дело в империи», однако к началу февраля министр был вынужден признать невыполнимость своего плана. Многие губернии требовали уменьшить размеры разверстки, крестьянские общины и помещики отказывались выполнять задания[30]. В конечном счете, к лету 1917 года, уже после революции, было собрано в счет разверстки не более 170 млн. В декабре 1916 года было начато изъятие хлеба из сельских запасных магазинов, в которых деревенские общины хранили запасы на случай голода. Эта мера вызвала бурный протест крестьян и была отменена после того, как столкновения с полицией приняли массовый характер. Были введены надбавки к твердым ценам за доставку зерна на железнодорожные станции; широко использовались угрозы реквизиции у не желавших продавать хлеб помещиков — но крестьянам грозить реквизициями не решались.

В декабре удалось закупить 63 млн. К концу 1916 года продовольственный кризис в городах принял катастрофический характер. Многочисленная мемуарная литература свидетельствует об отсутствии хлеба, огромных очередях у продовольственных магазинов в столицах. Тяжелым было положение и в других городах, даже на Черноземье, где в соседних с городами деревнях от хлеба ломились амбары. В Воронеже населению продавали только по 5 фунтов муки в месяц, в Пензе продажу сначала ограничили 10 фунтами, а затем вовсе прекратили. В Одессе, Киеве, Чернигове, Подольске тысячные толпы стояли в очередях за хлебом без уверенности что-либо достать. В декабре 1916 года карточки на хлеб были введены в Москве, Харькове, Одессе, Воронеже, Иваново-Вознесенске и других городах — но по карточкам выдавали очень мало и нерегулярно. В некоторых городах, в том числе, в Витебске, Полоцке, Костроме, население голодало[33].

Некоторые авторы утверждают, что в непоставках хлеба были повинны железные дороги, не справлявшиеся с перевозками из-за изношенности подвижного состава и снежных заносов, что хлеб был, но он лежал на станциях[34]. Данные, приводимые Н. Кондратьевым, говорят, что это не так. Голод должен был неизбежно породить волну стихийных восстаний и бунтов. На графике, изображенном на рис. Число голодных бунтов росло одновременно с ростом цен. Едва ли не большинство участников бунтов составляли женщины. Участие женщин и справедливый характер требований доведенных до отчаяния людей вызывали сочувствие среди привлекаемых для подавления волнений солдат и казаков.

Во время голодного бунта 2-3 мая 1916 года в Оренбурге казаки впервые отказались выполнять приказ атаковать толпу. В дальнейшем такое поведение солдат и казаков стало достаточно типичным: в 1916 году было 9 таких случаев[37]. Количество голодных бунтов и случаев неповиновения войск нарастало как лавина. Неповиновение, ненадежность войск — это было еще одно характерное проявление военного кризиса, наблюдавшееся почти во всех войнах, которые вела Россия. Как отмечалось выше, ненадежность войск была порождением глубокого социального раскола, поразившего русское общество. Во времена войны не проводилось социологических опросов, но лучшим ответом на вопрос о лояльности народа к власти было количество сдавшихся в плен. На 100 убитых в русской армии приходилось 300 пленных, а в германской, английской и французской армиях — от 20 до 26, то есть русские сдавались в плен в 12-15 раз чаще, чем солдаты других армий[38]. Сдача в плен — таков был ответ русского крестьянина на вопрос о любви к царю и помещику.

О распространении добровольной сдачи в плен говорят многие историки, опирающиеся на анализ фронтовой корреспонденции[39] необходимо особо отметить фундаментальное исследование О. Характерно одно из солдатских писем: «От чистого сердца сознаюсь, что почти все солдаты стремятся попасть в плен, особенно в пехоте… Почему наша Россия оказалась в таком плохом положении, а потому, что наше правительство заглушило жизнь бедного крестьянина, которому не за что класть свою голову…»[41] Помимо сдачи в плен, массовый протест принимал и другие формы. Резко возросло число дезертиров, по некоторым оценкам к началу 1917 года оно составляло 1,5 млн[42]. Осенью 1916 года произошли восстания нескольких тысяч солдат на тыловых распределительных пунктах в Гомеле и Кременчуге; возможность большого солдатского мятежа становилась все более реальной[43]. Уже в 1916 году в правительственных документах появился термин «ненадежные части». В особой сводке, представленной председателю Совета министров в начале 1917 года, говорилось: «Возможность того, что войска будут на стороне переворота и свержения династии, допустима, так как, любя царя, они все же слишком недовольны всем управлением страны»[44]. Командующий Юго-Западным фронтом А. Брусилов писал: «Можно сказать, что к февралю 1917 года вся армия… была подготовлена к революции»[45].

Генерал А. Крымов говорил председателю Думы М. Родзянко незадолго до Февральской революции: «Армия в течение зимы может просто покинуть окопы и поле сражения. Таково грозное, все растущее настроение в полках»[46]. Еще более опасным для властей было положение на флоте. Генерал-губернатор Кронштадта Р. Вирен писал в Главный морской штаб в сентябре 1916 года: «Достаточно одного толчка из Петрограда, и Кронштадт вместе с судами, находящимися сейчас в кронштадтском порту, выступит против меня, офицерства, правительства, кого хотите. Крепость — форменный пороховой погреб, в котором догорает фитиль — через минуту раздастся взрыв… Мы судим, уличенных ссылаем, расстреливаем их, но это не достигает цели.

Осенью 1916 года повышение хлебных цен породило новую волну голодных бунтов и забастовок в промышленных районах. Рабочие направились к казармам, где размещалось 12 тысяч солдат 181 полка, и солдаты присоединилась к рабочим правда, они не имели оружия. Казаки отказались стрелять в народ, на подавление бунта был брошен лейб-гвардии Московский полк, после ожесточенных столкновений огромные толпы рабочих и солдат были рассеяны, 130 солдат было арестовано[48]. События 17-19 октября по многим признакам нехватка хлеба как главная мотивация, стихийность, внезапность, участие женщин, переход солдат на сторону народа, отказ казаков стрелять в толпу напоминают события 23-28 февраля 1917 года, и Л. Хеймсон назвал их репетицией февральской революции[49]. Эта «репетиция» настолько встревожила Министерство внутренних дел, что оно спешно разослало циркулярные телеграммы с целью выяснить обстановку на местах. Васильев представил доклад, суммирующий донесения из губерний. В докладе говорилось, что во всех без исключения донесениях главной причиной «озлобления масс» называется «чудовищно растущая дороговизна».

Указывалось, что в Москве и Петрограде «оппозиционность настроений» намного превосходит уровень 1905 года, и что если обстоятельства не изменятся, то в обоих городах «могут вспыхнуть крупные беспорядки чисто стихийного характера». Особо отмечалось донесение начальника Кронштадского гарнизона, который предупреждал, что на подавление беспорядков войсками рассчитывать нельзя ввиду их ненадежности[50]. Мы не упоминали до сих пор о деятельности либеральной оппозиции, кадетов и октябристов. Это объясняется тем, что события определялись глобальными экономическими и социальными процессами и не зависели от воли и желания партий. Гучков свидетельствует, что на совещании в сентябре 1916 года либералы говорили о надвигающемся всеобщем бунте и признавали, что события идут «независимо от воли и желания собравшейся группы»[51]. Осенняя вспышка стихийных волнений в городах убедила либеральную оппозицию, что страна стоит на грани революции. Шаховский, Ф. Кокошкин и В.

Колчак и многие видные военные работники Советской России бывший генерал М. Бонч-Бруевич, бывшие полковники И. Вацетис, С. Каменев и Б. Шапошников, бывший подпоручик М. Офицеры военного времени, масштабное ускоренное производство которых происходило в годы Первой мировой войны, представляли собой совсем иную среду. Источники производства в офицерские чины этой категории лиц были крайне разнородны.

Офицером военного времени мог стать не нюхавший пороха выпускник университета или, например, участвовавший во многих кампаниях простой необразованный казак, выслуживший унтер-офицерское звание, а затем за боевое отличие произведенный в офицеры. Социальный состав офицерства военного времени был очень широк и демократичен. Существенно различались квалификация и уровень подготовки этих людей. Многие из них не связывали свою жизнь с военной службой. Фактически эта категория офицеров представляла собой срез всего русского общества и в большей степени отражала не офицерское мировоззрение, а мировоззрение тех слоев населения, из которых такие офицеры происходили. Они были гораздо хуже подготовлены к управлению войсками, чем кадровые офицеры, и их сложнее отнести к военным профессионалам. Но, вполне естественно, в среде офицеров военного времени было множество сторонников народнических взглядов, приверженцев левых политических течений например, первый советский Верховный главнокомандующий Н.

Крыленко, а также С. Лазо, М. Тер-Арутюнянц, И. Федько, Н. Щорс и др. И конечно, такие офицеры приняли как Февральскую, так и Октябрьскую революции и активно поддержали большевиков. Характерно восприятие этих групп офицерства населением.

Капитан И. Ильин записал в дневнике 21 июня 1918 г. Гражданская война привела к невиданному прежде расколу русского общества. Она стала одним из сложнейших жизненных испытаний для офицеров старой русской армии. В условиях взаимного ожесточения сторон и эскалации вооруженного конфликта от их выбора, в немалой степени зависел исход борьбы, дальнейший путь развития России и новых независимых государств, возникших на руинах Российской империи. Как и все население бывшей Российской империи, офицерство также оказалось расколотым между красными, белыми и сторонниками национальных государств. На конкретных примерах расколотых офицерских семей отчетливо виден братоубийственный характер Гражданской войны.

У раскола офицерства были социальные причины, усугублявшиеся политическим и мировоззренческим разделением. В то же время немалая часть офицеров предпочла уклониться от вовлечения в братоубийство и заняла нейтральную позицию, а некоторые приняли участие в «зеленом» движении, сражаясь против всех. Даже спустя столетие после революционных событий не утихают острые споры, а порой и спекуляции по поводу того, с кем же оказалось тогда русское офицерство. Статистика По различным оценкам, к октябрю 1917 г. В пехотных полках действующей армии к ноябрю 1917 г. Кадровый офицерский состав в основном сохранили и казачьи войска. Всего в Красной армии оказались примерно 2500 бывших генералов и штаб-офицеров то есть полковников и подполковников.

Кроме того, свыше полутора тысяч военспецов были лицами с высшим общим военным образованием — выпускниками Императорской Николаевской военной академии. В результате комплектования по добровольческому принципу в первой половине 1918 г. Красная армия пополнилась незначительным количеством бывших офицеров. Увеличение набора произошло только после перехода к принудительным мобилизациям. К сентябрю 1918 г. По другим данным, призывы по декретам от 29 июля, 2 и 29 августа и 3 сентября дали РККА к 7 октября 1918 г. Отдельные категории бывших офицеров практически не были представлены в Красной армии.

Прежде всего, речь идет о сохранившем за годы Первой мировой войны свой кадровый состав казачьем офицерстве, которое почти целиком перешло на сторону антибольшевистских сил. Тем более что казачьи области находились на окраинах, где советская власть была слабее, чем в центре, и откуда началось активное сопротивление большевикам по всей России. Численность военспецов существенно возросла лишь к концу 1918 г. В данных о численности бывших офицеров и военных чиновников в Красной армии есть существенные разночтения. По официальным отчетам Всероссийского главного штаба Сведения о командном составе и лицах административно-хозяйственной службы Красной армии за 1918—1919 гг. Итого 122,3 тысячи человек. По подсчетам на основании документов учета бывших белых офицеров советскими органами госбезопасности, военные чиновники составляли до трети от общего числа зарегистрированных [8].

Однако для Гражданской войны характерно другое соотношение офицеров и чиновников. Так, по данным о составе антибольшевистских формирований Северо-Запада России в конце 1918 г. Соответственно, из 122,3 тысячи офицеров и чиновников могло быть около 108 тысяч бывших офицеров. Но, возможно, в эту статистику включены и унтер-офицеры. По другим данным, с марта 1918 по 15 июня 1920 г. Остальные — 132 054 человека представляли собой бывших офицеров, военных чиновников и унтер-офицеров до 22 тысяч человек. За вычетом унтер-офицеров, бывших офицеров и чиновников остается около 110 тысяч человек.

Таким образом, только бывших офицеров могло быть порядка 98 тысяч человек. К концу Гражданской войны в РККА служили и свыше 14 тысяч бывших белых офицеров, сведения о них, видимо, включались и в приведенные выше показатели. По окончании широкомасштабной Гражданской войны в 1921 г. Итого как минимум 15 396 бывших офицеров [10]. Происходили и другие увольнения, но на данный момент нет сведений о том, какую часть из них составляли бывшие офицеры. По оценке Р. Абинякина, на службе оставались до 32 544 бывших офицеров [11].

Очевидно, что на стороне красных оказалось весьма значительное количество офицеров. Часть была призвана по декретам, часть кустарно мобилизована. О многочисленности военспецов свидетельствуют собранные исследователями персональные данные по нескольким компактным группам внутри офицерского корпуса. Автором этих строк составлена и на протяжении многих лет совершенствуется база данных по специалистам Генерального штаба выпускникам и слушателям Николаевской военной академии , принимавшим участие в Гражданской войне в России 1917—1922 гг. Удалось установить, что в Гражданской войне так или иначе участвовали не менее 2837 выпускников и слушателей академии, включая ускоренные курсы периода 1916—1919 гг. Через ряды Красной армии прошли не менее 1579 выпускников академии, через ряды белых армий Юга России — 1082, через белые армии Востока России — 641, через украинские армии — 426 офицеров [12]. Как же разделился Генштаб в процентных величинах?

Точные расчеты осложняет то обстоятельство, что немало генштабистов успели послужить в нескольких противоборствующих лагерях. Чтобы преодолеть это затруднение, автором был проведен подсчет по местам службы офицеров. Таким образом, через ряды белых армий прошло несколько больше «академиков», чем через Красную армию. Свою роль в этом сыграло наличие у белых старой академии, осуществившей в 1919 г. Это превосходство не принесло белым победы, тем более что оно было невелико. Даже Южный фронт белых насчитывал в своих рядах в полтора раза меньше выпускников академии, чем Красная армия. Этот высокий показатель достигнут за счет гетманской армии П.

Скоропадского, которая считалась украинской национальной лишь формально и приняла в свои ряды сотни выпускников академии. За вычетом этих данных процент выпускников академии в национальных формированиях остается крайне незначительным. Помимо генштабистов известны персональные данные о размежевании 219 доживших до начала Гражданской войны авиаторов — георгиевских кавалеров Первой мировой: 89 из них служили в белых армиях в том числе 14 позднее сдались РККА и служили в ней, один остался в России, но скрывался под чужой фамилией , 65 — в РККА в том числе из РККА 7 перешли в белые и 2 — в национальные армии, а также 1 — к «зеленым» , 3 — в национальных армиях и 10 уклонились от участия в Гражданской войне. Судьбы 52 летчиков не установлены [13]. Следует принимать во внимание и то, что перейти на сторону противника летчикам было объективно проще, чем представителям других военных специальностей. Известны данные и о службе 61 кавалера ордена Св. Георгия 2-й и 3-й степени — в основном представителей высшего командного состава.

Можно вывести определенную закономерность: чем выше был должностной и образовательный статус офицеров, тем больше их могло оказаться у противников большевиков. Имеются и относительно точные данные об офицерах флота, хотя в силу своей специфики они заметно выпадают из общей тенденции размежевания офицерства. К марту 1921 г. На чьей же стороне оказалось русское офицерство? У историков нет единого ответа. Причины кроются как в отсутствии достаточной документальной базы для расчетов в связи с многочисленностью офицерства, так и в идеологических пристрастиях. По подсчетам А.

По мнению С. Волкова, сюда должны быть включены и военные чиновники [17]. Волков занижает численность военспецов, завышая данные об офицерах белых армий, но его рассуждения содержат противоречие, поскольку он указывает, что в РККА могли служить не более 68 тысяч офицеров, или что их было даже примерно 50 тысяч включая в 75 тысяч 24 тысячи врачей и военных чиновников , или же что только бывших офицеров в РККА насчитывалось 55—58 тысяч [18]. По оценке С. Волкова, следующего за А. Около 70 тысяч офицеров, по его мнению, эмигрировали, 85—90 тысяч погибли, а 110 тысяч остались в Советской России [20]. Эти подсчеты вызывают обоснованные сомнения и вопросы.

Прежде всего, к настоящему времени нет каких-либо документальных подтверждений того, что в белых армиях могли служить 160 тысяч офицеров. Неясно, как могло оказаться, что у белых, контролировавших малонаселенные окраины, служили втрое больше офицеров, чем у красных, контролировавших густонаселенный центр страны. Очевидно, что мобилизации у красных были организованы значительно лучше, чем у белых, что напрямую отразилось на численности противоборствующих армий. Непонятно и то, почему красные, по версии С. Волкова, мобилизовали такое незначительное в сравнении с белыми количество офицеров. Подсчеты С. Волкова не учитывали переходы офицеров из армии в армию.

Кроме того, они, очевидно, включали и лиц, произведенных в офицеры уже в рядах белых армий при этом прямой советский аналог — красные командиры, прошедшие подготовку после 1917 г. Как же разделилось все офицерство? Ответить на этот важнейший вопрос помогают сравнительно точные данные по ряду фронтов и армий. Так, в Сибирской армии к 1 октября 1918 г. На март — апрель 1919 г. На Восточном фронте белых к 1 июля 1919 г. Есть данные о том, что к августу 1920 г.

На Севере России к февралю 1920 г. Поименно известны около 2400 офицеров, служивших у белых на Севере за весь период Гражданской войны, включая произведенных в офицерские чины белыми в том числе и по окончании боевых действий [27]. В различных украинских армиях в 1919—1922 гг. Скоропадском в 1918 г. Всего через украинские армии могли пройти до 12 тысяч бывших офицеров русской армии. В польской армии к марту 1920 г. Финский офицерский корпус на 1919 г.

Офицерский корпус литовской армии к 1 июля 1920 г. Общая численность латвийского офицерского корпуса к 1920 г. В эстонской армии на ноябрь 1918 г. К сожалению, нет точных данных об офицерском корпусе армий закавказских государств. Оценочно в армянской армии служили около 1500 офицеров [33] , в азербайджанской — до 1000, в грузинской — несколько тысяч. Таким образом, в национальных армиях оказались не менее 26 тысяч офицеров. Наибольшую сложность представляет определение численности офицеров на Южном фронте белых.

Есть данные о том, что к середине 1918 г. Если исходить из того, что численность армии в июне 1918 г. По официальным данным, к 5 18 июля 1919 г. Деникина из 244 890 солдат и офицеров, включая и нестроевых, было только 16 765 офицеров [35]. К сентябрю 1920 г. Лукомского, числились 50 тысяч офицеров [36]. На сегодня это максимальное документированное количество пусть и в мемуарном свидетельстве чрезвычайно осведомленного генерала офицеров у белых.

Сведения о боевом составе, имевшиеся в штабе армии, дают намного меньшие цифры. Так, боевой состав ВСЮР к 1 14 июля 1920 г. Эти данные примерно стыкуются со статистикой офицеров, оказавшихся в эмиграции. На февраль 1922 г. В Королевстве сербов, хорватов и словенцев и в Болгарии к 1 марта 1922 г. По данным ГПУ, в Болгарии к лету 1922 г. В 1, 2, 3 и 4-м отделах РОВС в начале его существования включая воинские части, группы, офицерские общества и союзы состояли до 25 293 офицеров, причем в это число входили ветераны всех белых фронтов, оказавшиеся в эмиграции на территории Европы [41].

В СССР к концу 1923 г. На особом учете ОГПУ к 1 сентября 1924 г. Остается открытым вопрос о потерях офицеров белых армий как в боях, так и в результате репрессий при попадании в плен , а также о численности произведенных в офицеры непосредственно в белых армиях. С учетом потерь, плена, ротации кадров и многочисленных переходов офицеров из лагеря в лагерь через Красную армию могли пройти около 100 тысяч офицеров, что подтверждают приведенные выше архивные данные. Не менее 26 тысяч прошли через национальные армии. Через белые армии включая произведенных в белых армиях могли пройти от 110 тысяч до 130 тысяч офицеров в том числе 70—90 тысяч через белые армии Юга России, порядка 30 тысяч через Восточный антибольшевистский фронт и не более 10 тысяч через прочие фронты. Немалая часть офицеров перетекала из одного лагеря в другой пленными и перебежчиками, поэтому приведенные показатели неизбежно будут накладываться друг на друга.

Значительным было и количество офицеров, уклонившихся от участия в Гражданской войне только на Юге России таких были десятки тысяч. Таким образом, окончательный ответ на вопрос, сколько офицеров оказалось у красных, а сколько — у их противников, остается задачей будущих исследований. Военные специалисты в Красной армии Сразу после большевистского переворота новые хозяева России осознали, что без привлечения на свою сторону квалифицированных командных кадров из офицеров им новой армии не создать, равно как и не обеспечить защиту своего режима от многочисленных врагов. Между тем, вопрос привлечения офицерства на сторону красных был непростым, так как большевики и их союзники, левые эсеры, взяли власть на волне разложения старой армии, солдатской вседозволенности, невиданного унижения и массовых убийств офицеров. Придя к власти, они продолжили прежний курс, который неизбежно должен был оттолкнуть офицеров. Было отменено ношение погон, упразднены воинские звания. Само слово «офицер» стало символом классового врага, вызывало подозрения в контрреволюционности, и в Красной армии вместо него был введен в обиход эвфемизм «военный специалист» военспец.

Негативное восприятие большевиков объединяло многих офицеров. В среде патриотически настроенного офицерства был распространен взгляд на представителей этой партии как на врагов России, предателей, прямых наймитов Германии, стремившихся к поражению собственной страны в мировой войне и заключивших в 1918 г. Этот взгляд был не далек от действительности и служил одной из причин перехода офицеров на сторону антибольшевистских сил. Почему же офицеры, которым большевистский режим был во многом враждебен, все же шли в Красную армию добровольно еще до перехода к мобилизациям летом — осенью 1918 г.? Активное выражение собственной гражданской позиции — удел меньшинства в любом обществе. Не являлось исключением и русское офицерство. Громадное большинство офицеров представляли собой инертную массу, которая по выработанной за годы службы привычке слепо исполняла приказы сверху и продолжала оставаться на своих местах и после октябрьского переворота.

Поскольку большевики взяли под контроль центр страны, где располагались все органы центрального военного управления, а также прифронтовую полосу нескольких фронтов и Ставку, значительная часть офицерства таким путем, как бы по инерции, перешла из учреждений старой армии в те же, но видоизмененные органы новой, Красной армии. Например, большинство работников Ставки остались на своих местах после смены власти. В этом смысле период перехода от структур старой армии к Красной армии может быть назван инерционным. Многие попавшие таким путем в новую армию считали, что служат своей стране безотносительно правящего режима. Например, генерал-майор А. Балтийский прямо заявлял о себе и своих единомышленниках: «И я, и многие офицеры, шедшие по тому же пути, служили царю, потому что считали его первым из слуг отечества, но он не сумел разрешить стоявших перед Россией задач и отрекся. Нашлась группа лиц, вышедших из Государственной думы, которая взяла на себя задачу продолжать работу управления Россией.

Что ж! Мы пошли с ними, помогая им как только могли и работая не для них, а для пользы Родины. Но они тоже не справились с задачей, привели Россию в состояние полной разрухи и были отброшены. На их место встали большевики. Мы приняли их как правительство нашей Родины и также по мере сил стремились помочь им в их работе. В политику мы в то время не вмешивались и действовали по признаку преемственности власти» [44]. Подобная позиция едва ли может быть названа гражданской, но она была достаточно распространена.

Лишь меньшая часть офицерства по идейным причинам, осознанно, пошла на сотрудничество с большевиками. Но такие люди были. К примеру, после июльских событий 1917 г. Потапов, связанный с большевиками М. Кедровым и руководителем так называемой военки — военной организации большевиков — Н. Подвойским [45]. По свидетельству Кедрова, генерал Потапов еще при Керенском «оказывал большевикам ценные услуги» [46].

Уже в 1920 г. Петин в радиограмме своему однокашнику по академии генерал-лейтенанту П. Махрову, оказавшемуся у белых, сообщал о своем переходе на сторону советской власти: «Я принимаю за личное для себя оскорбление Ваше предположение, что я могу служить на высоком ответственном посту в Красной армии не по совести, а по каким-либо другим соображениям. Поверьте, что если бы я после тяжелых переживаний не прозрел, то находился бы либо на Вашей стороне, либо в тюрьме или концентрационном лагере. Может быть, Вы по-прежнему думаете, что в России все военспецы работают по принуждению под страхом расстрела, но такое заблуждение допустимо лишь рядовому офицерству, которое, насколько мне известно, Вы держите в полной слепоте, для Вас же, занимающего столь ответственную должность, как должность начальника штаба армии, и пользующегося всеми средствами разведки как агентурной, так и при посредстве иностранной прессы, должна была давно уже открыться картина истинного положения страны, и я только удивлялся, как Вы, более других возмущавшийся в дни первой революции бесправием рабочего класса, до сего времени стоите в рядах злейших врагов народа» [47]. В то же время абсолютное меньшинство военспецов вступило в большевистскую партию. Среди старших офицеров, продолжавших служить на прежних местах при новой власти, было распространено заблуждение, что, оставшись на старых должностях, можно сохранить контроль над армией в новых условиях и не отдать ее в руки большевиков.

В этой связи достаточно любопытны показания бывшего генерал-майора С. Лукирского, данные во время следствия по делу «Весна» в январе 1931 г. Принято было решение идти временно с большевиками. Момент был очень острый, опасный; решение должно было быть безотлагательным, и мы остановились на решении: армию сохранить во что бы то ни стало…» [48] По свидетельству генерал-майора П. Петрова, служившего в 1918 г. Вспышки Гражданской войны нас непосредственно не касались…» [49] В действительности подобные мотивы оказались иллюзией. Осознав невозможность осуществить задуманное в советских условиях, сторонники такой идеи или переходили на сторону антибольшевистских сил, или ввязывались в крайне рискованную подпольную работу.

Беспочвенными оказались и надежды на непрочность и непопулярность большевиков, которых из-за этого поддерживали лишь для того, чтобы они свергли деструктивное Временное правительство, после чего были бы сменены какой-то другой, более приемлемой для офицерства, властью. Генерал от кавалерии А. Брусилов писал о мотивах своего поступления на службу в РККА: «Я, как с малых лет военный, за эти годы 1917—1920 гг. Я не допускал мысли, что большевизм еще долго продержится. В этом я ошибся, но я ли один?.. Эти меры не могли не импонировать офицерам, увидевшим в новом режиме сильную власть, способную справиться с анархией в стране. Отметим еще ряд причин, по которым офицеры добровольно выбирали службу в Красной армии в 1918 г.

Для многих офицеров, прежде всего кадровых, военная служба была единственным занятием, вне армии и в отрыве от любимого дела эти люди себя не представляли. Среди таких офицеров получила распространение психология «ландскнехтов», готовых служить любой власти, нуждающейся в их услугах [51]. Для них подходящим вариантом была служба как в Красной армии, так и в любых других армиях Гражданской войны. Тем более что в новой армии они были не одиноки — там оказались тысячи их прежних сослуживцев. В Красную армию активно шли карьеристы. Тесно связанным с большевиками был бывший генерал-майор М. Бонч-Бруевич, родной брат которого занимал пост управляющего делами СНК и был вхож в ближний круг большевистского лидера В.

Ленина [52]. Но в идейном большевизме генерала Бонч-Бруевича можно усомниться. До 1917 г. Бонч-Бруевич придерживался крайне правых взглядов [53]. После этого с ним произошла резкая перемена. В своих воспоминаниях Бонч-Бруевич писал: «Скорее инстинктом, чем разумом, я тянулся к большевикам, видя в них единственную силу, способную спасти Россию от развала и полного уничтожения. Нутром я верил Ленину…» [54] Однако не все разделяли подобную идиллию.

В связи с радикальной сменой Бонч-Бруевичем своих взглядов звучали, что такие, как он, «предадут брата родного… и довольно дешево» мнение бывшего полковника А. Ковалевского, изложенное в дневнике военного ученого бывшего генерал-лейтенанта А. Снесарева [55]. Поступление в новую армию давало возможность продвинуться по службе и тем, кто по каким-то причинам не мог на это рассчитывать в старой армии. Существует немало свидетельств, что в РККА добровольно шли люди, обиженные при старом режиме, неудачники, стремившиеся реализовать свой потенциал. Ольдерогге, который во время Русско-японской войны в чине подполковника служил правителем канцелярии дорожного отдела управления военных сообщений штаба Маньчжурских армий и получал взятки по свидетельству генерала С. Щепихина, за поставку гнилых шпал [56] , по документам расследования — за выдачу нарядов на вагоны для коммерческих грузов [57] , а когда афера раскрылась, был переведен в январе 1916 г.

В 1918 г. Однокашник генерала А. Деникина по юнкерскому училищу и Николаевской академии Генерального штаба генерал-майор П. Сытин к началу Первой мировой войны оказался последним по старшинству из своего академического выпуска. Лишь в 1917 г. Возможно, именно карьерные неудачи побудили его пойти на службу в новую армию, где он сумел хорошо себя проявить. Немаловажным стимулом поступления в Красную армию было получение жалованья и продовольственного пайка, позволявшего выжить офицерам и их семьям в условиях хаоса и разрухи.

Наконец, поступление в новую армию могло защитить от произвола бандитской стихии на местах, от которой в 1917—1918 г. Группа офицеров в конце 1917 — начале 1918 г. В феврале 1918 г. По патриотическим соображениям, для защиты своей страны от обнаглевшего от безнаказанности безжалостного врага, тысячи офицеров добровольно пошли в новую армию. По этой причине, например, в Красной армии оказались генерал-лейтенанты Д. Парский и Е. Искрицкий, видный военный ученый генерал-майор А.

Свечин, полковник С. Каменев и др. Старое офицерство приняло самое активное участие в отражении немецкого наступления и в защите Петрограда. На всех основных направлениях возглавляли оборону подступов к столице исключительно бывшие офицеры Генерального штаба. Они же осуществляли верховное руководство и координацию действий советских отрядов из Петрограда. Руководил обороной Петрограда Бонч-Бруевич, его ближайшим помощником был генерал-квартирмейстер Ставки, бывший генерал-майор Н. Сулейман, участвовали в работе генералы-генштабисты С.

Лукирский, Н. Раттэль, А. Гришинский, М. Пехливанова, финляндский район обороняли отряды под командованием бывшего генерал-лейтенанта Д. Надежного, в районе Нарвы и Ямбурга сражались войска бывшего генерал-лейтенанта Д. Парского, в районе Дно — бывшего генерал-лейтенанта Ф.

Аржанов, который успешно обеспечивал работу военных перевозок в Гражданскую войну.

В то же время Аржанов допускал в работе значительные имущественные злоупотребления своим служебным положением [98]. Представление о характере службы бывших офицеров в Красной армии в разгар Гражданской войны дает официальная диаграмма распределения убыли летчиков из красного военно-воздушного флота в 1918—1919 гг. Всего из рядов советской авиации за это время выбыли 554 летчика. Из них 56 разбились насмерть, 59 пропали без вести, 92 получили ушибы и увечья, 18 умерли от ран, 15 были уволены по болезни, 63 дезертировали, 43 попали в плен, 92 арестованы, 39 перебежали и перелетели к противнику, 9 расстреляно, 68 выбыли по разным причинам [99]. Суммарно дезертировали, перебежали и перелетели к противнику 102 человека. К началу 1920 г. Как уже отмечалось, дезертировать летчикам было сравнительно легко.

Советско-польская война вновь вызвала всплеск патриотических настроений в офицерской среде. В мае 1920 г. Брусилова и ряда других старых генералов «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились» с призывом сплотиться в борьбе с внешним врагом. Однако это был лишь способ патриотического заигрывания с офицерством. Выпуск этого воззвания оказал значительное влияние на тех бывших офицеров, которые еще не служили в Красной армии. Многие белые офицеры, поверившие этому воззванию и сдавшиеся большевикам, были затем репрессированы. К концу Гражданской войны комсостав Красной армии пополнился бывшими офицерами из белых и национальных армий.

К 1 января 1921 г. В 1921 г. Среди этой категории военспецов оказались будущие Маршалы Советского Союза И. Баграмян бывший прапорщик и Л. Говоров бывший подпоручик [102]. В белом лагере подобное внимательное отношение к пленным военспецам и их активное и массовое использование на ответственных постах было невозможно. Бывшие белые офицеры были источником постоянного беспокойства советских органов госбезопасности.

Для контроля над ними проводились неоднократные регистрации, неучастие в которых было уголовно наказуемо. В 1924—1927 гг. По данным на 1921 г. Такова была цена создания массовой армии. Коммунистов в высшем комсоставе в 1921 г. Всего в 1920 г. Интересно, что никто из военспецов, занимавших высшие посты в РККА того времени, не был партийным.

Беспартийными были и М. Бонч-Бруевич, и главкомы И. Каменев вступил в партию только в 1930 г. Раттэль, П. Лебедев и Ф. Костяев, и другие, усилиями которых была достигнута победа красных в Гражданской войне. В то время членство в партии еще не воспринималось как необходимость для продвижения по службе или укрепления своего положения.

Данные о командном и административном составе РККА за 1922 г. По данным отчета Наркомата по военным и морским делам, в 1922 г. Доля бывших офицеров в командном составе РККА постепенно снижалась. Если в 1918 г. У этого процесса были объективные подготовка новых кадров красных командиров, преклонный возраст некоторых военспецов и субъективные причины очищение командно-начальствующего состава от «классово чуждых» элементов и репрессии. Некоторые бывшие офицеры в 1920-е гг. По данным на 10 февраля 1931 г.

Советские органы госбезопасности обладали исчерпывающей информацией о положении и взаимоотношениях в среде бывших офицеров в СССР. В их среду активно внедрялась секретная агентура из таких же военспецов. Органами госбезопасности для служебного пользования издавались книги учета бывших белых офицеров к примеру, лишь одна такая книга, подготовленная в 1931 г. Как и до революции, офицеры в СССР оказались связаны круговой порукой. Если до 1917 г. Массовые репрессии 1930-х гг. Жертвами репрессий стали многие из тех, кто внес наиболее весомый вклад в создание Красной армии и в ее победу в Гражданской войне И.

Вацетис, А. Геккер, А. Егоров, А. Корк, Н. Свечин, М. Уборевич и многие другие. Немногочисленные уцелевшие после чисток и продолжавшие служить в Красной армии бывшие офицеры приняли участие в Великой Отечественной войне, внеся свой посильный вклад в дело победы над нацизмом.

Военные специалисты сыграли важнейшую роль в создании и укреплении Красной армии. Благодаря их деятельности Красная армия сохранила преемственность от старой русской армии. Наличие среди военспецов многих высокообразованных офицеров способствовало повышению интеллектуального уровня Красной армии. Несмотря на трудное существование в советских условиях, недоверие, репрессии, военспецы сумели передать свои знания и опыт следующим поколениям советских командиров, что в конечном итоге способствовало как победе в Великой Отечественной войне, так и превращению Советской армии в самую грозную вооруженную силу в мире в послевоенный период. Офицеры в Белых армиях Офицерство сыграло важнейшую роль в истории Белого движения, выступило в качестве его движущей силы. Само это движение было создано и возглавлялось кадровыми офицерами, выражало их мировоззрение и идеалы. Офицерская масса в основном встретила большевистский переворот пассивно.

В центрах страны, а также в центрах военных округов в тот период концентрировались десятки тысяч офицеров в Москве — по разным оценкам около 50 тысяч, в Киеве — 20—40 тысяч, в Харькове — 12 тысяч, в Ростове-на-Дону и Херсоне — по 15 тысяч, в Пскове, Минске, Екатеринодаре и Симферополе — по 10 тысяч, в Полтаве и Житомире — по 5000 офицеров, более 17 тысяч офицеров числились в гарнизонах Казанского военного округа [109] , однако они не поддержали ни новую власть, ни ее противников. Важно отметить, что офицерство в немалой степени оказалось сосредоточено в городах, контролировавшихся советской властью. Непосредственно в послеоктябрьский период с октября 1917 по февраль 1918 г. В белые армии, в которых в основном сохранялись нормы старой императорской армии, шли те, кто уверенно продвигался по служебной лестнице до 1917 г. Более того, служба в антибольшевистских формированиях для значительной части бывших офицеров Русской императорской армии, при их традиционной системе мировоззрения, носила в гораздо большей степени идейный характер, чем служба в РККА, и вдобавок не являлась принудительной. Иными словами, в антибольшевистских армиях, в отличие от РККА, для офицерства существовали более приемлемые условия. Причины добровольного поступления офицеров в белые армии, о которых будет сказано ниже, с теми или иными особенностями характерны для всех белых армий и фронтов.

К белым шли патриотически настроенные офицеры, которые ощущали резкое неприятие разложения армии, идеологии и пропаганды пораженчества, пропаганды классовой и сословной розни, которую вели большевики. Для многих из них большевики ассоциировались с германским шпионажем и олицетворяли внешнего врага. Приход их к власти в стране казался предвестником окончательной гибели государства. При этом многие, даже образованные офицеры, будучи далеки об общественно-политической жизни, не могли разобраться в текущих событиях и мыслили примитивными категориями темных обывателей. Бывший колчаковский генерал В. Касаткин наивно записал в эмиграции: «До 1917 г. Две тысячи лет тому назад пришел мир Христа и основал мир Добра и Любви.

В 1917 г. Вовлеченный в политическую жизнь еще до революции и ориентировавшийся в этом вопросе несколько лучше своих товарищей полковник Б. Энгельгардт удачно охарактеризовал настроения конца 1917 — начала 1918 г. И Керенский и Ленин находились оба за границей их политических представлений, а разобраться в том, какая пропасть отделяла Ленина от вожаков Временного правительства, они не умели. Но всех этих людей пугали решительные меры, направленные к полной ликвидации старого уклада жизни. В политическом отношении многих офицеров удовлетворяли лозунг «единой и неделимой России» и программа генерала Л. Корнилова с курсом на твердую власть военной диктатуры, наведение порядка в стране и созыв Учредительного собрания, которое должно было предопределить характер будущего государственного устройства.

Однако по мере разрастания Гражданской войны ряды белых пополнялись офицерами, придерживавшимися и других политических взглядов, что не могло не размывать политическую платформу белых, делая ее более аморфной. Как отмечал современник, «идеологические расхождения сказывались и в среде вождей Добровольческой армии: Деникин и Романовский на многое смотрели другими глазами, чем Драгомиров и Лукомский… Взгляды на устройство этого старого мира бывали у них так различны, что это губительно действовало на общую работу» [113]. Базировавшийся на игнорировании общественно-политической жизни общества примитивизм понимания политической стороны событий 1917—1922 гг. Генерал А. Матковский на судебном процессе над колчаковскими министрами дважды отказывался отвечать на вопрос, что он понимает под политикой, лишь после третьего настояния обвинителя он сообщил, что политикой считает «вмешательство в руководство государственной жизнью» [114]. Характерно описание принятия генералом А. Деникиным внутриполитической программы, разработанной для него кадетом Н.

Астровым в конце 1919 г. После зачитывания пунктов программы главком ВСЮР заявил присутствующим на совещании: «Все это лирика» [115] , однако вскоре эта программа появилась в наказе Деникина. Современники отмечали, что Деникин легко подпадал под влияние политических советников, поскольку сам в политике не разбирался и не хотел ею заниматься. Об уровне политической сознательности представителей белого командования свидетельствует характерная зарисовка современника: «Генерал Ф. Абрамов… был просто солдат и как таковой знал только одну политику — беспрекословное повиновение своему начальству. Я работал бок о бок с ним свыше года и не только не мог определить его политической физиономии, но даже узнать, есть ли у него вообще какие-нибудь политические взгляды. Это была бессловесная машина, заведенная в определенном направлении» [116].

Разумеется, подобные несознательные военачальники были слабым ориентиром для тех, кто им подчинялся. Неудивительно, что выступления Абрамова перед казаками были сухими и не оставляли никакого следа [117]. Конечно, лидеры белых не могли вовсе уйти от ответов на злободневные политические вопросы, хотя, учитывая то, как тяготились политикой белые генералы, они предпочли бы совершенную аполитичность, если бы это только было возможно. По сути, известный ограниченный набор политических лозунгов принцип «непредрешенчества» будущей формы правления в стране, ликвидация большевизма и передача всей власти Учредительному собранию, которое будет решать судьбу страны стал своеобразной формой ухода белой военной элиты от мучительных и непонятных политических вопросов. На разных фронтах эти вопросы решались со своими особенностями, но в целом схожим образом. Абсолютное большинство так называемых белых вождей оказались приверженцами курса кадетской партии. В ряде случаев такие лидеры были готовы на различные компромиссы и союзы с представителями других политических сил.

Например, оренбургский атаман А. Дутов был склонен к сотрудничеству со всеми противниками большевиков от крайне правых до социалистов. Подобная аморфность и разнородность течений, отсутствие единой идеологии стали отличительными чертами Белого движения и отчасти предопределили его неудачу. Именно здесь в начале 1919 г. Очевидно, что этот фронт привлек и наибольшее количество офицеров, стремившихся бороться с красными. Офицерство белых формирований Юга России было неоднородным и по своему социальному составу, и по политическим взглядам. Разумеется, были у этих людей и общие качества и особенности.

В конце 1917 г. Алексеев формировал Добровольческую армию. Наиболее мотивированное и сплоченное идейное ядро и руководство этой армии составили почти исключительно участники не удавшегося в августе 1917 г. Корнилова, арестованные в городе Быхов рядом со Ставкой в Могилеве, где многие прежде служили и бежавшие оттуда в ноябре на Юг. В белые армии попадали и офицеры, проживавшие на окраинах страны, контролировавшихся антибольшевистскими правительствами. Формировавшиеся для распыления антибольшевистских сил при поддержке Германии армии монархической и прогерманской ориентации Южная и Астраханская армии привлекали приверженцев соответствующих течений. Полковник Б.

Штейфон так описывал свои переживания рубежа 1917—1918 гг. Чувство и рассудок не могли примириться с создавшимся положением и подсказывали, что надо что-то делать. О Добровольческой армии я ничего не знал. Мысль лихорадочно работала в одном и том же направлении: почему анархическая солдатская масса осилила элементы порядка? Почему зверь победил человека? Трудно, да и невозможно было в те дни разобраться в причинах русской трагедии. Ясно стало только одно: зверь победил потому, что действовал скопом, а человек — разрозненно.

Следовательно, необходимо было прежде всего или создать какую-то организацию, или, если таковая уже имелась в Харькове, — вступить в ее состав… Лик революции всегда отвратителен. Российская революция, вызвавшая высокие лозунги, принесла, прежде всего, полное забвение права и полную переоценку решительно всех духовных ценностей. Никогда, даже в самые черные дни опричнины или биро[но]вщины, насилие и произвол не владели нашей несчастной Родиной так, как в эпоху революции. Ужасы Свеаборга, Кронштадта, Севастополя, бесчисленные насилия над офицерами на фронте, воспоминания о собственных тяжелых переживаниях, все это обостряло мою гордость и упрочивало сознание, что невозможно, недопустимо покоряться тому циничному злу, какое совершалось именем революции. Что позорно ожидать с покорностью и с непротивлением своей очереди, когда явятся людо-звери и уничтожат меня, как беспомощного слепого щенка. Подобные настроения диктовали и программу действий: мне представлялось необходимым организовать самозащиту, доказать морально приниженному, запуганному офицерству, что мы можем быть силою, если объединимся, если наша воля пожелает отвечать на насилие насилием. Ибо слова, убеждения, все воздействие подлинной культуры не производили никакого впечатления на большевиков.

Сила, грубая физическая сила являлась фактором единственно убедительным для них» [118]. Путь к белым с фронтов Первой мировой или из центра Советской России был сопряжен с колоссальным риском, что, разумеется, влияло на сокращение потока желающих попасть в антибольшевистские формирования, так как само по себе воплощение решения присоединиться к ним требовало большого личного мужества. В конце 1917 — начале 1918 г. Сохранились десятки потрясающих воображение свидетельств о том, как офицеры пробирались в Добровольческую армию. Чтобы не быть казненными просто за офицерские погоны, они переодевались рядовыми, беженцами, гражданскими, прятались в эшелонах, пробирались к месту назначения окольными путями, избегая железных дорог [119]. Множество офицеров при этом были бессудно убиты. Постепенно красные ужесточали пропуск пассажиров на Юг, в результате чего поступление офицеров в Добровольческую армию этим путем сошло на нет.

Измученные произволом офицеры были рады укрыться в Добровольческой армии. Уже упоминавшийся Б. Штейфон впоследствии отметил, что, оказавшись в Добрармии, «впервые после революции я, как офицер, дышал свободно, где все было мне близко и понятно. Где я мог бы заняться привычным мне делом и перестать быть конспиратором» [120]. Причины поступления офицеров в белые армии помимо стечения обстоятельств и мобилизации были многообразны. Можно отметить патриотический порыв, стремление навести порядок в стране и армии, неприятие большевизма и нерусских националистических движений, террористических методов управления, разложения армии, идеологии и пропаганды пораженчества, пропаганды классовой и сословной розни. Другой причиной было стремление блюсти верность союзникам России по Первой мировой войне, продолжать войну с немцами до победного конца, восстановить Восточный фронт и территориальную целостность страны.

Часть офицеров испытывала потребность в профессиональной самореализации, желание заниматься военным делом служить Родине безотносительно правящего режима. Некоторые примкнули к белым под влиянием призывов авторитетных генералов М. Алексеева и Л. Корнилова, ранее принадлежали к участникам движения генерала Корнилова и к его сторонникам. Разумеется, на выбор в пользу белых влиял и корпоративизм офицерства — стремление защитить права офицеров, объединиться перед угрозой террора и преследований офицерства по всей стране. Некоторые, как и в случае с поступившими в РККА, просто продолжали служить по инерции в органах старой армии, трансформировавшихся в органы белых армий например, в администрациях казачьих войск, военно-учебных заведениях, оказавшихся в занятых белыми районах. Схожим образом определились и те, кто оказался связан местом жительства или родственными узами с регионами, контролировавшимися белыми.

Еще одной очевидной причиной участия офицеров в Белом движении являлось стремление укрыться от антиофицерского террора, проводившегося в Советской России. Наконец, влияли на выбор офицеров и отсутствие средств к существованию и для обеспечения семьи, материальные интересы. Здесь следует отметить, что, по всей видимости, карьеризм не играл значимой роли среди причин перехода офицеров на сторону белых. Слишком туманны были перспективы Белого движения на этапе его зарождения. Имели место и разнообразные сочетания причин и мотивов. Например, если офицер испытывал потребность в профессиональной самореализации, но при этом негативно относился к большевикам. На начальном этапе Гражданской войны у перехода на сторону белых было гораздо больше минусов и рисков для офицера, чем в случае занятия выжидательной позиции и пребывания по инерции на месте прежней службы.

Шансы на успех всего дела были не очевидны, а перспективы карьерного роста более чем сомнительны. В такой обстановке среди причин поступления к белым на протяжении 1917—1918 гг. К тому времени, когда белые смогли развернуться и действительно стали выглядеть заманчиво в карьерном плане как возможные победители в Гражданской войне то есть на протяжении части 1919 г. Перебежчики из Красной армии едва ли могли рассчитывать не только на серьезное карьерное продвижение у белых, но даже на забвение их прежней службы большевикам. Полковник А. Черныш вспоминал о мотивах своего решения присоединиться к белым в мае 1918 г. На севере, в центре большевизма, в г.

Орле была моя горячо любимая семья, жена и четверо детей. Несколько месяцев я не знал о ней ничего. Судьба ее меня до крайности волновала, тревожила. Но ехать в Орел — это значит проходить через большевистский фронт… рисковать жизнью и, в лучшем случае, стать, значит, на сторону большевиков, чтобы сохранить себя для семьи. Другой выход был — ехать на юг, где что-то делалось — как, в каком размере, не было известно нам толком, — но факт был без сомнения. Поехать и стать в ряды поднявших меч за честь и самое существование Отечества — только во имя этого можно было пожертвовать всем и даже своей семьей. В крайности, при неудаче и этого намерения, пробраться к своим родным, отцу и матери, жившим в г.

Ейске, на Кубани, и там осмотреться и выждать более подходящей обстановки для сношения с семьей или поездок туда» [121]. Существует точка зрения, что кадровые офицеры больше ценили реальные должности, полагавшиеся им у красных, чем чины, которые могли предложить белые [122]. Однако этот тезис не может быть научно доказан, поскольку едва ли офицер имел возможность сравнивать и выбирать предпочтительные условия службы в объятой хаосом стране. Думается, в обстановке идейного раскола и братоубийства, при необходимости выживать, вопрос о привилегиях и наградах был отнюдь не приоритетным. На выбор в пользу белых армий, очевидно, влиял фактор красного террора, произвол на местах, ассоциировавшийся с большевиками хотя они не всегда были за это ответственны, особенно в период 1917 — первой половины 1918 г. От террора и произвола страдали как сами офицеры, так и их семьи. Дитерихса [123].

У будущего участника Белого движения полковника К. Капнина в начале 1918 г. Как отмечал он сам, «чувство долга офицера и гражданина звало туда на поля битв в ряды добровольцев, дерущихся за Родину» [125]. У штабс-капитана А. Туркула впоследствии генерала, начальника Дроздовской дивизии в конце 1917 г. В итоге Туркул приобрел известность как один из самых кровожадных белых командиров, беспощадно истреблявший пленных большевиков. Ненависть таких офицеров к большевикам приобретала личный мотив, а определяющим порой становилось чувство мести.

Добровольческая армия, ставшая основой антибольшевистских формирований Юга России, была создана несколькими группами офицеров Генерального штаба, сложившимися еще до большевистского переворота. Основу армии составила организация генерала М. Второй организационной составляющей стала группа офицеров — участников выступления генерала Л. Корнилова, позднее оказавшихся в заключении в Быхове и выпущенных оттуда по приказу генерала Н. Разными путями они пробрались из Быхова в Новочеркасск, где с ноября 1917 г. Калединым начали формировать новую армию. Каледин, Алексеев и Корнилов образовали своеобразный триумвират вождей, руководивших антибольшевистским движением на Юге России в конце 1917 — начале 1918 г.

Расчет М. Алексеева на возможность возрождения страны с Дона и Кубани оказался верным, именно южнорусское Белое движение стало наиболее мощным из антибольшевистских фронтов. Непосредственно во главе Добровольческой армии с самого ее основания стояли генералы М. Алексеев, Л. Корнилов и А. Все трое были выдающимися офицерами Генерального штаба, но каждый обладал своими особенностями. Так, Алексеев был крупнейшим стратегом и военным администратором России, но для многих офицеров являлся фигурой одиозной, ассоциировавшейся с вынужденным отречением от престола императора Николая II, произошедшим, по сути, благодаря позиции Алексеева.

Не случайно на могиле Алексеева в Белграде во избежание осквернения ее монархистами долгое время было выбито только его имя «Михаил» без фамилии. Весьма характерен и развернутый отзыв Алексеева об императоре как о ничтожном, безвольном, неискреннем и глупом человеке [126]. С другой стороны, многие офицеры ехали на Дон именно из-за того, что там находился авторитетный Алексеев. С прибытием 6 декабря 1917 г. Корнилова организация вышла из подполья, создан единый штаб Добровольческой армии. Объединение Алексеева, Корнилова и Каледина произошло под давлением со стороны московских общественных деятелей, обещавших поддержку лишь при условии совместной работы генералов [127]. Командование рассчитывало сформировать 6—10 пехотных дивизий [128] , однако для этого не было ни сил, ни средств.

Из-за невозможности доверять солдатам все младшие командные должности должны были замещать офицеры. В Ростове-на-Дону находилось до 15 тысяч офицеров, но лишь немногие из них поступили в Добровольческую армию, а провести мобилизацию малочисленные белые не имели сил и возможностей. В Добровольческую армию пробирались офицеры с фронтов, из столиц, а также из крупных центров Юга. Заметную роль в этом играла благотворительная организация «Белый крест». Только из Москвы при помощи сестры милосердия М. Нестерович-Берг в конце 1917 — начале 1918 г. Пополняли ряды армии и офицеры в составе уже сформировавшихся частей, например Корниловского ударного полка.

Летом — осенью 1918 г. Для упорядочения потока добровольцев летом 1918 г. Уже осенью 1918 г. Штаб-офицеров Генерального штаба, если они не пожелают служить в строю на должности помощника командира полка , также не направлять. Офицеры-добровольцы заключали четырехмесячные контракты, что представлялось крайне ненадежным способом удержать людей в армии. Тем более что Гражданская война затянулась, а красные с лета 1918 г. В этой связи в ноябре 1918 г.

В декабре были отменены и четырехмесячные контракты. Позднее белыми предпринимались частичные мобилизации. Так, в январе 1919 г. Однако тысячи офицеров уклонились от поступления в Добровольческую армию. С самого начала в армейском руководстве стали возникать конфликты, сопровождавшие Белое движение на Юге России от начала и до конца. Так, быховцы попытались отстранить генерала Алексеева от руководства армией, считая его монархистом, тогда как сами были республиканцами. Сторонники Алексеева оценивали быховцев невысоко, так как провал дела Корнилова по причине плохой подготовки не давал «уверенности в строгом расчете всех действий генерала Корнилова и в его умении не поддаваться на авантюру» [133].

Между Корниловым и Алексеевым существовала и личная неприязнь. Тем более что Корнилов в 1917 г. Существовали разногласия и внутри самих быховцев. Романовский писал жене о Корнилове: «Не лучше и на верхах. Я писал тебе, что все время занимался дипломатией, все склеивал то, что расползалось. Раза два уже впечатление было: ну вот, наконец, склеил. Смотришь — и опять разъехалось.

И сейчас, кажется, опять расползается. Давно у меня уже закрадывалось сомнение относительно нашего приятеля, не доминирует ли у него над всем честолюбие, и теперь я прихожу к убеждению, что это так… честолюбие такое, которое не хочет ни с чем считаться, не хочет считаться с тем, что раз он прогорел и растратил свое состояние, что теперь надо бросить замашки миллионера и некоторое время посвятить накоплению состояния и при этих условиях быть иногда скромным и, может быть, занимать не первое место. И ты понимаешь, что я начинаю терять спокойствие, когда вижу, что в вопросах, когда сталкиваются интересы Родины и личные, последние доминируют» [134]. Атмосфера была столь неблагоприятной, что в 1918 г. Генерал М. Алексеев, в отличие от Корнилова, не страдал неумеренным честолюбием. Он прямо отмечал: «Я ничего не искал и не ищу лично для себя.

Найден другой — достойнейший — ему и книги в руки, а я или ухожу в частную жизнь пора , или остаюсь при Добр[овольческой] армии, ставя целью развитие ее до пределов, отвечающих общегосударственным задачам» [136]. В январе 1918 г. Численность армии к этому времени составляла около 5000 человек. Создатели Добровольческой армии при ее формировании столкнулись с немалыми трудностями. Достаточно отметить, что в январе 1918 г.

Семь «почему» российской Гражданской войны

Ведь для царя, правительства, военного ведомства должно было быть очевидным, что армия к такой войне еще не готова? 68. По свидетельству генерала А. А. Брусилова, «к февралю 1917 г. вся армия была подготовлена к революции». При этом настроения в армии накануне Февральской революции генерал Брусилов позже охарактеризует следующим образом: «К февралю 1917 года вся армия — на одном фронте больше, на другом меньше — была подготовлена к революции. 6. По свидетельству генерала А.А. Брусилова «к февралю 1917 г. вся армия была подготовлена к революции». Как могло произойти, что армия, которая подавила первую революцию в России, теперь стала враждебной силой?

Украла ли революция у России военную победу?

Рисунок августа 1917 , когда казалось, что Керенский поддержит Корниловское выступление Корнилов продолжал подчеркивать свою лояльность правительству, хотя и не считал Керенского способным на решительные действия даже для победы в войне. Участник договоренностей Савинков отмечал: «26 августа программа генерала Корнилова была накануне осуществления. Разногласия между генералом Корниловым и Керенским как будто были устранены. Как будто открывалась надежда, что Россия выйдет из кризиса, не только обновленной, но и сильной» [12] [24]. Генерал Деникин описывал эти договоренности и планы таким образом: 20 августа Керенский, по докладу Савинкова, соглашается на «объявление Петрограда и его окрестностей на военном положении и на прибытие в Петроград военного корпуса для реального осуществления этого положения, то есть для борьбы с большевиками» [25]. Как профессиональный юрист Керенский прекрасно осознавал отсутствие состава преступления, и слабую доказательную базу приведенных выше претензий, поэтому и строил свое обвинительное заключение на иных аргументах.

Это также с очевидностью подтверждала и доказывала сильная позиция военных во время последовавших следственных разбирательств, дававшая им возможность с уверенностью отводить все предъявленные обвинения. По этой причине для мотивации своего приказа об отрешении Корнилова от должности и объявления его изменником всей стране Керенский чрезвычайно нуждался в более веском доводе, особенно учитывая факт самоубийства 31 августа главного свидетеля обвинения — и эту роль недостающего звена в системе обвинений против Корнилова был призван исполнить В. Львов [23]. Он её не имел, как не имел наряду с Керенским прямых социальных и политических лозунгов. Документ, известный в истории под названием «Корниловская программа» стал результатом коллективного творчества Быховских узников — лиц, заключённых в Быховскую тюрьму вместе с генералом Корниловым по обвинению в поддержке его после неудачи Корниловского выступления.

По словам генерала Деникина — соавтора этой программы, она нужна была как исправление «пробела прошлого» — необходимости объявления строго деловой программы по удержанию страны от окончательного развала и падения. Программа после составления была утверждена генералом Корниловым и появилась в печати без даты и под видом программы одного из прошлых его выступлений, ибо в условиях, в которых пребывали её авторы, было трудно, по словам генерала Деникина, опубликовать «Программу Быхова» [26]. Во время своего назначения на пост Верховного главнокомандующего 19 июля 1917 г. Заявление в основном касалось военной части, в частности — предоставление Главковерху полной автономии во всех военных вопросах — как то решения оперативных задач, назначения и смещения командного состава. Требовал Корнилов и введения смертной казни на фронте.

В беседах с целым рядом лиц генералом Корниловым выдвигались различные формы «сильной власти», например, переформирование кабинета Керенского на национальных началах, смена главы правительства, введение Верховного главнокомандующего в состав правительства, совмещение должностей министра председателя и Верховного главнокомандующего, директория, единоличная диктатура. Сам генерал Корнилов склонялся к единоличной диктатуре, не ставя, однако, её при этом самоцелью и придавая огромное значение факту легитимности и законной преемственности власти. В записке генерала Корнилова, подготовленной для доклада Временному правительству, говорилось о необходимости проведения следующих главных мероприятий: введение на всей территории России в отношении тыловых войск и населения юрисдикции военно-революционных судов, с применением смертной казни за ряд тягчайших преступлений, преимущественно военных; восстановление дисциплинарной власти военных начальников; введение в узкие рамки деятельности комитетов и установления их ответственности перед законом. Однако уже на следующий день 4 августа копия записки генерала Корнилова оказалась в распоряжении газеты «Известия», начавшей печатание выдержек из корниловской записки, одновременно с чем началась и широкая кампания по травле верховного командования. В беседе 11 августа со своим начальником штаба генералом Лукомским Корнилов пояснил, что эти акции необходимы ввиду ожидаемого восстания большевиков и что пришла «пора немецких ставленников и шпионов во главе с Лениным повесить, а Совет рабочих и солдатских депутатов разогнать, да разогнать так, чтобы он нигде и не собрался».

Обсуждая с Лукомским назначение ультра консервативного генерала Крымова командиром воинских частей, концентрировавшихся вокруг Петрограда, Корнилов выразил удовлетворение тем, что, если понадобится, Крымов не станет задумываться, чтобы «перевешать весь состав рабочих и солдатских депутатов» [28] По словам генерала Деникина, «политический облик генерала Корнилова для многих оставался неясным» и вокруг этого вопроса строились легенды, имевшие своим источником окружение Лавра Георгиевича, которое, в силу излишней терпимости и доверчивости плохо разбиравшегося в людях генерала, подобралось «мало-государственное или же вовсе беспринципное». В этом Деникин видел глубочайший трагизм деятельности генерала Корнилова. Лавр Георгиевич не был ни социалистом , ни монархистом : подобно подавляющему большинству тогдашнего офицерства, он был чужд политическим страстям. Деникин считал, что по взглядам и убеждениям генерал Корнилов был близок «широким слоям либеральной демократии» [29]. Как Главнокомандующий, генерал Корнилов имел более других военачальников смелости и мужества выступать против разрушения армии и в защиту офицерства.

Керенский во время второго посещения его Львовым спрятал за занавеской в своем кабинете помощника начальника милиции Булавинского. Булавинский свидетельствует, что записка была прочтена Львову и последний подтвердил содержание её, а на вопрос, «каковы были причины и мотивы, которые заставили генерала Корнилова требовать, чтобы Керенский и Савинков приехали в Ставку », он не дал ответа. Было необходимо доказать немедленно формальную связь между Львовым и Корниловым настолько ясно, чтобы Временное правительство было в состоянии принять решительные меры в тот же вечер… заставив Львова повторить в присутствии третьего лица весь его разговор со мной. Керенский Князь Львов категорически отрицал версию Керенского. Он показал: Никакого ультимативного требования Корнилов мне не предъявлял.

У нас была простая беседа, во время которой обсуждались разные пожелания в смысле усиления власти. Эти пожелания я и высказал Керенскому. Никакого ультимативного требования ему я не предъявлял и не мог предъявить, а он потребовал, чтобы я изложил свои мысли на бумаге. Я это сделал, а он меня арестовал. Я не успел даже прочесть написанную мною бумагу, как он, Керенский, вырвал её у меня и положил в карман [31].

Вечером 26 августа на заседании правительства Керенский квалифицировал действия Верховного главнокомандующего как « мятеж ». Однако даже и Временное правительство не приняло сторону Керенского. Во время произошедшего бурного совещания Керенский требовал себе «диктаторских полномочий» для подавления «мятежа», однако другие министры выступали против этого и настаивали на мирном урегулировании. Генерал Корнилов такой приказ выполнять отказывается… После этого Керенский 27 августа объявляет генерала Корнилова «мятежником» и всей стране: 27-го августа Керенский поведал стране о восстании Верховного главнокомандующего, причем сообщение министра-председателя начиналось следующей фразой: «26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной Думы В. Львова с требованием передачи Временным правительством всей полноты военной и гражданской власти, с тем, что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной» [33].

Верховный главнокомандующий Русской армией генерал от инфантерии Л. Корнилов в одном из ответных воззваний от 27 августа неосторожно заявляет, что: Временное правительство, под давлением большевицкого большинства советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба, и одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на Рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри Это неосторожное обобщение всех членов Временного правительства, которых, за исключением быть может одного, можно было обвинять в чём угодно, только не в служении немцам, произвело тягостное впечатление на лиц, знавших действительные взаимоотношения между членами правительства, и особенно на тех, кто в среде его были духовно сообщниками Корнилова [37]. Принимая на себя всю полноту власти, генерал Корнилов обещал «спасти Великую Россию» и «довести народ путем победы до созыва Учредительного Собрания». Командующие четырьмя фронтами объявили о своей солидарности с Верховным главнокомандующим. Исаевым и Шрейдером во главе и советы лихорадочно начали принимать меры к приостановке движения войск Крымова … [39] Телеграммой без номера и за подписью «Керенский» Верховному главнокомандующему было предложено сдать должность генералу Лукомскому и немедленно выехать в столицу.

Это распоряжение было незаконным и не подлежало обязательному исполнению — «Верховный главнокомандующий ни военному министру, ни министру-председателю, ни тем более товарищу Керенскому ни в какой мере подчинён не был» [40]. Керенский пытался назначить нового Верховного главнокомандующего, однако оба генерала-«кандидата» — Лукомский и Клембовский — отказались, причем первый из них в ответ на предложение занять должность Верховного главнокомандующего открыто бросил Керенскому обвинение в провокации. Керенский в рабочем кабинете 28 августа войска Крымова заняли Лугу , разоружив местный гарнизон.

Он приводил весьма показательный и поразительный факт, свидетелем которого стал весной 1915 года в Галиции: атаки врага приходилось отбивать… камнями. Имея в виду середину 1916 года, Родзянко отмечает: «Запасные батальоны... В целом он делал вывод: «Армия сражалась тогда почти голыми руками». Сам царь в письме жене от 17 июня 1916 года признавал нехватку снарядов. Подобная запись появилась 30 июня того же года и в его дневнике. Наконец, приведу свидетельства посла Англии в России Дж.

А вот как обстояло в Русской армии в те дни дело с обмундированием, питанием, медицинским обеспечением. Брусилов признавал, что вверенные ему войска Юго-Западного фронта испытывали нехватку одежды, обуви, снаряжения, продовольствия. Генерал сообщал, что по итогам Военного совета в Ставке в декабре 1916 года стало ясно, что в дальнейшем снабжение армии продовольствием должно значительно ухудшиться. Хлеба в день солдат стал получать не три, как это было ранее, а два фунта, мяса не фунт, а 0,75 фунта. Член инженерного совета министерства путей сообщения Ю. Это вынуждало солдат есть дохлых лошадей. Из-за плохого состояния железных дорог этого фронта «пришлось приостановить движение санитарных поездов и отправлять раненых в товарных вагонах», из-за чего «смертность была ужасна... Многие при 20-градусных морозах просто замерзали в неотопленных вагонах». С ним соглашался лидер партии кадетов П.

Он указывал, что в армии «отсутствовали самые необходимые медикаменты, раненых сваливали прямо на пол товарных вагонов и без медицинского присмотра, из-за чего они сотнями умирали в поездах; плохо было с... Вернувшийся с Румынского фронта в начале ноября 1916 года Пуришкевич говорил, что увиденное им там состояние армии не удовлетворяло «самым минимальным запросам продовольственного, военного, санитарного и перевязочного характера наших армий, которые нуждались, живя в полуодетом, полуобутом и полуголодном состоянии». О моральном разложении армии В. Шаховской признавал, что ещё в 1915—1916 годах «в войсках уже было недовольство правительством, которое, в их глазах, являлось единственным виновником всех неудач и всех недостатков снабжения». Командир 28-го армейского корпуса, который располагался тогда в районе Западной Двины, генерал В. Слюсаренко свидетельствовал, что в конце 1916 года «у всех была одна дума: «Долой войну, домой! Курлов так характеризовал состояние армии конца 1916 года: «Особенно распространялись среди... В начале 1917 года департамент полиции направил на юг России для выявления настроения армии жандармского полковника. По возвращении он докладывал: «Армия подготовлена к мысли о дворцовом перевороте».

Керенский подтверждал: «Процесс окончательного развала наших вооружённых сил пришёлся на осень 1916 года. К январю следующего года сложилась в высшей степени критическая ситуация... Армия неотвратимо утрачивала боеспособность». Как бы заранее предвидя последующие заявления, будто это революция погубила Русскую армию, он констатировал: «Утверждающие, будто бы русскую армию сгубила революция... И добавлял, что к середине 1917 года против бастовавших рабочих можно было привлечь «только самые надёжные части резервных гвардейских батальонов». Поэтому министр внутренних дел А. Протопопов даже убедил царя с этой целью отозвать с фронта несколько надёжных гвардейских полков. Показательно и то, что они, вопреки царскому приказу! Родзянко вспоминал беседу с прибывшим в феврале 1917 года в столицу командиром Уссурийской конной дивизии Румынский фронт генерал-майором А.

Тот заявил: «Армия... Кстати, в ходе этой беседы Крымов предупредил: «В армии, в солдатском составе, растёт недовольство к офицерству вообще и начальству в частности, и, таким образом, армия постепенно разлагается и дисциплине грозит полный упадок». Ссылаясь на эту беседу, М. Родзянко потом заявлял, что «почва для окончательного разложения армии имелась налицо ещё задолго до переворота». Генерал-квартирмейстер Ставки Верховного главнокомандующего генерал-лейтенант А.

Нечволодовым акт «ареста» был совершен Корниловым в крайне дерзкой, нарочито вызывающей манере. Генерал, с красным бантом на груди, в сопровождении А. Гучкова, только что ставшего военным министром, потребовал немедленно разбудить «бывшую Царицу». Подойдя к Корнилову и не подавая руки, Императрица спросила: «Что Вам нужно, генерал? Императрица перебила его: «Мне все очень хорошо известно. Вы пришли меня арестовать? Не говоря более ни слова, Императрица повернулась и ушла в свои покои. Через несколько минут Дворец покинула и делегация. Императрица была возмущена этим и искренне недоумевала почему это поручение выполнил именно Корнилов облагодетельствованный Государем 46. Рассмотрим эти свидетельства подробнее. С красными бантами на груди ходили офицеры и нижние чины царскосельских стрелковых полков, поднявших восстание, и нельзя исключать их ношение Гучковым и Корниловым, прибывших во Дворец после «инспекции революционного гарнизона». Свидетельства Кологривова сложно оценивать как беспристрастные по отношению к «революционному» как он считал генералу. Смущает и другое. Излишне «картинно-театральные» описания акта «ареста» вызывают сомнения в их достоверности mauvais ton для монархического издания публиковать уточнение Кологривова, что Императрица «в пеньюаре» вышла навстречу прибывшей во Дворец делегации и дворцовой охране. Кологривов «не помнит» даты «ареста», но, почему то помнит время суток между часом и двумя ночи. Тем не менее, его свидетельство не стоит отвергать. По свидетельству гофмаршала, графа Бенкендорфа Гучков приезжал в Царское Село первый раз 5-го марта 1917 г. Согласно дневниковым записям Государыни, Гучков и Корнилов были приняты во Дворце поздним вечером 5 марта половина двенадцатого. И Гучков и Корнилов, в оценке Мельгунова, «совершали инспекторский осмотр Царскосельского гарнизона» и свое появление во Дворце «объясняли желанием выяснить положение Царской Семьи во Дворце, который с военной внешней? Именно во время этого приема и было заявлено об «охране» Царской Семьи, а не об ее «аресте». С учетом этой последовательности, весьма вероятным становится описание появления Корнилова и Гучкова во Дворце именно вечером 5-го марта. И если так, то расхождений со свидетельством Кологривова уже гораздо меньше. Отметим еще: поскольку поручик не уточнял дату появления во Дворце Гучкова и Корнилова, его свидетельство логично датировать 5 марта; в одиннадцатом часу вечера заболевшие дети уже спали; Корнилов и Гучков не могли появиться во Дворце, раньше того, как они окончательно убедились в надежности охраны; несмотря на слова «бывшая царица» в передаче дежурного поручика , к самой Государыне генерал обратился со словами «Ваше Императорское Величество»; первой слова об «аресте» предупреждая события произнесла именно Императрица; Корнилов, плохо владевший придворным этикетом, пытался объяснить Императрице опасность происходящего в Царском Селе, правомерно полагая, что Александр Федоровна не имела «полноты информации». Резкое, неожиданное прекращение диалога с генералом и столь же неожиданный «солдатский» ответ генерала «так точно» на полувопросительную, полуутвердительную фразу Государыни об «аресте» , можно объяснить психологическим состоянием, в котором оказались участники этого драматического акта нельзя не учитывать и присутствие многочисленных свидетелей — от дежурного офицера до только что назначенного военного министра, отмеченных в дневнике Императрицы Великого Князя и придворных. В духе конспирологических теорий можно, конечно, предположить, что Корнилов и Гучков по собственной инициативе или по предварительному сговору с Петроградским Советом , приняли решение об аресте Царской Семьи о чем и сообщили Государыне уже 5 марта , но подобная «самодеятельность» выглядит фантастически. Существуют и другие, более достоверные свидетельства. Полковник Е. Кобылинский подробно описал свое назначение на должность начальника Царскосельского гарнизона и поездку в Царское Село, по вызову генерала Корнилова утром 8 марта 1917 г. Он же отмечал очень корректное, почтительное отношение Корнилова в Государыне. Кобылинский точно отметил, что он был единственным офицером, в присутствии которого Государыне сообщили о ее аресте. Кобылинский отметил также, что Императрица встретила Корнилова как знакомого, подала ему руку это вполне объяснимо, если учесть, что первый прием уже состоялся вечером 5 марта. Правда, по оценке С. Мельгунова этот автор не заслуживал доверия ввиду «явной путаницы всех дат и подробностей». Но подобное замечание вряд ли справедливо в отношении чиновника обязанного запоминать всех принятых Императрицей посетителей Мельгунов дневник Императрицы в качестве исторического источника не использовал. Волков отмечал, что Корнилов дважды встречался с Императрицей, причем, очевидно, что обе эти встречи произошли утром 8 марта с очень небольшим временным разрывом. Утром Корнилов прибыл в Царское Село вместе со штабс-ротмистром П. Коцебу назначенным комендантом дворца и полковником Кобылинским. Прием Корнилова и Кобылинского отмечен в дневнике Государыни в записи от 8 марта. Именно во время этого приема Корнилов сообщил Государыне уже не об «охране», а об «аресте», а затем представил ей Кобылинского. При этом, генерал «просил Государыню быть спокойной: ничего не только опасного, но даже особых стеснений арест за собою повлечь не может». Во дворце в это время были граф Апраксин и граф Бенкендорф, причем последний присутствовал при приеме. По словам Бенкендорфа «Корнилов тут же сказал, что арест является мерой охранительной, и что после выздоровления детей Царская Семья будет отправлена в Мурманск». Но «вскоре», по словам Волкова, «вторично явился генерал Корнилов вместе с А. Гучковым и свитою». Здесь свидетельства Волкова выглядят спорными. В Дневнике Императрицы вторичного приема за один и тот же день Корнилова и Гучкова не отмечено. Но можно предположить, что если данный прием имел место, то носил уже сугубо формальный характер, и именно о ней сообщал генерал Корнилов в своих интервью в прессе. Павла Александровича, который и приехал немедленно… Государыня велела просить всех к себе. Прием у Государыни продолжался минут десять-пятнадцать». На этот раз все формальности ареста были соблюдены. Корниловым было полностью зачитано постановление Совета министров. Императрица была уже психологически подготовлена к формальной процедуре «ареста» хотя в дневнике слово «арест» было заменено словом «взаперти». По свидетельству графа Апраксина Александра Федоровна так ответила генералу: «Я рада, что именно Вы, генерал, объявили Мне об аресте, - сказала она Корнилову, когда тот прочел Ей постановление Временного правительства, - так как вы сами испытали весь ужас лишения свободы». Еще одним важным моментом стала смена дворцовых караулов. Сделано это было Корниловым только после окончания формальной процедуры «ареста», то есть 8, а не 5 марта. Великого Князя Павла Александровича Корнилов заверил в надежности новых, на этот раз уже, «арестных» постов. Но с 5 по 7 марта караул продолжали осуществлять чины Сводно-Гвардейского полка, что дополнительно подтверждает факт охраны, а не «ареста» Царской Семьи. Охрану, проверенную и удостоверенную Корниловым в первые же часы своего пребывания в должности командующего Петроградским военным округом 47. Таким образом, можно утверждать, что Корнилов в течение 5-8 марта 1917 г. Первый раз прием состоялся поздним вечером 5 марта и на страницах «Русской Летописи» был воспроизведен именно этот акт приема генерала и военного министра. Второй раз генерал, вместе с Кобылинским, был принят Государыней утром 8 марта. И, возможно, спустя несколько часов в составе «делегации» вместе с Гучковым это отметили Апраксин и Волков. Корнилов, как опытный разведчик, мог вести двойную игру. Нужно было любой ценой добиться защиты Царской Семьи и, с другой стороны, продемонстрировать представителям «новой власти» революционное поведение. Вероятно, что ради этого и была разыграна «сцена» формального «ареста», отмеченная Волковым и Апраксиным. Никаких унизительных для Царской Семьи действий, никакого оскорбительного поведения по отношению к Императрице со стороны Корнилова проявлено не было. Сам Корнилов глубоко переживал выполнение выпавшей на него тяжелой обязанности. По воспоминаниям полковника С. Ряснянского, находясь под арестом в г. Быхове, в сентябре 1917 г. Это был один из самых тяжелых дней его жизни…» 48. Обвинения в «нарушении присяги» генералом Корниловым, выполнившим распоряжение об аресте Царской Семьи, совершенно бессмысленны уже по той причине, что своим отречением и словами «Заповедуем Брату Нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу» Государь Император освобождал подданных от прежней присяги. В этой связи немаловажным является вопрос об отношении Корнилова к монархии. Известный военный историк генерал-лейтенант Н. Головин сравнивал Корнилова с «революционными маршалами» Наполеоновской Франции. Однако имеющиеся источники сходятся в одном: Корнилов до февраля 1917 г. Нельзя не учитывать его трудного жизненного пути, когда пришлось «делать карьеру» исключительно собственными силами, безо всяких «протекций», преодолевая тяжелые материальные проблемы. Нельзя забывать его многочисленных конфликтов с представителями царской бюрократии, вплоть до последнего — в Заамурском пограничном округе. Следует иметь в виду и очевидные для Корнилова просчеты командования, недостатки снабжения, проявившиеся и в 1904-1905 и в 1914-1915 гг. Возврата к старому нет и не может быть…» - эти его слова, сказанные в августе 1917 г. Лукомскому подтверждают его позицию. Но правомерно ли ставить знак равенства между негативным отношением к «старому режиму», как источнику тех вполне реальных, объективных ошибок, политических и военных неудач нередких, увы, в России начала ХХ столетия, и монархическим строем вообще? Для генерала Корнилова, как и для большинства участников Белого движения, ошибки бюрократического аппарата не означали порочности монархии и преимуществ республики. Позднее, после провала августовского выступления 1917 г. Очень точно передают эти настроения слова генерала, сказанные им во время Ледяного похода, в беседе с гвардейским капитаном Булыгиным: «…После ареста Государыни я сказал своим близким, что в случае восстановления монархии мне, Корнилову, в России не жить. Это я сказал, учитывая, что придворная камарилья, бросившая Государя, соберется вновь. Но сейчас, как слышно, многие из них уже расстреляны, другие стали предателями. Я никогда не был против монархии, так как Россия слишком велика, чтобы быть республикой. Кроме того, я — казак. Казак настоящий не может не быть монархистом…» 50. Достаточно объективно оценивал его политические представления член ЦК кадетской партии и министр путей сообщения Временного правительства П. Юренев: «…Я не мог бы сказать, что он был республиканец, но для него был ясен вред, причиненный России последним представителем династии. Он считал, что с династией покончено раз навсегда. Но когда его спрашивали, а что если Учредительное Собрание изберет монарха, - он отвечал: я подчинюсь и уйду. Созыв Учредительного Собрания он считал неизбежным и безусловным требованием. В общем, Корнилова можно назвать сторонником демократии из любви к народу; но демократии, ограниченной благоразумием читай властью — прим. Генерал Корнилов был государстволюбцем, для которого понятие «Россия» имело мистическое, почти божественное значение. Он служил монархии, Романовым, - лишь постольку, поскольку царь олицетворял для него идею Великой России» — так писал о своем командире адъютант Корниловского ударного полка поручик князь Н. Ухтомский 52. В 1917 г. После ареста Царской Семьи его «демократизм» уже не вызывал сомнений со стороны Временного правительства. На новой должности, в центре общественных страстей, от Корнилова потребовались качества, выражаясь современным языком, «публичного политика». Генерал принимал парады частей гарнизона, награждал Георгиевскими крестами отличившихся, в том числе «революционного» унтер-офицера Кирпичникова, ездил в Кронштадт на митинги матросов, проверял условия службы запасных батальонов. История с награждением Т. Кирпичникова стала еще одним мифом в биографии Корнилова, относящейся к 1917-му году. Считается, что генерал наградил его за организацию бунта и за убийство офицера, начальника учебной команды ЛГв Волынского полка капитана Лашкевича. Факты свидетельствуют иное. Корнилов наградил Георгиевским крестом 4-й степени старшего унтер-офицера Тимофея Кирпичникова «за то, что 27 февраля, став во главе учебной команды батальона, первым начал борьбу за свободу народа и создание Нового Строя, и несмотря на ружейный и пулеметный огонь в районе казарм 6-го запасного Саперного батальона и Литейного моста, примером личной храбрости увлек за собой солдат своего батальона и захватил пулеметы у полиции». Конечно, формально можно утверждать, что Кирпичников получил награду не за подвиги на фронте, а за противодействие полиции, исполнявшей свой долг. Но ситуация с «полицейскими пулеметами» не все ясно. Следствие так и не обнаружило «следов» полиции, «стрелявшей в народ» на Литейном проспекте. В течение марта-апреля 1917 г. Более того. Следствием, которое вела Чрезвычайная Следственная Комиссия по расследованию злоупотреблений бывших министров, Главноуправляющих и других высших должностных лиц, было установлено, что стрелявшие «в народ» пулеметы, по номерам, не числились в структурах МВД. Полиции, действительно, не нашли, зато по свидетельству генерала от инфантерии А. Кутепова, командовавшего 27 февраля сводно-гвардейским отрядом на Литейном проспекте его солдаты обнаружили сидевших за пулеметами «рабочих орудийного артиллерийского завода и Выборгского района» и еще «двух человек плохо говоривших по-русски, которые при опросе показали, что они будто бы финны». Получается, что Кирпичников и его учебная команда действовали против революционеров, за что унтер-офицер и был награжден… 53. Настоящий убийца офицера так и остался неизвестен Лашкевича убил «один из вольноопределяющихся»? Но воображение создало весьма ужасную картинку, на которой «генерал-предатель» Корнилов едва ли не сам подготовил вооруженный бунт запасных, с удовольствием арестовал Царскую Семью, а потом еще и наградил всех убийц-революционеров. Увы… Клеветать на боевого, заслуженного воина-патриота, Георгиевского кавалера, оказывается сегодня куда проще и безопаснее наверное , чем писать об истинных зачинщиках петроградского бунта — городских комитетах партий большевиков и эсеров, выборгском районном комитете большевистской партии, агентах немецкой разведки, обманутых петроградских рабочих, всех вольных и невольных пособниках февральской революции 1917 г. Выступление Корнилова в «революционном» Кронштадте прошло неожиданно спокойно. Считалось, что ехать в цитадель «красы и гордости революции», к балтийским матросам небезопасно. Еще были памятны беззаконные убийства командующего Балтийским флотом вице-адмирала А. Непенина, главного командира Кронштадтского порта и губернатора Кронштадта адмирала Р. В краткой речи генерал не говорил о «старом» и «новом режиме», а лишь напоминал о матросам и солдатам о необходимости поддерживать боеспособность крепости и порта. Корнилов побывал на фортах, в казармах, в лабораторных мастерских. Возвратившись в столицу, генерал заметил: «циркулировавшие среди населения Петрограда слухи о разложении крепости оказались вздорными» 56. Очевидцы отметили и его присутствие на 1-м Общеказачьем съезде 23-29 марта 1917 г. Во время работы съезда Корнилов «смотрел и слушал», делая своеобразный «смотр казачеству», с которым ему придется делить тяготы Ледяного похода 57. Но весной 1917-го провозглашенное «углубление революции» продолжалось. С первых же дней службы в Петрограде Корнилов столкнулся с принципом двоевластия. Генералу, воспитанному на твердом следовании уставной дисциплине, жесткой иерархии подчинения, было не понятно — почему один и тот же военный приказ нужно согласовывать и с правительством и с Советом рабочих и солдатских депутатов и еще с новообразованными армейскими комитетами. Признавая легитимность власти Временного правительства, Корнилов крайне негативно оценивал любые попытки вмешательства в командование округом и, тем более, начинавшуюся пропаганду сепаратного мира с Германией. Тесно сотрудничал Корнилов с военным министром А. Последний вспоминал, что «Корнилову были даны неограниченные полномочия в области личных назначений на все командные должности в частях Петроградского округа… в его распоряжение были отпущены большие кредиты для организации пропаганды порядка и дисциплины в войсках… Корнилов энергично принялся за работу. Он поставил себе задачей, если не оздоровление всего гарнизона, то хоть создание отдельных надежных частей прежде всего из казачьих полков, артиллеристов и юнкеров военных училищ — прим. Сознавая опасность антивоенной пропаганды леворадикальных партий, Корнилов настаивал на создании контрразведки, ориентированной на поиск немецкой резидентуры среди политических структур, прежде всего, среди большевиков и эсеров. При штабе округа начало работу контрразведывательное бюро, во главе с полковником Б. Никитиным, задачей которого был сбор и передача лично Корнилову всей информации о готовящихся антиправительственных выступлениях. Трудно судить об эффективности работы бюро, однако его сосредоточенность на политической работе сыграла негативную роль во время августовского выступления 59. Но для организации прочной системы противодействия советам у Корнилова и Гучкова не хватило времени. Первый конфликт с «властью советов» произошел уже 7 марта, во время работы комиссии по подготовке реформ в армии, под руководством бывшего военного министра, генерала от инфантерии А. Поливанова, когда в ответ на требование Корнилова о выводе из столицы «разложившегося» столичного гарнизона и его замене частями с фронта, представители Совета заявили о недопустимости подобных предложений и об оставлении запасных полков в Петрограде для «защиты революции» 60. Второй раз конфликт произошел 20-21 апреля, во время «кризиса» правительства, когда в ответ на «ноту Милюкова» о продолжении войны и верности союзническим обязательствам, в Петрограде начались массовые антивоенные демонстрации. Именно здесь предстояло провести «смотр сил контрреволюции», необходимых для «наведения порядка». Гучков и Корнилов рассчитывали на 3,5 тысячи дисциплинированных, верных правительству войск, с помощью которых можно было бы «остановить анархию на улицах». Но их попытки вывести части на Дворцовую площадь встретили резкое противодействие Петросовета. Председатель совета Чхеидзе официально объявил, что «только Исполнительному Комитету принадлежит право устанавливать порядок вызова воинских частей на улицу…». Возмущенный Корнилов заявил, что «таковым обращением Исполком принимает на себя функции правительственной власти», а при таких условиях он «не может принять на себя ответственность ни за спокойствие в столице, ни за порядок в войсках» и «просит об освобождении от должности» 61. Разочаровало и столичное офицерство: «…во всех воинских частях, в которых быстро шло разложение, виноват командный состав, потакавший солдатской анархии. И это не столько проявление слабости, сколько революционного карьеризма…». Гучков собирался перевести Корнилова на должность Главнокомандующего Северным фронтом, но получил категорический отказ со стороны Верховного Главнокомандующего генерала М.

Финансовый кризис был одной из причин, заставивший спешно заключить мир: по словам Витте, дальнейшее ведение войны возможно только «ценою полного финансового, а затем и экономического краха»[14]. Проявлялась и ненадежность войск: командующий Маньчжурской армией А. Куропаткин отмечал «большую легкость», с которой солдаты сдавались в плен[15]. Позднее, в 1905 году войска приняли активное участие в революционных выступлениях. Однако, если прежде причиной этого социального раскола было крепостное право порождавшее нищету крестьянских масс , то теперь главной причиной было крестьянское малоземелье, тоже порождавшее нищету. Таким образом, большая война ставила перед Россией тяжелые, почти неразрешимые проблемы. Первая проблема, недостаток вооружений, объяснялась техническим фактором. Вторая проблема, недостаток финансов, была вызвана народной нищетой, тем, что крестьянство не могло платить военные налоги. Третья проблема, ненадежность армии, была следствием крестьянского малоземелья, которое порождало крестьянскую нищету и глубокий социальный раскол в российском обществе. Эти проблемы не принимали фатального характера во время тех непродолжительных войн, которые вела Россия в XIX веке — но большая европейская война должна была привести страну на грань катастрофы. Во время Первой мировой войны первым проявил свое действие технический фактор, недостаток вооружений. Уже в начале 1915 года закончились мобилизационные запасы снарядов и винтовок, на фронт прибывали невооруженные пополнения. Затем началось немецкое наступление. Разгромленные русские армии потеряли в летней компании 1915 года 2,4 млн. Поражения 1915 года вызвали яростную антиправительственную компанию в Думе и формирование оппозиционного «Прогрессивного блока». Решив проявить твердость, царь распорядился прервать заседания Думы на несколько месяцев. Оппозиция не обращалась за поддержкой к рабочим, и роспуск Думы прошел относительно спокойно; антиправительственная кампания не вызвала массовых революционных выступлений. В 1916 году недостаток вооружений был отчасти восполнен, и после Брусиловского прорыва положение на фронте несколько улучшилось. Таким образом, механизм кризиса начал действовать: недостаток вооружений привел к поражениям 1915 года и к падению авторитета власти. Но поражения не привели к революции. Однако одновременно проявлял свое действие финансовый кризис. Главной проблемой экономики всех воюющих стран было финансирование огромных военных расходов. В 1914 году ординарные доходы российского бюджета составляли 2,8 млрд. Для стран с относительно высоким уровнем жизни, помимо повышения налогов и эмиссии бумажных денег, существовал еще один путь получения доходов — внутренние займы. Правительства этих стран могли опираться на поддержку народа, который готов был кредитовать государство ради будущей победы — и главное, мог кредитовать государство, потому что даже простые люди имели определенные сбережения. В России бедность населения и его нежелание помогать властям привели к тому, что за счет займов было погашено лишь 7,5 млрд. Еще 6,3 млрд. Таким образом, внутренние и внешние займы покрывали расходы менее чем наполовину, а обыкновенные доходы несмотря на формальное увеличение некоторых налогов фактически даже уменьшились, и оставалось единственное средство финансирования войны — печатание бумажных денег. В конечном счете, к денежным эмиссиям были вынуждены прибегать и другие страны, но в России — ввиду отмеченных обстоятельств — эмиссия приобрела безудержный характер. По подсчетам А. Эмиссия необеспеченных кредитных билетов должна была привести к галопирующей инфляции. Естественным следствием такого положения был рост цен см. Во всем мире и во все времена реакция производителей на инфляцию одинакова: наблюдая быстрый рост цен, землевладельцы и крестьяне придерживают свой товар, чтобы, подать его с большей выгодой, когда цена возрастет. На рынке появляется дефицит хлеба, от которого, в первую очередь, страдают горожане. Цены в городах быстро растут, у булочных выстраиваются длинные очереди, и массовое недовольство приводит к спонтанным вспышкам голодных бунтов, которые иногда превращаются в большие восстания. Примеры такого развития событии хорошо известны в истории, и мы напомним лишь один из них - это события Великой Французской революции. Количество денег в обращении, индекс цен, и число голодных бунтов в городах без Сибири, Закавказья, Кавказа и Донской области по полугодиям[23]. В 1792 году, во время войны Франции с Австрией и Пруссией, военные расходы финансировались за счет эмиссии ассигнаций, стоимость которых быстро падала. Уже в ноябре 1792 года Сен-Жюст говорил, что «система торговли зерном опрокинута неумеренной эмиссией денежных знаков» и предупреждал о грядущих восстаниях[24]. Напуганное правительство ввело максимальные цены на зерно, но максимум не соблюдался. Воспользовавшись создавшимся положением, якобинцы сумели превратить стихийное экономическое движение в политическое и объединили лозунги твердой цены на хлеб, изгнания из Конвента жирондистских депутатов, ареста подозрительных и др. Организованное якобинцами вооруженное выступление национальной гвардии 31 мая — 2 июня одержало победу, Робеспьер пришел к власти, но продовольственное положение не улучшалось. Затем последовало введение продразверстки с конфискацией всех излишков по твердым ценам и частичная национализация экономики; сопротивление недовольных было подавлено с помощью «революционного террора»[25]. Аналогия в развитии событий в России и в революционной Франции бросалась в глаза, и о ней начали говорить еще до начала русской революции. Барк, выступая на Петроградской конференции стран Антанты, сообщал, что цены в России поднялись в 4-5 раз, намного больше, чем в других воюющих странах, что если курс рубля не будет поддержан, то «возможна катастрофа, как во время французской революции»[26]. Видимые запасы «главных хлебов» млн. В 1916 году положение с продовольственным снабжением становилось все более тяжелым. График на рис. Эти запасы предназначались, в основном, для снабжения городов; обычно они достигали максимума в осенние месяцы, когда на рынок поступал хлеб нового урожая. В ноябре 1915 года запасы составили 65 млн. Но — в отличие от предыдущих лет - осенью 1916 году запасы не возросли. Урожай 1916 года был значительно хуже, чем 1915 году, и, наблюдая рост цен в предыдущий период, производители, как помещики, так и крестьяне не продавали хлеб. Инфляционные ожидания были таковы, что ходили слухи о будущем десятикратном увеличении цен. В результате зерно не попало на склады, оставшись в деревне, и запасы постепенно уменьшились почти до нуля — то есть население городов было обречено на голод[28]. В октябре 1916 года было закуплено 49 млн. Правительство осознало, что сам по себе хлеб уже не придет на рынок и необходимо принимать срочные меры. Риттих подписал постановление о введении продразверстки. Для каждой губернии устанавливался объем государственных закупок по твердым ценам, далее он распределялся по уездам и в течение 35 дней должен был доведен до производителей — помещиков и крестьян. В течение 6 месяцев разверстанное количество хлеба было необходимо сдать государственным уполномоченным. Всего предполагалось закупить 772 млн. Риттих предполагал, что он «за три недели поставит на ноги продовольственное дело в империи», однако к началу февраля министр был вынужден признать невыполнимость своего плана. Многие губернии требовали уменьшить размеры разверстки, крестьянские общины и помещики отказывались выполнять задания[30]. В конечном счете, к лету 1917 года, уже после революции, было собрано в счет разверстки не более 170 млн. В декабре 1916 года было начато изъятие хлеба из сельских запасных магазинов, в которых деревенские общины хранили запасы на случай голода. Эта мера вызвала бурный протест крестьян и была отменена после того, как столкновения с полицией приняли массовый характер. Были введены надбавки к твердым ценам за доставку зерна на железнодорожные станции; широко использовались угрозы реквизиции у не желавших продавать хлеб помещиков — но крестьянам грозить реквизициями не решались. В декабре удалось закупить 63 млн. К концу 1916 года продовольственный кризис в городах принял катастрофический характер. Многочисленная мемуарная литература свидетельствует об отсутствии хлеба, огромных очередях у продовольственных магазинов в столицах. Тяжелым было положение и в других городах, даже на Черноземье, где в соседних с городами деревнях от хлеба ломились амбары. В Воронеже населению продавали только по 5 фунтов муки в месяц, в Пензе продажу сначала ограничили 10 фунтами, а затем вовсе прекратили. В Одессе, Киеве, Чернигове, Подольске тысячные толпы стояли в очередях за хлебом без уверенности что-либо достать. В декабре 1916 года карточки на хлеб были введены в Москве, Харькове, Одессе, Воронеже, Иваново-Вознесенске и других городах — но по карточкам выдавали очень мало и нерегулярно. В некоторых городах, в том числе, в Витебске, Полоцке, Костроме, население голодало[33]. Некоторые авторы утверждают, что в непоставках хлеба были повинны железные дороги, не справлявшиеся с перевозками из-за изношенности подвижного состава и снежных заносов, что хлеб был, но он лежал на станциях[34]. Данные, приводимые Н. Кондратьевым, говорят, что это не так. Голод должен был неизбежно породить волну стихийных восстаний и бунтов. На графике, изображенном на рис. Число голодных бунтов росло одновременно с ростом цен. Едва ли не большинство участников бунтов составляли женщины. Участие женщин и справедливый характер требований доведенных до отчаяния людей вызывали сочувствие среди привлекаемых для подавления волнений солдат и казаков. Во время голодного бунта 2-3 мая 1916 года в Оренбурге казаки впервые отказались выполнять приказ атаковать толпу. В дальнейшем такое поведение солдат и казаков стало достаточно типичным: в 1916 году было 9 таких случаев[37]. Количество голодных бунтов и случаев неповиновения войск нарастало как лавина. Неповиновение, ненадежность войск — это было еще одно характерное проявление военного кризиса, наблюдавшееся почти во всех войнах, которые вела Россия. Как отмечалось выше, ненадежность войск была порождением глубокого социального раскола, поразившего русское общество. Во времена войны не проводилось социологических опросов, но лучшим ответом на вопрос о лояльности народа к власти было количество сдавшихся в плен. На 100 убитых в русской армии приходилось 300 пленных, а в германской, английской и французской армиях — от 20 до 26, то есть русские сдавались в плен в 12-15 раз чаще, чем солдаты других армий[38]. Сдача в плен — таков был ответ русского крестьянина на вопрос о любви к царю и помещику. О распространении добровольной сдачи в плен говорят многие историки, опирающиеся на анализ фронтовой корреспонденции[39] необходимо особо отметить фундаментальное исследование О. Характерно одно из солдатских писем: «От чистого сердца сознаюсь, что почти все солдаты стремятся попасть в плен, особенно в пехоте… Почему наша Россия оказалась в таком плохом положении, а потому, что наше правительство заглушило жизнь бедного крестьянина, которому не за что класть свою голову…»[41] Помимо сдачи в плен, массовый протест принимал и другие формы. Резко возросло число дезертиров, по некоторым оценкам к началу 1917 года оно составляло 1,5 млн[42]. Осенью 1916 года произошли восстания нескольких тысяч солдат на тыловых распределительных пунктах в Гомеле и Кременчуге; возможность большого солдатского мятежа становилась все более реальной[43]. Уже в 1916 году в правительственных документах появился термин «ненадежные части». В особой сводке, представленной председателю Совета министров в начале 1917 года, говорилось: «Возможность того, что войска будут на стороне переворота и свержения династии, допустима, так как, любя царя, они все же слишком недовольны всем управлением страны»[44].

Брусиловский прорыв

Дан , В. Меньшевики выступали против революционной программы партии , рабочего класса , против ее марксистско — ленинских идеологических , организационных , тактических и теоретических основ. С 1905 г. В годы реакции меньшевики проповедовали ликвидаторство , пытаясь ликвидировать нелегальную революционную партию пролетариата. Одной из разновидностей меньшевизма был троцкизм. В январе 1912 г. Накануне Октябрьской революции меньшевики , как и эсеры , окончательно перешли в лагерь контрреволюционной буржуазии. Меньшевики партийцы — небольшая группа меньшевиков во главе с Г. В Плехановым , отделившаяся в конце 1908 г.

Оставаясь на позициях меньшевизма , Плеханов и его группа выступали в защиту сохранения нелегальной организации , добивались соглашения с большевиками. Большевики пошли на временный бок с меньшевиками — партийцами против антипартийных элементов , руководствуясь интересами «борьбы за партию и партийность против ликвидаторства , без всяких идейных компромиссов , без всякого замазывания тактических и иных разногласий в пределах партийной линии». Однако меньшевики — партийцы вскоре , уже к 1911-1912 г. Бунд — «Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве , Польше и России» - оппортунистическая мелко — буржуазная еврейская националистическая партия , стоявшая по всем вопросам революционного движения на меньшевистских позициях. Образовался в октябре 1897 г. Бунд являлся носителем национализма и сепаратизма в рабочем движении. Противопоставляя интересы еврейских рабочих интересам рабочих других национальностей , Бунд способствовал разобщению сил пролетариата. Бундовцы вели непрерывную борьбу против партии большевиков.

Бунд вошел в партию. В 1903 г. В 1905 -07 гг. Бунд вновь был принят в партию. Программному требованию партии большевиков — праву наций на самоопределение — Бунд противопоставлял реакционное требование «культурно-национальной автономии». Всероссийская конференция 1912 г. Бунд — один из активных участников Августовского антипартийного блока , созданного Троцким. Во время 1-й мировой войны Бунд стоял на позициях социал-шовинизма.

Перед Октябрьской революцией Бунд стал контрреволюционной буржуазной партией и вел ожесточенную борьбу против социалистической революции. Октябристы — «Союз 17 октября» — политическая партия крупных помещиков и буржуазии в России с преобладанием помещичьего элемента. Сложилась в ноябре 1905 г. Название происходит от конституционного Манифеста 17 октября 1905 г. Программа октябристов сводилась к признанию необходимости конституционной монархии , созыва Государственной думы , сохранения «единой и неделимой» России. Октябристы полностью разделяли с правыми аграрную программу , а так же политику подавления революции ; поддерживали третьеиюньский переворот 1907 г. Главным печатным органом октябристов до 1906 г. Лидерами Октябристов были А.

Гучков , М. Родзянко , С. Шидловский и др. В 3-й и 4-й Гос. Во время 1-й мировой войны вошли в оппозиционный «Прогрессивный блок». После Февральской революции 1917 г. Партия большевиков — партия нового типа , в корне отличная от партий 2-го Интернационала. Выросла из марксистских кружков и групп.

Построенная на марксистско — ленинских идеологических , организационных , тактических и теоретических основах , партия большевиков являлась партией коммунизма. Деятельность большевистской партии протекала под руководством В. Ленина и ЦК партии. Временное правительство. Временное правительство в России было сформировано из членов Государственной думы по договоренности с эсеро — меньшивистскими лидерами исполкома Петроградского совета. Львов кадет , министр иностранных дел — П. Милюков кадет , военный и морской — А. Гучков октябрист , путей сообщения — Н.

Некрасов кадет , торговли и промышленности — А. Коновалов прогрессист , финансов — М. Терещенко , просвещения — А. Мануилов кадет , обер-прокурор Синода — В. Львов центр , земледелия — А. Шингарев кадет , юстиции — А. Керенский трудовик , с марта - эсер , гос. Годнев октябрист.

Наряду с Временным правительством существовала другая власть — Советы рабочих и солдатских депутатов как органы диктатуры пролетариата и крестьянства. Создалось двоевластие , сохранявшееся до июля 1917 г. Временное правительство прибегло с эмиссии бумажных денег и новым займам. Осенью долг иностранным государствам составлял свыше 14,8 млрд. Политика Временного правительства , направленная на продолжение империалистической войны и подавление революционного движения , привела к массовым антиправительственным выступлениям , обусловившим кризисы Временного правительства Апрельская , Июньская демонстрации , Июльские дни , Корниловщина , которые , в свою очередь , приводили к переменам в составе правительства. В его состав вошли : министр — председатель и верховный главнокомандующий — А. Керенский эсер , зам. Коновалов кадет , министр иностранных дел — М.

Терещенко , военный — А. Верховский , морской — Д. Вердеревский , труда — К. Гвоздев меньшевик , юстиции — П. Малянтович меньшевик , министр продовольствия — С. Прокопович , финансов — М. Бернадский , просвещения — С. Салазкин , призрения — Н.

Кишкин кадет , почт и телеграфов — А. Никитин меньшевик , гос. Смирнов кадет , министр исповеданий — А. Карташев кадет , путей сообщения — А. Ливеровский , министр земледелия — С. Маслов эсер. Февральская революция 1917 г. Она была восторженно встречена и использована широкими слоями буржуазии и чиновничества , потерявших веру в систему самодержавного управления и особенно в самого царя и его советников.

Первое временное правительство состояло именно из представителей этой части населения. Революционные партии не участвовали непосредственно в осуществлении революции. Они не ожидали ее и вначале были поражены. Петроградский Совет рабочих депутатов был создан в момент революции стихийно , группой рабочих , без руководства из центра. Совет был организацией беспартийной ; в нем были представлены и социалисты-революционеры , и меньшевики , и большевики. Совет не стремился к власти , что отчасти объяснялось убеждением его лидеров в том , что Россия созрела только для буржуазной революции, а отчасти тем , что они не сознавали своей компетентности и готовности к управлению. Так создалась почти случайно возникшая практическая основа так называемого двоевластия. Общественная власть была некоторым образом сосредоточена в руках двух органов — Временного правительства , ставшего законным приемником царского правительства и признанного таковым за границей , и Совета рабочих депутатов , стихийно сформированного , и следовательно , революционного.

Двоевластие , рассматриваемое как законное сотрудничество между буржуазным правительством и пролетарской «легальной оппозицией» , полностью соответствовало меньшевистской концепции. Меньшевики вскоре стали играть ведущую роль в Петроградском Совете. Основными противниками меньшевиков были социалисты — революционеры. Советы рабочих депутатов превратились в Советы рабочих и советских депутатов. По мере того как армии разлагались , превращаясь в отбивающиеся от немцев массы крестьян , жаждущих мира и земли и рассчитывавших на социалистов-революционеров , традиционную партию крестьянской революции , все выше восходила звезда социалистов — революционеров или эсеров как их обычно называли. Важнейшими событиями периода от Февраля до Октября были апрельский , июньский и июльский политические кризисы , разгром корниловщины. Эти политические кризисы явились этапами нарастания общенационального кризиса в стране. Революция стремительно развивалась.

Процесс перерастания буржуазно — демократической революции в России в социалистическую имел в своем развитии два основных периода : период до июльского кризиса , когда большевистская партия проводила курс на мирное развитие революции , и период подготовки свержения власти буржуазии и помещиков путем вооруженного восстания. Апрельская демонстрация 1917 г. Милюкова союзным державам о готовности вести войну до «победного конца». Демонстрация , в которой участвовало около 100 тыс. Апрельская демонстрация способствовала росту классового самосознания широких масс народа. Она вызвала первый кризис Временного правительства , отставку Милюкова и Гучкова и образование первого коалиционного правительства. В апреле , в условиях назревания правительственного кризиса , состоялась Всероссийская партийная конференция. Основные резолюции были приняты подавляющим большинством.

Конференция объявила , что приход к власти Временного правительства «не изменил и не мог изменить» империалистического характера участия России в войне , и приняла решение способствовать «переходу всей государственной власти по крайней мере нескольких воюющих стран в руки класса пролетариев и полупролетариев».

При таком накале антимонархических настроений самодержавие пало. Возникла необходимость в создании новых органов власти в стране. Временное правительство возникло на время до созыва Учредительного собрания. Предшественником Петроградского совета являлась Центральная рабочая группа, созданная меньшевиками еще в 1915 г. В январе 1917 г. Собрание состоялось на Таврической площади.

Главой исполкома Петроградского совета, состоявшего из пятнадцати человек, стал Чхеидзе. Официальным печатным органом была избрана газета «Известия». На следующий день прошло пленарное заседание, где были выбраны представители фабрик города, а также официально подтверждено участие солдатских представителей. В итоге в Петроградский совет было выбрано около трех тысяч депутатов, из которых большинство являлось солдатами. В первоначальный состав исполкома вошли 15 человек из числа меньшевиков и эсеров. Это послужило основой для постепенно складывающегося в стране двоевластия. В то время, как Временное правительство теряло авторитет среди населения, Петросовет, как представительный орган, укреплял свои позиции.

Во время корниловского выступления именно вооружение рабочих, подконтрольных Петросовету, помогло локализовать ситуацию, что также сказалось на авторитете Временного правительства. Итогом Совещания стало создание Предпарламента. Временное правительство подготовило почву для его созыва, замышлялось, что это будет высший орган государственной власти России. Оно должно было определить выбор формы государственного развития России. Преобладание в нем получили эсеры. Большевики оказались на 2-м месте. Разогнано в январе 1918 г.

Значительная часть его членов преимущественно — социалисты , опасаясь расправ со стороны большевиков примером чему служили зверские убийства членов ВУС Кокошкина и Шингарева матросами , ушла в подполье и с лета 1918 г. В названное время небезинтересна роль следующих личностей: М. Родзянко — крупный землевладелец, лидер октябристов, депутат III, а с 1912 г. Особую неприязнь Родзянко вызывал у императрицы и ее приближенных. В последние дни перед революцией Родзянко прилагал все меры к ее предотвращению. Ему принадлежит знаменитая телеграмма Николаю II, где он просит последнего, в интересах монархии, сменить кабинет министров и создать новый, опирающийся на «народное доверие». После Февральской революции возглавил Временный комитет Государственной думы.

После Октябрьской революции отбыл в белую Добровольческую армию, в 1920 г. Керенский — адвокат, один из руководителей российского масонства, член Верховного совета масонов России, председатель фракции трудовиков, председатель IV Государственной думы. После отречения царя член, товарищ председателя Исполкома Петроградского совета от партии эсеров, член Временного комитета Государственной думы, министр Временного правительства: юстиции март-май , военный и морской май-сентябрь , министр-председатель с июля , глава Директории сентябрь , глава 3-го коалиционного правительства октябрь. Еще с 1905 г. С марта 1917 г. Член ЦИК Петроградского совета. Благодаря поддержке масонской организации сделал в кратчайшие сроки блестящую политическую карьеру.

Во Временном правительстве: министр юстиции март-май , военный и морской министр май-сентябрь , с 8 21 июля министр-председатель, с 30 августа 12 сентября верховный главнокомандующий. Практически разрушил армию, сделав ее небоеспособной. Дальнейшее развитие событий не предвидел и не был к ним готов.

Однако события 1917 года и Гражданской войны показали, что единые корпоративные политические взгляды у офицерства отсутствовали.

Кадровыми офицерами были крупнейшие деятели контрреволюционного лагеря Гражданской войны например, генералы Е. Миллер, Н. Юденич, адмирал А. Колчак и многие видные военные работники Советской России бывший генерал М.

Бонч-Бруевич, бывшие полковники И. Вацетис, С. Каменев и Б. Шапошников, бывший подпоручик М.

Офицеры военного времени, масштабное ускоренное производство которых происходило в годы Первой мировой войны, представляли собой совсем иную среду. Источники производства в офицерские чины этой категории лиц были крайне разнородны. Офицером военного времени мог стать не нюхавший пороха выпускник университета или, например, участвовавший во многих кампаниях простой необразованный казак, выслуживший унтер-офицерское звание, а затем за боевое отличие произведенный в офицеры. Социальный состав офицерства военного времени был очень широк и демократичен.

Существенно различались квалификация и уровень подготовки этих людей. Многие из них не связывали свою жизнь с военной службой. Фактически эта категория офицеров представляла собой срез всего русского общества и в большей степени отражала не офицерское мировоззрение, а мировоззрение тех слоев населения, из которых такие офицеры происходили. Они были гораздо хуже подготовлены к управлению войсками, чем кадровые офицеры, и их сложнее отнести к военным профессионалам.

Но, вполне естественно, в среде офицеров военного времени было множество сторонников народнических взглядов, приверженцев левых политических течений например, первый советский Верховный главнокомандующий Н. Крыленко, а также С. Лазо, М. Тер-Арутюнянц, И.

Федько, Н. Щорс и др. И конечно, такие офицеры приняли как Февральскую, так и Октябрьскую революции и активно поддержали большевиков. Характерно восприятие этих групп офицерства населением.

Капитан И. Ильин записал в дневнике 21 июня 1918 г. Гражданская война привела к невиданному прежде расколу русского общества. Она стала одним из сложнейших жизненных испытаний для офицеров старой русской армии.

В условиях взаимного ожесточения сторон и эскалации вооруженного конфликта от их выбора, в немалой степени зависел исход борьбы, дальнейший путь развития России и новых независимых государств, возникших на руинах Российской империи. Как и все население бывшей Российской империи, офицерство также оказалось расколотым между красными, белыми и сторонниками национальных государств. На конкретных примерах расколотых офицерских семей отчетливо виден братоубийственный характер Гражданской войны. У раскола офицерства были социальные причины, усугублявшиеся политическим и мировоззренческим разделением.

В то же время немалая часть офицеров предпочла уклониться от вовлечения в братоубийство и заняла нейтральную позицию, а некоторые приняли участие в «зеленом» движении, сражаясь против всех. Даже спустя столетие после революционных событий не утихают острые споры, а порой и спекуляции по поводу того, с кем же оказалось тогда русское офицерство. Статистика По различным оценкам, к октябрю 1917 г. В пехотных полках действующей армии к ноябрю 1917 г.

Кадровый офицерский состав в основном сохранили и казачьи войска. Всего в Красной армии оказались примерно 2500 бывших генералов и штаб-офицеров то есть полковников и подполковников. Кроме того, свыше полутора тысяч военспецов были лицами с высшим общим военным образованием — выпускниками Императорской Николаевской военной академии. В результате комплектования по добровольческому принципу в первой половине 1918 г.

Красная армия пополнилась незначительным количеством бывших офицеров. Увеличение набора произошло только после перехода к принудительным мобилизациям. К сентябрю 1918 г. По другим данным, призывы по декретам от 29 июля, 2 и 29 августа и 3 сентября дали РККА к 7 октября 1918 г.

Отдельные категории бывших офицеров практически не были представлены в Красной армии. Прежде всего, речь идет о сохранившем за годы Первой мировой войны свой кадровый состав казачьем офицерстве, которое почти целиком перешло на сторону антибольшевистских сил. Тем более что казачьи области находились на окраинах, где советская власть была слабее, чем в центре, и откуда началось активное сопротивление большевикам по всей России. Численность военспецов существенно возросла лишь к концу 1918 г.

В данных о численности бывших офицеров и военных чиновников в Красной армии есть существенные разночтения. По официальным отчетам Всероссийского главного штаба Сведения о командном составе и лицах административно-хозяйственной службы Красной армии за 1918—1919 гг. Итого 122,3 тысячи человек. По подсчетам на основании документов учета бывших белых офицеров советскими органами госбезопасности, военные чиновники составляли до трети от общего числа зарегистрированных [8].

Однако для Гражданской войны характерно другое соотношение офицеров и чиновников. Так, по данным о составе антибольшевистских формирований Северо-Запада России в конце 1918 г. Соответственно, из 122,3 тысячи офицеров и чиновников могло быть около 108 тысяч бывших офицеров. Но, возможно, в эту статистику включены и унтер-офицеры.

По другим данным, с марта 1918 по 15 июня 1920 г. Остальные — 132 054 человека представляли собой бывших офицеров, военных чиновников и унтер-офицеров до 22 тысяч человек. За вычетом унтер-офицеров, бывших офицеров и чиновников остается около 110 тысяч человек. Таким образом, только бывших офицеров могло быть порядка 98 тысяч человек.

К концу Гражданской войны в РККА служили и свыше 14 тысяч бывших белых офицеров, сведения о них, видимо, включались и в приведенные выше показатели. По окончании широкомасштабной Гражданской войны в 1921 г. Итого как минимум 15 396 бывших офицеров [10]. Происходили и другие увольнения, но на данный момент нет сведений о том, какую часть из них составляли бывшие офицеры.

По оценке Р. Абинякина, на службе оставались до 32 544 бывших офицеров [11]. Очевидно, что на стороне красных оказалось весьма значительное количество офицеров. Часть была призвана по декретам, часть кустарно мобилизована.

О многочисленности военспецов свидетельствуют собранные исследователями персональные данные по нескольким компактным группам внутри офицерского корпуса. Автором этих строк составлена и на протяжении многих лет совершенствуется база данных по специалистам Генерального штаба выпускникам и слушателям Николаевской военной академии , принимавшим участие в Гражданской войне в России 1917—1922 гг. Удалось установить, что в Гражданской войне так или иначе участвовали не менее 2837 выпускников и слушателей академии, включая ускоренные курсы периода 1916—1919 гг. Через ряды Красной армии прошли не менее 1579 выпускников академии, через ряды белых армий Юга России — 1082, через белые армии Востока России — 641, через украинские армии — 426 офицеров [12].

Как же разделился Генштаб в процентных величинах? Точные расчеты осложняет то обстоятельство, что немало генштабистов успели послужить в нескольких противоборствующих лагерях. Чтобы преодолеть это затруднение, автором был проведен подсчет по местам службы офицеров. Таким образом, через ряды белых армий прошло несколько больше «академиков», чем через Красную армию.

Свою роль в этом сыграло наличие у белых старой академии, осуществившей в 1919 г. Это превосходство не принесло белым победы, тем более что оно было невелико. Даже Южный фронт белых насчитывал в своих рядах в полтора раза меньше выпускников академии, чем Красная армия. Этот высокий показатель достигнут за счет гетманской армии П.

Скоропадского, которая считалась украинской национальной лишь формально и приняла в свои ряды сотни выпускников академии. За вычетом этих данных процент выпускников академии в национальных формированиях остается крайне незначительным. Помимо генштабистов известны персональные данные о размежевании 219 доживших до начала Гражданской войны авиаторов — георгиевских кавалеров Первой мировой: 89 из них служили в белых армиях в том числе 14 позднее сдались РККА и служили в ней, один остался в России, но скрывался под чужой фамилией , 65 — в РККА в том числе из РККА 7 перешли в белые и 2 — в национальные армии, а также 1 — к «зеленым» , 3 — в национальных армиях и 10 уклонились от участия в Гражданской войне. Судьбы 52 летчиков не установлены [13].

Следует принимать во внимание и то, что перейти на сторону противника летчикам было объективно проще, чем представителям других военных специальностей. Известны данные и о службе 61 кавалера ордена Св. Георгия 2-й и 3-й степени — в основном представителей высшего командного состава. Можно вывести определенную закономерность: чем выше был должностной и образовательный статус офицеров, тем больше их могло оказаться у противников большевиков.

Имеются и относительно точные данные об офицерах флота, хотя в силу своей специфики они заметно выпадают из общей тенденции размежевания офицерства. К марту 1921 г. На чьей же стороне оказалось русское офицерство? У историков нет единого ответа.

Причины кроются как в отсутствии достаточной документальной базы для расчетов в связи с многочисленностью офицерства, так и в идеологических пристрастиях. По подсчетам А. По мнению С. Волкова, сюда должны быть включены и военные чиновники [17].

Волков занижает численность военспецов, завышая данные об офицерах белых армий, но его рассуждения содержат противоречие, поскольку он указывает, что в РККА могли служить не более 68 тысяч офицеров, или что их было даже примерно 50 тысяч включая в 75 тысяч 24 тысячи врачей и военных чиновников , или же что только бывших офицеров в РККА насчитывалось 55—58 тысяч [18]. По оценке С. Волкова, следующего за А. Около 70 тысяч офицеров, по его мнению, эмигрировали, 85—90 тысяч погибли, а 110 тысяч остались в Советской России [20].

Эти подсчеты вызывают обоснованные сомнения и вопросы. Прежде всего, к настоящему времени нет каких-либо документальных подтверждений того, что в белых армиях могли служить 160 тысяч офицеров. Неясно, как могло оказаться, что у белых, контролировавших малонаселенные окраины, служили втрое больше офицеров, чем у красных, контролировавших густонаселенный центр страны. Очевидно, что мобилизации у красных были организованы значительно лучше, чем у белых, что напрямую отразилось на численности противоборствующих армий.

Непонятно и то, почему красные, по версии С. Волкова, мобилизовали такое незначительное в сравнении с белыми количество офицеров. Подсчеты С. Волкова не учитывали переходы офицеров из армии в армию.

Кроме того, они, очевидно, включали и лиц, произведенных в офицеры уже в рядах белых армий при этом прямой советский аналог — красные командиры, прошедшие подготовку после 1917 г. Как же разделилось все офицерство? Ответить на этот важнейший вопрос помогают сравнительно точные данные по ряду фронтов и армий. Так, в Сибирской армии к 1 октября 1918 г.

На март — апрель 1919 г. На Восточном фронте белых к 1 июля 1919 г. Есть данные о том, что к августу 1920 г. На Севере России к февралю 1920 г.

Поименно известны около 2400 офицеров, служивших у белых на Севере за весь период Гражданской войны, включая произведенных в офицерские чины белыми в том числе и по окончании боевых действий [27]. В различных украинских армиях в 1919—1922 гг. Скоропадском в 1918 г. Всего через украинские армии могли пройти до 12 тысяч бывших офицеров русской армии.

В польской армии к марту 1920 г. Финский офицерский корпус на 1919 г. Офицерский корпус литовской армии к 1 июля 1920 г. Общая численность латвийского офицерского корпуса к 1920 г.

В эстонской армии на ноябрь 1918 г. К сожалению, нет точных данных об офицерском корпусе армий закавказских государств. Оценочно в армянской армии служили около 1500 офицеров [33] , в азербайджанской — до 1000, в грузинской — несколько тысяч. Таким образом, в национальных армиях оказались не менее 26 тысяч офицеров.

Наибольшую сложность представляет определение численности офицеров на Южном фронте белых. Есть данные о том, что к середине 1918 г. Если исходить из того, что численность армии в июне 1918 г. По официальным данным, к 5 18 июля 1919 г.

Деникина из 244 890 солдат и офицеров, включая и нестроевых, было только 16 765 офицеров [35]. К сентябрю 1920 г. Лукомского, числились 50 тысяч офицеров [36]. На сегодня это максимальное документированное количество пусть и в мемуарном свидетельстве чрезвычайно осведомленного генерала офицеров у белых.

Сведения о боевом составе, имевшиеся в штабе армии, дают намного меньшие цифры. Так, боевой состав ВСЮР к 1 14 июля 1920 г. Эти данные примерно стыкуются со статистикой офицеров, оказавшихся в эмиграции. На февраль 1922 г.

В Королевстве сербов, хорватов и словенцев и в Болгарии к 1 марта 1922 г. По данным ГПУ, в Болгарии к лету 1922 г. В 1, 2, 3 и 4-м отделах РОВС в начале его существования включая воинские части, группы, офицерские общества и союзы состояли до 25 293 офицеров, причем в это число входили ветераны всех белых фронтов, оказавшиеся в эмиграции на территории Европы [41]. В СССР к концу 1923 г.

На особом учете ОГПУ к 1 сентября 1924 г. Остается открытым вопрос о потерях офицеров белых армий как в боях, так и в результате репрессий при попадании в плен , а также о численности произведенных в офицеры непосредственно в белых армиях. С учетом потерь, плена, ротации кадров и многочисленных переходов офицеров из лагеря в лагерь через Красную армию могли пройти около 100 тысяч офицеров, что подтверждают приведенные выше архивные данные. Не менее 26 тысяч прошли через национальные армии.

Через белые армии включая произведенных в белых армиях могли пройти от 110 тысяч до 130 тысяч офицеров в том числе 70—90 тысяч через белые армии Юга России, порядка 30 тысяч через Восточный антибольшевистский фронт и не более 10 тысяч через прочие фронты. Немалая часть офицеров перетекала из одного лагеря в другой пленными и перебежчиками, поэтому приведенные показатели неизбежно будут накладываться друг на друга. Значительным было и количество офицеров, уклонившихся от участия в Гражданской войне только на Юге России таких были десятки тысяч. Таким образом, окончательный ответ на вопрос, сколько офицеров оказалось у красных, а сколько — у их противников, остается задачей будущих исследований.

Военные специалисты в Красной армии Сразу после большевистского переворота новые хозяева России осознали, что без привлечения на свою сторону квалифицированных командных кадров из офицеров им новой армии не создать, равно как и не обеспечить защиту своего режима от многочисленных врагов. Между тем, вопрос привлечения офицерства на сторону красных был непростым, так как большевики и их союзники, левые эсеры, взяли власть на волне разложения старой армии, солдатской вседозволенности, невиданного унижения и массовых убийств офицеров. Придя к власти, они продолжили прежний курс, который неизбежно должен был оттолкнуть офицеров. Было отменено ношение погон, упразднены воинские звания.

Само слово «офицер» стало символом классового врага, вызывало подозрения в контрреволюционности, и в Красной армии вместо него был введен в обиход эвфемизм «военный специалист» военспец. Негативное восприятие большевиков объединяло многих офицеров. В среде патриотически настроенного офицерства был распространен взгляд на представителей этой партии как на врагов России, предателей, прямых наймитов Германии, стремившихся к поражению собственной страны в мировой войне и заключивших в 1918 г. Этот взгляд был не далек от действительности и служил одной из причин перехода офицеров на сторону антибольшевистских сил.

Почему же офицеры, которым большевистский режим был во многом враждебен, все же шли в Красную армию добровольно еще до перехода к мобилизациям летом — осенью 1918 г.? Активное выражение собственной гражданской позиции — удел меньшинства в любом обществе. Не являлось исключением и русское офицерство. Громадное большинство офицеров представляли собой инертную массу, которая по выработанной за годы службы привычке слепо исполняла приказы сверху и продолжала оставаться на своих местах и после октябрьского переворота.

Поскольку большевики взяли под контроль центр страны, где располагались все органы центрального военного управления, а также прифронтовую полосу нескольких фронтов и Ставку, значительная часть офицерства таким путем, как бы по инерции, перешла из учреждений старой армии в те же, но видоизмененные органы новой, Красной армии. Например, большинство работников Ставки остались на своих местах после смены власти. В этом смысле период перехода от структур старой армии к Красной армии может быть назван инерционным. Многие попавшие таким путем в новую армию считали, что служат своей стране безотносительно правящего режима.

Например, генерал-майор А. Балтийский прямо заявлял о себе и своих единомышленниках: «И я, и многие офицеры, шедшие по тому же пути, служили царю, потому что считали его первым из слуг отечества, но он не сумел разрешить стоявших перед Россией задач и отрекся. Нашлась группа лиц, вышедших из Государственной думы, которая взяла на себя задачу продолжать работу управления Россией. Что ж!

Мы пошли с ними, помогая им как только могли и работая не для них, а для пользы Родины. Но они тоже не справились с задачей, привели Россию в состояние полной разрухи и были отброшены. На их место встали большевики. Мы приняли их как правительство нашей Родины и также по мере сил стремились помочь им в их работе.

В политику мы в то время не вмешивались и действовали по признаку преемственности власти» [44]. Подобная позиция едва ли может быть названа гражданской, но она была достаточно распространена. Лишь меньшая часть офицерства по идейным причинам, осознанно, пошла на сотрудничество с большевиками. Но такие люди были.

К примеру, после июльских событий 1917 г. Потапов, связанный с большевиками М. Кедровым и руководителем так называемой военки — военной организации большевиков — Н. Подвойским [45].

По свидетельству Кедрова, генерал Потапов еще при Керенском «оказывал большевикам ценные услуги» [46]. Уже в 1920 г. Петин в радиограмме своему однокашнику по академии генерал-лейтенанту П. Махрову, оказавшемуся у белых, сообщал о своем переходе на сторону советской власти: «Я принимаю за личное для себя оскорбление Ваше предположение, что я могу служить на высоком ответственном посту в Красной армии не по совести, а по каким-либо другим соображениям.

Поверьте, что если бы я после тяжелых переживаний не прозрел, то находился бы либо на Вашей стороне, либо в тюрьме или концентрационном лагере. Может быть, Вы по-прежнему думаете, что в России все военспецы работают по принуждению под страхом расстрела, но такое заблуждение допустимо лишь рядовому офицерству, которое, насколько мне известно, Вы держите в полной слепоте, для Вас же, занимающего столь ответственную должность, как должность начальника штаба армии, и пользующегося всеми средствами разведки как агентурной, так и при посредстве иностранной прессы, должна была давно уже открыться картина истинного положения страны, и я только удивлялся, как Вы, более других возмущавшийся в дни первой революции бесправием рабочего класса, до сего времени стоите в рядах злейших врагов народа» [47]. В то же время абсолютное меньшинство военспецов вступило в большевистскую партию. Среди старших офицеров, продолжавших служить на прежних местах при новой власти, было распространено заблуждение, что, оставшись на старых должностях, можно сохранить контроль над армией в новых условиях и не отдать ее в руки большевиков.

В этой связи достаточно любопытны показания бывшего генерал-майора С. Лукирского, данные во время следствия по делу «Весна» в январе 1931 г. Принято было решение идти временно с большевиками. Момент был очень острый, опасный; решение должно было быть безотлагательным, и мы остановились на решении: армию сохранить во что бы то ни стало…» [48] По свидетельству генерал-майора П.

Петрова, служившего в 1918 г. Вспышки Гражданской войны нас непосредственно не касались…» [49] В действительности подобные мотивы оказались иллюзией. Осознав невозможность осуществить задуманное в советских условиях, сторонники такой идеи или переходили на сторону антибольшевистских сил, или ввязывались в крайне рискованную подпольную работу. Беспочвенными оказались и надежды на непрочность и непопулярность большевиков, которых из-за этого поддерживали лишь для того, чтобы они свергли деструктивное Временное правительство, после чего были бы сменены какой-то другой, более приемлемой для офицерства, властью.

Генерал от кавалерии А. Брусилов писал о мотивах своего поступления на службу в РККА: «Я, как с малых лет военный, за эти годы 1917—1920 гг. Я не допускал мысли, что большевизм еще долго продержится. В этом я ошибся, но я ли один?..

Эти меры не могли не импонировать офицерам, увидевшим в новом режиме сильную власть, способную справиться с анархией в стране. Отметим еще ряд причин, по которым офицеры добровольно выбирали службу в Красной армии в 1918 г. Для многих офицеров, прежде всего кадровых, военная служба была единственным занятием, вне армии и в отрыве от любимого дела эти люди себя не представляли. Среди таких офицеров получила распространение психология «ландскнехтов», готовых служить любой власти, нуждающейся в их услугах [51].

Для них подходящим вариантом была служба как в Красной армии, так и в любых других армиях Гражданской войны. Тем более что в новой армии они были не одиноки — там оказались тысячи их прежних сослуживцев. В Красную армию активно шли карьеристы. Тесно связанным с большевиками был бывший генерал-майор М.

Бонч-Бруевич, родной брат которого занимал пост управляющего делами СНК и был вхож в ближний круг большевистского лидера В. Ленина [52]. Но в идейном большевизме генерала Бонч-Бруевича можно усомниться. До 1917 г.

Бонч-Бруевич придерживался крайне правых взглядов [53]. После этого с ним произошла резкая перемена. В своих воспоминаниях Бонч-Бруевич писал: «Скорее инстинктом, чем разумом, я тянулся к большевикам, видя в них единственную силу, способную спасти Россию от развала и полного уничтожения. Нутром я верил Ленину…» [54] Однако не все разделяли подобную идиллию.

В связи с радикальной сменой Бонч-Бруевичем своих взглядов звучали, что такие, как он, «предадут брата родного… и довольно дешево» мнение бывшего полковника А. Ковалевского, изложенное в дневнике военного ученого бывшего генерал-лейтенанта А. Снесарева [55]. Поступление в новую армию давало возможность продвинуться по службе и тем, кто по каким-то причинам не мог на это рассчитывать в старой армии.

Существует немало свидетельств, что в РККА добровольно шли люди, обиженные при старом режиме, неудачники, стремившиеся реализовать свой потенциал. Ольдерогге, который во время Русско-японской войны в чине подполковника служил правителем канцелярии дорожного отдела управления военных сообщений штаба Маньчжурских армий и получал взятки по свидетельству генерала С. Щепихина, за поставку гнилых шпал [56] , по документам расследования — за выдачу нарядов на вагоны для коммерческих грузов [57] , а когда афера раскрылась, был переведен в январе 1916 г. В 1918 г.

Однокашник генерала А. Деникина по юнкерскому училищу и Николаевской академии Генерального штаба генерал-майор П. Сытин к началу Первой мировой войны оказался последним по старшинству из своего академического выпуска. Лишь в 1917 г.

Возможно, именно карьерные неудачи побудили его пойти на службу в новую армию, где он сумел хорошо себя проявить. Немаловажным стимулом поступления в Красную армию было получение жалованья и продовольственного пайка, позволявшего выжить офицерам и их семьям в условиях хаоса и разрухи. Наконец, поступление в новую армию могло защитить от произвола бандитской стихии на местах, от которой в 1917—1918 г. Группа офицеров в конце 1917 — начале 1918 г.

В феврале 1918 г. По патриотическим соображениям, для защиты своей страны от обнаглевшего от безнаказанности безжалостного врага, тысячи офицеров добровольно пошли в новую армию. По этой причине, например, в Красной армии оказались генерал-лейтенанты Д. Парский и Е.

Искрицкий, видный военный ученый генерал-майор А. Свечин, полковник С. Каменев и др. Старое офицерство приняло самое активное участие в отражении немецкого наступления и в защите Петрограда.

На всех основных направлениях возглавляли оборону подступов к столице исключительно бывшие офицеры Генерального штаба. Они же осуществляли верховное руководство и координацию действий советских отрядов из Петрограда. Руководил обороной Петрограда Бонч-Бруевич, его ближайшим помощником был генерал-квартирмейстер Ставки, бывший генерал-майор Н. Сулейман, участвовали в работе генералы-генштабисты С.

Лукирский, Н. Раттэль, А.

К 14 мая войска Юго-Западного фронта будут полностью готовы к наступлению, чтобы захватить инициативу в войне. Если командование считает, что наш фронт не должен наступать, то мое назначение на пост командующего бесполезно и даже вредно. Я вижу возможности для атаки и готов осуществить план в соответствии с требованиями Штаба генерал Брусилов генерал Брусилов Совещание в Ставке 14 апреля 1916 году в Ставке город Могилев состоялось совещание, на котором обсуждали планы военной кампании 1916 года. Возглавляя совещание генерал Алексеев. Основываясь на своем опыте он изначально полагал, что наступление должны провести Северный и Западный фронты. Брусилов же со своей армией по замыслу должен был удерживать оборону, поскольку на их участке фронта у противника был перевес. Командующие Западным и Северным фронтами были против наступления, указывая, что опыт сражений 1915 года показывает, что наступление невозможно и нужно занимать оборону. Причина, по которой генералы Куропаткин и Эверт отказывались от наступления из-за того, что русской армии катастрофически не хватало тяжелых орудий артиллерии.

Генерал Брусилов, выступая в Ставке, сделал акцент на следующих моментах: Фронт нуждается в дополнительных снарядах, тяжелых орудий и летательных аппаратов. Но и в текущей комплектации армия готова к выполнению своей задачи и к наступлению. Причины неудачных наступлений последних лет кроются в неправильной организации. Например, выбиралось без маскировки приоритетное направление удара, а остальные подразделения бездействовали. В результате противник имел численное меньшинство, но безболезненно перебрасывал дивизии под направление главного удара, формируя там собственное превосходство. Эффективным может быть только совместное наступление всеми фронтами, когда у противника не будет возможности маневра. Я не могу говорить за другие участки фронта, но на Юго-Западном есть все условия для наступления.

Контрольная работа По "Истории России"

Берберова Н. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия. Блохин В. Керенский А. Брянск, 1993.

Левин Н. Псков, 1997. Николай II: Воспоминания. Мельгунов СП. Судьба императора Николая II после отречения.

Нью-Йорк, 1991. Мосолов А. При дворе последнего императора. Ольденбург С. Царствование Николая И.

Протасов А. Одинцов М. Васецкий Н. Опыт политической биографии. Емельянов Ю.

Троцкий: мифы и личность. Революционная ситуация, революция, переворот, модернизация, кризис, государственное совещание, демократическое совещание. Декрет, диктатура, революция, переворот, аннексия, контрибуция 1.

Предыстория[ править править код ] По мнению историка левых взглядов Базанова С.

Историк Юрий Бахурин отмечает, что согласно мнению большинства исследователей, массовое распространение в Российской Императорской армии самострелов и появление первых братаний относится к 1915 году. В этом году произошло « Великое отступление », негативно повлиявшее на моральный дух войск. Ещё 15 июня 1915 года командующий 8-й армией генерал Брусилов А. Не следует задумываться перед поголовным расстрелом целых частей за попытку повернуть назад или, что ещё хуже, сдаться в плен» [3].

Однако Юрий Бахурин отмечает, что данными о практическом применении этого приказа «ни в 1915, ни в 1916 гг. Вместе с тем отдельные случаи братаний были отмечены даже ранее, с Рождества 1914 года. Человек 10-15 немцев без оружия подошли к реке, сели в лодку, переправились на нашу сторону и стали заманивать к себе подошедших к берегу солдат вышеназванных полков. Несколько человек поддались на эту подлую уловку и переправились на немецкую сторону и что позорнее всего — с ними переправился призванный из запаса Дунайского полка поручик Семен Степанович Свидерский-Малярчук.

Все переехавшие на ту сторону наши солдаты и этот недостойный своего звания офицер тотчас были немцами арестованы и взяты в плен. Приказав немедленно судить заочно поручика Свидерского-Малярчука Полевым Судом по ст. XXII Св. При повторении подобных подлых выходок со стороны немцев, немедля по ним открывать огонь, а равно расстреливать и тех, кто вздумают верить таким подвохам и будут выходить для разговоров с нашими врагами П о д п и с а л: В сентябре 1915 года на Николаевском вокзале в Петрограде произошли столкновения следующих на фронт ратников в составе 500 человек с полицейскими.

Новобранцы выкрикивали: «Бей фараонов и дармоедов! Генерал барон П. Врангель в своих мемуарах отмечал, что: Состав армии за два года успел существенно измениться, выбыла большая часть кадровых офицеров и солдат, особенно в пехоте. Новые офицеры … быстро падали духом, тяготились войной и совершенно неспособны были поднять и поддержать дух своих солдат.

Солдаты после 2-х лет войны, в значительной массе, также были уже не те. Немногие оставшиеся в рядах старые солдаты, несмотря на все перенесенные тяготы и лишения, втянулись в условия боевой жизни; но остальная масса, те пополнения, которые беспрерывно вливались в войсковые части, несли с собой совсем иной дух. Состоя в значительной степени из запасных старших сроков, семейных, оторванных от своих хозяйств, успевших забыть пройденную ими когда-то школу, они неохотно шли на войну, мечтали о возвращении домой и жаждали мира. В последних боях сплошь и рядом наблюдались случаи «самострелов», пальцевые ранения с целью отправки в тыл стали особенно часты.

Наиболее слабые по составу были третьеочередные дивизии. В середине декабря 1916 года произошёл мятеж солдат 12-й армии , отказавшихся идти в атаку во время Митавской операции. Довбор-Мусницкий доложил царю о расстрелах 13 солдат взбунтовавшихся полков, на рапорте Николай II написал резолюцию: «Правильный пример» [3]. В общей сложности было расстреляно около ста человек.

Вместе с тем настроения солдатской массы были неоднородными: современники отмечали, что кавалерия надёжней пехоты, а наиболее надёжны казаки и артиллерия: «Последнее неудивительно — артиллеристы находились на удалении от фронта и не рисковали своей жизнью в наступлении; с другой стороны, в артиллерии служили самые образованные и квалифицированные офицеры, которые пользовались наибольшим уважением солдат. Секретное совещание в Ставке 18 марта 1917 года констатировало, что «Укомплектование людьми в ближайшие месяцы подавать на фронт в потребном числе нельзя, ибо во всех запасных частях происходят брожения». Особенно взрывоопасными стали настроения в запасных батальонах Петроградского гарнизона численностью до 160 тыс. Готовясь к планировавшемуся весеннему наступлению 1917 года, царское правительство мобилизовало резервистов четвёртой очереди, многим из которых было уже за 40.

По мнению Керсновского А. Как отмечает Ричард Пайпс , 160-тысячный гарнизон был втиснут в казармы, рассчитанные на 20 тыс. Начальник Петроградского охранного отделения К. Глобачёв высказывал серьёзные сомнения в лояльности этих солдат, однако все они были отвергнуты командованием округа.

Проекты переместить развернутые запасные батальоны из взрывоопасного Петрограда в какое-либо другое место также не были реализованы под предлогом того, что для них более нигде «нет места». Его авторство обычно приписывается внефракционному социал-демократу Соколову Н. Ричард Пайпс подчёркивает, что Приказ был принят Советом безо всякого согласования с Временным комитетом и затем с Временным правительством ; узнав о его появлении, комиссар Временного правительства, и затем военный министр, Гучков А. Свои протесты вскоре также заявил начальник штаба Верховного Главнокомандующего и затем — Верховный Главнокомандующий , генерал Алексеев М.

Непосредственно во время Февральской революции под давлением Милюкова П. После отречения моего за себя и за сына моего от престола Российского, власть передана Временному правительству , по почину Государственной Думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия. Да поможет Бог и Вам, доблестные войска, отстоять Россию от злого врага.

В продолжении двух с половиной лет Вы несли ежечасно тяжёлую боевую службу, много пролито крови, много сделано усилий, и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы. Кто думает о мире, кто желает его — тот изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит.

Исполняйте же Ваш долг, защищайте доблестную нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайте Ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагу. Твёрдо верю, что не угасла в Ваших сердцах беспредельная любовь к нашей Великой Родине. Председатель комитета М. Родзянко бушевал: «Кто это написал?!

Это прямо для немцев… Предатели!.. Что теперь будет? Шульгин оставил следующую запись в своём дневнике: [8] Я взял бумажку, думая, что это прокламация. Это был конец армии… Последствия немедленно сказались.

Со всех сторон стали доходить слухи, что офицеров изгоняют, арестовывают. Из всех положений Приказа наиболее тяжёлые последствия имело формирование солдатских комитетов, фактически отменившее в армии принцип единоначалия. Уравнение солдат в правах с остальным населением привело также к широкому участию солдат в политической жизни: митинги и неограниченная политическая агитация в войсках в большинстве армий мира обычно запрещённая , формирование солдатских наравне с рабочими или крестьянскими секций Советов разных уровней. Солдатские комитеты уже существовали в 1916 году и создавались в войсках ранее во время революции 1905 года, но ни в 1905, ни в 1916 году их существование не было санкционировано центральной властью, а последние из указанных комитеты 1916 года, опиравшиеся главным образом на либерально настроенных думцев , вели себя гораздо скромнее и были куда сдержаннее в своих требованиях, их требования сводилась главным образом к отказу воевать, подстрекательством к массовому бегству, невыполнению приказов командования, пассивному сопротивлению, то есть были своего рода военной разновидностью широко распространённых тогда профсоюзных стачек , в которых комитеты выполняли функцию профсоюза для военных, — даже несмотря на это митинговавшие и комитетчики в июле 1916 года были расстреляны « батальонами смерти » по приказу Л.

Корнилова во время катастрофических поражений и бегства русских войск с фронта на фоне чуть было не провалившегося Брусиловского прорыва , что позволило на какое-то время застабилизировать ситуацию на фронте и избежать полной анархии и катастрофы в 1916 году [9]. В течение марта — апреля 1917 года вновь начала формироваться многоуровневая система солдатских комитетов — ротного, полкового и армейского уровней. На уровне корпусов и фронтов появились непостоянные съезды, при Ставке был создан постоянный Центральный совет. В комитеты входили и офицеры, и солдаты.

По данным исследователя Б. Колоницкого , результатом военной реформы стало появление в России целого «комитетского класса» членов солдатских комитетов , как правило из унтер-офицеров , до революции исключенных из политической жизни цензовой системой см. Избирательная система 1907 года : Представим себе среднего комитетчика, унтер-офицера из крестьян. Он пользуется уважением однополчан, он завоевал его либо героизмом, проявленном в боях, либо успехами в овладении революционным языком, которое он продемонстрировал на многочисленных митингах.

Опыт ветерана и умение «митинговать» были залогом политической карьеры. Уже сам факт пребывания в комитете избавляет его от надоевших нарядов и дежурств. Но вот из грязных окопов, из блиндажей и землянок, кишащих вшами, этот комитетчик едет на съезд комитетов армейского корпуса. Съезд происходит в тыловом городе, возможно, в губернском центре.

Депутаты окружены заботой: их встречают штабные автомобили, они поселены в специальном общежитии, они спят на чистых простынях, им выдают талоны в столовые. За их голосами охотятся представители различных политических партий, они получают всевозможные брошюры и листовки, которые вручают им местные активисты. А также и активистки, что делает ситуацию ещё более увлекательной. Кто бы отказался от такой интересной жизни?

В ходе военно-судебной реформы были отменены военно-полевые суды , заменённые на коллегии из выборных представителей от офицеров и от солдат. Весной 1917 года солдатские комитеты вступили в многочисленные конфликты с офицерами и генералитетом, на Западном фронте по требованиям комитетов к июлю уволены до 60 полковников и генералов [11]. Общее количество смещённых генералов по всем фронтам оценивается в 120—150 см. Исследователь Гончаров В.

Депутатам государственной думы Братцы Покорнейше просим Вас помогите нам в нашем 13-м тяжелом артиллерийском дивизионе полковник Биляев, родственник бывшего военного министра Биляева, убрать который распространяет слухи, что неверте свободе ети люди сего дня красный флаг, азавтра чёрный и зелёный. Это могут потвердить первые выборные совдачки депутаты его дивизиона, которые ему являлись, но как запуганные старым режимом боятся говорить им правду. Ещё командир 3-й батареи того же дивизиона капитан Ванчехазе, сын арестованного генерала Ванчехи в прошлом году подвез свою батарею под самую неприятельскую позицию которую по первому приезду благодаря спас вновь назначенный покойный подполковник Ковальский, ещё был у нас ураганный бой под дер. Ещё разгневанный выстроил всю батарею в дер.

Угрине и говорит, что я Вас подведу под самые пули, что некого неостанется, безовсякой причины бил совдат и наказывал безовсякой вины, которое могут потвердитвся батарея, что он изменик Государства и нашей дорогой родины; покорнейше просим убрать нашего внутренаго врага Ванчехазу, я за которого защищает командир того же дивизиона обращались в дивизионный комитет, через депутата Кравченку, но комитет говорит этого приказа нет убрать, а все это как запуганы старым режимом, боятся командира дивизиона. Покорнейше просим убрат 3 бат. Не можем совершено его требования исполнять. Солдаты 3 батареи 13-го тяжелого полевого Артиллериского дивизиона покорнейше просим убрать нашего внутреннего врага!

В России успело смениться три Верховных Главнокомандующих, несколько раз менялись командующие всех пяти фронтов и четырнадцати армий, из 225 полных генералов, состоявших на службе на март 1917 года , Временное правительство уволило 68, присвоив это звание лишь 7. Общее же количество смещённых генералов историк Сергей Базанов оценивает, как 374 [12]. По заявлению генерала Брусилова А. И я не считаю тогда возможным оставаться ни одного дня на своем посту», генерал Драгомиров А.

Популярность в армии легко может завоевать всякий, кто будет проповедывать мир без аннексий» [14]. Весной 1917 года фактически отменена обязательность выполнения приказов, которые разделяются на «боевые» и «небоевые». Генерал Алексеев М. Если мы будем идти по этому пути дальше, то наступит полный развал.

Корниловский мятеж. Октябрьское вооружённое восстание в Петрограде. II съезд Советов. Установление Советской власти в России. Первые революционные преобразования большевиков. Вопрос 1. Необходимо рассказать о сущности социально-экономических, политических противоречий накануне революции. Прежде всего таких как противоречия между крестьянами и помещиками с одной стороны, в связи с усилившейся тенденцией к расслоению общины, крестьян между собой — с другой стороны, между наёмными рабочими и буржуазией, между центром и окраиной. Показать значение первой мировой войны для судеб России, обострившей до предела её противоречия. Раскрыть особую значимость противоречий между самодержавной формой правления и интересами прогрессивных слоёв населения.

Обратить внимание на то, как проявлялись настроения, поведение классов, различных общественных групп, политических партий, союзов. Давали ли вышеназванные и другие противоречия основания для необходимости смены модели общественного развития России? Вопрос 2. На основании анализа первого вопроса определить была ли Февральская революция осуществлена сверху или же она явилась следствием выступления народных масс, или же была результатом сочетания того и другого. Рассказать об основных событиях февральско-мартовских дней 1917 г. Показать на примерах массовый подъём забастовочного движения. Под какими преимущественно лозунгами проходили забастовки? Рассказать о признаках углубляющегося кризиса власти. В чём суть «министерской чехарды»?

Деятельность кабинета П. Столыпина критиковали со всех сторон: и левые, и либералы, и консерваторы. Почему левые — понятно: их цели по свержению самодержавия не совпадали со столыпинскими преобразованиями. Но почему противились либералы? Ведь политика Столыпина содействовала буржуазной трансформации страны, к чему кадеты и сами стремились. Многие историки утверждают, что убийца П. Богров был осведомителем охранки, провокатором. Тогда почему же его допустили к охране и Столыпина, и императора? Но почему не допускались к выборам чины армии и флота? Почему земства, получившие распространение еще в 1864 г. Он разогнал I и II Думы, потому что они, по его мнению, были «не те». Николай II мог и ее закрыть, как «не ту» думу, или же исходя из условий военного времени. Однако он этого не сделал. Почему они так поступали? Протестовали против существующего строя? Не было условий или средств для реализации творческого потенциала? По причине того, что их не понимали в России? Или еще почему-то? Как оценивать слова В. Розанова, высказанные им в 1913 г. Кому мог Розанов адресовать эти слова? Как союз «умудрился» сочетать погромы и благотворительность? Оценивая I Государственную думу в России, В. За период 1905-1915 гг. Ведь для этого были все предпосылки. По данным за 1910 г. Почему именно они? Хутора хорошо развивались в белорусских, литовских, Псковской и Смоленской губерниях. Почему именно там? Авторы учебного пособия «История России. А для чего же тогда в начале XX в. Столыпин в ответ на выступление члена думы В. Маклакова заявил о том, что «1828 г. Почему, несмотря на рост количества различного рода учебных заведений в России, в Польше, составной части страны, положение в области образования оказалось столь плачевным? Так, СЮ. Витте утверждал, что война кончится крахом для самодержавия. Столыпин провозгласил лозунг «Мир во что бы то ни стало». Однако Россия вступила в Первую мировую войну. В августе 1914 г.

Семь «почему» российской Гражданской войны

Новый Главковерх генерал Брусилов разрешил их организацию, переняв модель ударных и штурмовых частей из гренадеров в немецкой армии. Параллельно с этим в тыловых округах разрешалось создание «революционных батальонов из волонтеров тыла». По словам представителя французской армии при Ставке генерала Мориса Жанена, считавшего, что Брусиловское наступление сорвало подготовку войск, так невозможно было качественно готовить их бою на марше, а в этом состоянии находилась практически вся армия. Вопрос о причинах социального кризиса 1917 года, о взаимоотношениях власти и общества накануне революции, о роли случайного и закономерного в февральских событиях остается дискуссионной темой российской историографии. Роль русского генералитета в заговоре против Николая II. Февральскую революцию иногда называют «революцией генерал-адъютантов», намекая на решающую роль, которую сыграл генералитет в государственном перевороте зимы 1917 года. В Германии было хорошо известно, что по приказу царя шло полное перевооружение русской армии, оно должно было закончиться к 1917 году.

Помощь союзникам

• Русский генералитет и крушение монархической власти в России: 2 марта 1917 года
• Император Николай II во главе Действующей армии в 1915 - 1917 гг.
• Письменно ответьте на следующие проблемные вопросы
• Российская империя(XVIII-начало XX в.) - История-Учебные материалы
• Связанных вопросов не найдено
• Библиотека

Брусиловский прорыв: русская армия спасла союзников

68. По свидетельству генерала А. А. Брусилова, «к февралю 1917 г. вся армия была подготовлена к революции». Как могло произойти, что армия, которая по приказу царя десять лет назад подавила революцию в России 1905—1907 гг. По свидетельству генерала ова, «к февралю 1917 г. вся армия была подготовлена к революции». Сто лет назад, 30 мая 1920 года, в советских газетах появилось обращение бывшего Верховного главнокомандующего русской армией Алексея Алексеевича Брусилова «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились». 4 июня 1916 года войска Юго-Западного фронта русской императорской армии под командованием генерала Алексея Брусилова прорвали оборону австро-венгерских войск и заняли значительную территорию Западной Украины.

Украла ли революция у России военную победу?

В составе каждого русского фронта предполагалось создать группу тяжелой артиллерии по 160 орудий, из них 120 дальнобойных 6-дюймовых и 40 орудий калибром от 8 до 12 дюймов. Кроме того, в резерв Ставки должно быть выделено 500 тяжелых орудий, из них 125 дальнобойных 6-дюймовых и 325 калибром от 8 до 12 дюймов. С учетом необходимости пополнения ежемесячной убыли в 36 орудий разного калибра и возникала цифра в 645 орудий на первое полугодие 1917 года. Объем заграничных поставок в 1917 году по предложениям русской стороны должен был в три раза превзойти таковой же за 1916 год. В принципе они были завышены — перевозке подлежало 8 млн.

В результате было принято решение поставить в Россию 4,25 млн. Лукомский, — когда характер позиционной борьбы, выразившийся прежде всего в кордонной системе и стремлении быть достаточно сильными на всех направлениях, подавлял ум и волю старшего командного состава». Небольшие резервы растаскивались по фронтам. В этой ситуации успех будущего русского наступления целиком зависел от сформирования боеспособного резерва, который был немыслим без увеличения артиллерийского парка.

В это время ген. Гурко, временно заменивший М. Алексеева на посту начальника штаба Ставки Верховного Главнокомандующего, проводил реформу, смысл которой сводился к увеличению числа русских дивизий. Количество батальонов в русской дивизии сокращалось с 16 до 12 за счет выделения четвертого батальона в полку при переходе его на трехбатальонный состав.

Новая дивизия получала, таким образом, более гибкую и подвижную структуру, новый корпус — третью дивизию, а армия — 48 таких новых сводных дивизий. Таким образом, они должны были создаваться путем слияния некоторой части фронтовых офицеров и унтер-офицеров с кадрами запаса. Разумная на бумаге, на деле эта мера оказалась далекой от успеха. При ослабленных, немногочисленных кадрах естественной реакцией на реформу стало желание командиров сохранить все наиболее ценное и освободиться от ненужного.

Кроме личного состава, действующие дивизии также выделяли небольшое количество пулеметов и обоза, артиллерию для них Гурко, очевидно, надеялся получить от союзников. Его предложение о создании четырехорудийных батарей вместо шестиорудийных не решало проблемы. Впрочем, если бы союзники и решили выполнить требование о поставке орудий для приблизительно 100 новых артиллерийских бригад, их вряд ли можно было обеспечить кадрами и лошадьми. Впрочем, положение в русской артиллерии к этому времени стало действительно неплохим.

Кризис со снарядами преодолен, увеличено количество тяжелой и дальнобойной артиллерии, хотя по мощности русская тяжелая артиллерия по-прежнему уступала противнику. Ее основным тяжелым орудием оставалась 6-дюймовая гаубица, в то время как немцы уже в конце первого года войны использовали орудия калибром в 12 дюймов. Запасы снарядов для шестидюймовых гаубиц у отдельных армий достигали десятков тысяч. Первая Мировая война продемонстрировала, насколько довоенная стратегия общепризнанных авторитетов может быть опасна, и особенно в случае последовательного следования опасной и ошибочной формуле.

Планы генеральных штабов всех Великих Держав строились на основе идей стратегии сокрушения — война не должна была стать затяжной. Проблема блокады, отсечения воюющих от сырьевых и технологических ресурсов, то есть проблема войны XX века, до 1914 г. Между тем после быстрого провала попыток сокрушить противника «до Рождества» судьбы войны все более определяла блокада. Германия, Австро-Венгрия, Турция, Россия — все эти страны находились в фактической блокаде.

И перед Центральными Державами, и перед их противниками стояла задача — прорваться к союзнику или вырваться из кольца блокады. В результате победа на второстепенном фронте могла стать гарантией победы на главном. Русская стратегия с ее планами прорыва к столице Германии в начале войны, постоянными колебаниями в выборе направления главного удара на Берлин или Вену в конце 1914 — начале 1915 гг. Главный стратегический просчет союзников заключался в отсутствии коалиционной стратегии и политики на Балканах, результатом чего была почти полная потеря контроля над полуостровом к концу 1916 года.

Можно сказать, что стратегия сокрушения привела к сокрушительным для союзников результатам. Последняя попытка выйти из этого тупика была предпринята в начале 1917 года. Россию представляли, кроме министров иностранных дел, военного, морского, финансов, путей сообщения генерал-инспектор артиллерии Великий Князь Сергей Михайлович, С. Сазонов, незадолго получивший назначение послом в Лондон и товарищ министра иностранных дел А.

Конференция образовала три комиссии — политическую, военную, техническую. С самого начала возникли разногласия и вновь по определению направления и сроков комбинированного наступления. Русская сторона стремилась увязать этот вопрос с военными поставками. Уже на первом заседании конференции, которое открыл Гурко, он призывал к объединению ресурсов и согласованности действий.

Ни о каком понимании происходящего и речи не было.

Однако офицеры-преображенцы ответили императору отказом, считая роль полицейских ниже своего достоинства. В ответ царь распорядился уволить неподчинившихся и набрал офицеров из армейских частей. Ренненкампфа, кровопролитием восстанавливавшего подчинение властям среди служащих на Забайкальской и Сибирской железных дорогах. Начавшаяся в августе 1914 г. Первая мировая война и для армии, и для страны означала наступление тягчайших испытаний. Многими авторами — историками, публицистами — принято считать одной из причин кризиса русской армии к 1917 г. Зачастую эти процессы связывают с деятельностью РСДРП б и мифической спонсорской помощью ей со стороны кайзеровской Германии. На наш взгляд, подобный подход излишне упрощает причины Великой русской революции и заслоняет ряд факторов кризиса русской армии, а следовательно, и русского государства. В условиях передовой вскрылись застарелые язвы армейской системы — проблемы со снабжением войск, преобладающая неграмотность рядового состава и непонимание им смысла разворачивающихся на фронте и в тылу событий и т.

Этим во многом объясняется тот факт, что уже в 1914 г. Командир 2-й роты лейб-гвардии Финляндского полка, штабс-капитан Ю. Аргамаков писал заведующему 2-м полевым госпиталем: «Прошу, если есть возможность, хотя бы малейшая, уступить часть вашего хлеба начальнику хоз. Части 70-го запасного батальона, люди которого несколько дней не получали хлеба... Отсутствие хлеба грозит вызвать бунт. Командование 2-й армии даже было вынуждено издать специальный приказ о наказаниях для «самострелов»: «Мною замечено, что нижние чины под тем или иным предлогом во время боя покидают строй, одни в качестве сопровождающих раненых, другие с самыми незначительными ранениями, большей частью в руки. Кроме того, наблюдались случаи саморанения огнестрельным или холодным оружием. Подобное отношение к своему долгу считаю недопустимым, бесчестным и подлым в отношении к товарищам, которые на местах умирают смертью честных и славных воинов, преступной перед дорогой нашей Родиной и обожаемым Монархом, за которых дерется теперь вся Россия. Поступков таких в русской армии не должно быть: посему предписываю командирам частей... Тогда же впервые была введена мера наказания семей нижних чинов, обер- и штаб-офицеров, братающихся с противников или сдающихся в плен, «дабы в их селах и деревнях тотчас же прекратили выдачу пайка их семьям и все там знали, что они изменили своей Родине, польстившись на бутылку пива».

Невиданного прежде уровня достигло обострение национального вопроса, выразившееся главным образом в усилении антисемитизма. То, что он был частью реалий довоенной общественной системы России, общеизвестно. Катализатором вспышки этого явления с началом войны стала шпиономания. В западных регионах России с наибольшей плотностью еврейского населения ее проявления порой доходили до абсурда. В частности, в ноябре 1914 г. Масштабы этих мероприятий характеризуются цифрой в 0,5 млн вынужденных мигрантов в качестве minimum minimorum. Это привело к дестабилизации социально-экономического положения центральных и восточных регионов государства, подчас настолько заметной, что дало основания известному исследователю рассматриваемого вопроса Г. Иоффе задаться вопросом: не те ли, «неправедно выдворенные с места жительства соломоны» и оказались в «кожаных куртках военного коммунизма и двадцатых годов? Однако она справедлива в следующем: развернувшаяся тотальная война привела к диффузии фронта и тыла, ознаменовавшейся небывалым обострением национального вопроса. И именно недовольство состоянием тыла являлось общим фактором настроений в действующей армии.

Многочисленные пороки военного и политического руководства, постоянные проблемы со снабжением войск порождали представление о том, что не только власть, но и общество безучастны к фронту и что за судьбу и интересы России борется лишь армия. Не случайно отказавшиеся идти в атаку в декабре 1916 г.

О переходе корабля должны быть заранее оповещены все береговые посты наблюдения, связи и береговые артбатареи - громаднейшая штабная работа и никакому «ревкому» она не под силу. При чём здесь «Центробалт», где заправлял Дыбенко? Этот Дыбенко был матрос-баталер, воровал у своих товарищей бушлаты, пошёл за это в штрафники, а в феврале 1917-го года объявил себя страдальцем царского режима. Грамотный военный моряк вам скажет, что такой переход и сбор кораблей и судов - отличная работа штабных офицеров.

Временное правительство Ленина высоко оценило заслуги моряков в деле Октябрьского переворота - в ноябре 1917-го года контр-адмирал Развозов был произведён в вице-адмиралы, капитан 1 ранга Иванов был произведён в контр-адмиралы впоследствии контр-адмирал Иванов будет инспектором Морских войск ВЧК. Вахтенный журнал крейсера «Аврора», относящийся к осени 1917-го года, был найден в 1937-м году при обыске в сейфе одного из арестованных большевистских «вождей». В вахтенном журнале отсутствовали вырваны «с мясом» страницы с записями последних десяти дней октября 1917-го года. Зачем крейсер «Аврора» вечером 24 октября вышел на фарватер Невы? Казённая версия говорит: «вечером 24 октября прибыл на «Аврору» из Смольного гонец и передал революционный приказ - выйти к Николаевскому мосту и разогнать юнкеров, и «Аврора» тотчас вышла к мосту, и разогнала юнкеров». На «Авроре» были 24 паровых котла, и чтобы к вечеру держать нормативное давление пара в котлах 17 атмосфер и в паровых машинах 15 атмосфер, нужно было разводить пары с раннего утра.

Перемещение могучего крейсера - невозможно без предварительной разработки в штабе флота. Чтобы «напугать юнкеров», «Авроре» не было нужды шевелиться. С такой дистанции хороший пулемётчик смахнёт папиросную пачку. Корабль, стоящий в заводе, имел на борту небольшое количество угля - чтобы отапливать жилые отсеки от малого котла и чтобы крутить динамомашину - для освещения помещений и подачи электропитания на приборы и механизмы. Чтобы крейсер «Аврора» отошёл от стенки, на него нужно было загрузить минимум сто тонн угля достаточно, чтобы дойти из Петербурга до Ревеля или Гельсингфорса. Значит, кто-то отдал предписание командованию Угольного порта, в Угольном порту загрузили на баржу уголь, и буксир притащил эту баржу в Неву, к борту «Авроры», а нижняя команда крейсера, три сотни матросов и унтеров, в течение нескольких часов поднимала уголь из баржи на борт и раскидывала его по 20 нижним угольным ямам, и закончилось это не позднее 23 октября, ибо утром Командующий Балтийским флотом контр-адмирал А.

Развозов 24 октября кочегары уже бросали уголь в топки крейсера. В одной из научных книг сталинского времени 1951 говорится, что крейсер «Аврора» получил боевой приказ на выход из завода ещё 22 октября. Кораблю, стоящему в заводе, запрещено иметь на борту боезапас. Если на «Авроре» 25 октября имелись снаряды и заряды - значит, кто-то заранее, через сложный механизм штабной бюрократии, отдал приказ начальнику артскладов форта Ино отгрузить, по секретному перечню, боезапас для крейсера «Аврора», и приказ в Военный порт о переходе буксира с баржой, и приказ - самым различным службам и боевым соединениям - на боевое обезпечение этого перехода. Ночные переходы кораблей и судов в Финском заливе, ввиду минной опасности, были запрещены. Стало быть, не ранее середины дня 25 октября буксир притащил баржу с боезапасом к борту «Авроры» и верхняя команда, на виду у Петербурга, стала перегружать боезапас в артпогреба крейсера.

В 1917-м году «Самсон» случайно или нет получил он имя библейского богатыря был новейшим и лучшим эсминцем Балтийского флота. В боевой диспозиции на Неве 25 октября «Самсону» была отведена главная роль видимо, что не случайно в 1923-м году «Самсон» получил новое имя - «Сталин», он был образцовым кораблём Краснознамённого Балтфлота, а в 1936-м году стал первым военным кораблём, который прошёл за ледоколами через льды по Северному морскому пути. У одного мемуариста промелькнуло, что крейсер «Аврора» отошёл от заводской стенки затем, что на «Авроре» находился запасной штаб восстания. А очевидец мирный житель Дубнов записал в дневник 28 октября: в городе говорят, что когда войдут войска Керенского, большевики сядут на «Аврору» и уплывут в Кронштадт. Вероятно, здесь и заключается правда: в случае неудачи истинные руководители переворота должны были эвакуироваться на «Аврору» плавучую крепость и, под прикрытием огневой мощи эскадры, уйти либо в Ревель, к генералу Черемисову под крыло, либо в Гельсингфорс, к адмиралу Развозову. В 1960-е годы А.

Белышев, который в октябре 1917-го года был председателем судового комитета на «Авроре», разсказал, что носовое 6-дюймовое орудие крейсера не стреляло и никакого «сигнала к штурму» посредством орудийных выстрелов не отдавалось. Просто - в девятом часу вечера на «Авроре» дважды выстрелила кормовая зенитка со времён Петра Великого двойной выстрел кормового орудия являлся приказом «шлюпкам к борту». На «Авроре» стояли новейшие зенитки Лендера калибром 3 дюйма, длина ствола 2,3 метра, они били в высоту на 6 вёрст, и звук их выстрела был сильным. Красный фонарь над Петропавловской крепостью также не являлся «сигналом к штурму Зимнего». Башенка с сигнальной мачтой на Нарышкином бастионе была главным постом оповещения кораблей на рейде реки Нева для чего её и построили в 1731-м году - по проекту Трезини. Днём 25 октября для кораблей, вошедших в Неву, на сигнальной мачте над рейдом был поднят чёрный цилиндр - с любого угла он смотрится как чёрный квадрат, а с наступлением темноты чёрный квадрат положено заменять красным «огнём».

Этот сигнал означал: высота воды 4 фута выше ординара при маневрировании у берегов крайне важно знать глубину под судном. Вёлся ли вечером 25 октября артиллерийский огонь из Петропавловской крепости по Зимнему дворцу? В крепости имелись 6-дюймовые и 3-дюймовые орудия, от крепости до дворца - 500 метров, стрельба была бы разстрелом в упор. У историков находим самые различные сведения. Одни пишут - был 1 выстрел из крепости, другие - 8 выстрелов, третьи - что пушки крепости выстрелили по дворцу 35 раз. Одни историки пишут, что крепость стреляла холостыми, другие - что разрывными снарядами, третьи - что пушки из крепости били шрапнелью.

Нужно думать, что правду пишет очевидец и участник событий Суханов : артиллеристы крепости вообще отказались стрелять и заявили о своём нейтралитете. А чтобы избежать провокаций комиссаров, артиллеристы сняли с орудий панорамы и слили масло из цилиндров отката. Фото времени его жизни в САСШ Видимо, впоследствии комиссары, которые «командовали» в тот вечер в крепости, устыдились своей безпомощности и наврали - кто как умел. Имел ли место вечером 25 октября «штурм Зимнего дворца»? Это - смотря по тому, какой смысл мы будем вкладывать в термин «штурм». Он говорил в Предпарламенте, что с Северного фронта, от генерала Черемисова уже идут эшелоны с казаками, пехотой, артиллерией, броневиками и что уже отдан приказ об аресте Ленина.

В ответ меньшевистская с. Ночь на 25 октября Керенский провёл в здании Главного штаба военного округа на Дворцовой площади - в совещаниях с военными и в ожидании эшелонов с верными войсками. В 9 часов утра Керенский собрал министров в Главном штабе Главный штаб, пишет очевидец, являл дикую картину - в рабочий день сплошь пустые кабинеты, разбросанные бумаги, ни дежурных адъютантов, ни одного часового ни снаружи здания, ни внутри. Керенский сообщил министрам, что эшелоны уже идут на Петроград и что он едет им навстречу. Свои автомобили Керенскому казались ненадёжны, он попросил машину у американского посла и, не позже полудня, на мощной машине с флажком США выехал в Лугу далее его понесло во Псков, в Остров. Министры перешли через площадь в Зимний дворец, в Малахитовый зал.

Примерно в 1 час дня в Мариинский дворец вошла группа вооружённых людей, которые предложили депутатам Предпарламента покинуть дворец, - депутаты разошлись, довольные, что их не арестовали. В это время к Зимнему начали подтягиваться войска, верные правительству. На площади меж Александровской колонной и дворцом высились штабеля брёвен в сажень длиной - дрова на зиму для отопления дворца. Получилась неприступная баррикада. На штабелях установили пулемёты, между штабелями поставили пушки, за штабелями укрылись казаки с лошадьми и прочие защитники дворца их число называют различно - от 3 тысяч до 8 тысяч человек. Со стороны Адмиралтейства дворец укрывала высокая ограда, в саду за оградой также поставили пулемёты.

Набоков пишет, что в 3 часа дня площадь была оцеплена верными правительству солдатами, публика гуляла по тротуарам, во дворец впускали по пропускам. В седьмом часу вечера, когда Набоков покинул дворец, площадь была окружена восставшими. Примерно в 7 часов вечера Чудновский [29] от имени ВРК предложил министрам сдаться по-хорошему, и дал на раздумье 20 минут. Министры отказались сдаться. Они верили, что через полчаса, через час в город ворвётся Керенский с войсками. Уже стемнело, все ждали - неизвестно чего.

Изредка стреляли пулемёты. Внезапные орудийные выстрелы зенитка «Авроры» прибавили нервозности. Утром узналось, что за вечер и ночь возле дворца были убиты 2 человека и 9 ранены. Перестрелка затихала и Чудновский ходил к защитникам дворца на переговоры. Ушёл от дворца казачий полк. Ушли юнкера-артиллеристы с пушками.

Ушёл женский батальон. Именно в это время беззвучно Вот типичные лживые картинки, которыми кормили поколения советских людей. В реальности это правильно называть: «Вперёд, в подвалы, там «Массандра»!.. Дворец, чёрный и мрачный он был сплошь выкрашен в тёмно-красный цвет высился без единого огонька в окнах. Небольшая группа обученных людей боевики Дзержинского и диверсанты разведки Генштаба проникла во дворец через подвал, вырубила дворцовую электростанцию которая до сих пор ржавеет во дворе и принялась, без выстрела, зачищать дворец. Задача непростая - во дворце более тысячи помещений, работать нужно было в темноте, а было велено никого не убивать и не увечить.

В течение примерно четырёх часов дворец был без шума зачищен. Разоружённых юнкеров и офицеров, человек семьсот, согнали вниз, в вестибюль и включили свет очевидцы вспоминают, что у юнкеров и офицеров был ужасно перепуганный вид. Тогда, примерно в 1 час ночи, Чудновский ввёл свой небольшой отряд во дворец - арестовывать министров. Юнкеров и офицеров отпустили на все четыре стороны. Арестованных министров увели под конвоем в Петропавловскую крепость. Вот тут начался «штурм Зимнего дворца», показанный Эйзенштейном - озверелые тысячи «красногвардейцев» бросились грабить дворец.

После переворота в правительстве Ленина поставили вопрос - разследовать массовый грабёж в Зимнем дворце, наказать виновных, вернуть ценности, «народное достояние», но дело заглохло - не до Зимнего дворца было в те дни. Началу её положили большевики в конце апреля 1917-го года, учредивши охранные отряды «Рабочей гвардии». Денег кайзеровских большевики не жалели только за покупку типографии для «Правды» и выписку из Швеции новейших ротационных машин они легко выложили полмиллиона рублей , и «рабочегвардейцам» очень хорошо платили. Этими отрядами без труда завладели анархисты и перекрестили их в «красную гвардию» два цвета анархии - красный и чёрный. В те дни милиция замена царской полиции составлялась из профессиональных воров и беглых арестантов. Уголовная дрянь что помельче ринулась в «красную гвардию».

Боец этой «гвардии» получал в месяц от 50 до 100 рублей 50 рублей получали учитель гимназии и хороший рабочий, 70 рублей получал рабочий высокой квалификации, 100 рублей получал младший офицер на фронте. Важнее другое - за шумной ширмой «красной гвардии» Дзержинский и его люди с мая по октябрь 1917-го года на глухих пустошах и в лесах Петербургского уезда обучали и тренировали собственные отряды боевиков - по всей программе профессиональных диверсантов. Эти боевики Дзержинского, совместно с диверсантами разведки Генерального Штаба, малыми группами тихо овладевали Петроградом 24 и 25 октября эти люди позднее составили ядро секретных спецгрупп ВЧК. Когда, применительно к октябрю 1917-го года, мы встречаем в литературе термин «красногвардеец», нужно относиться к нему с осторожностью и постараться различить, где речь идёт о диверсантах Дзержинского, а где - о грязных бандах уголовников. В августе, в «корниловские дни», Керенский в панике распорядился выдать «народу» 50 тысяч винтовок и море патронов - для «защиты Петрограда». Нетрудно догадаться, в чьи руки попали те винтовки.

В гордых книжках про Октябрь мы читаем, что «в дни Октября революционный пролетариат имел 40 тысяч красногвардейцев», а в книжках по истории ВЧК читаем, что «в ноябре 1917-го года Петроград терроризировали 40 тысяч вооружённых бандитов». Видимо, речь идёт об одних и тех же людях. Вооружённые силы ВЧК были созданы для уничтожения «красной гвардии». В феврале 1918-го года правительство Ленина ввело смертную казнь за бандитизм смертная казнь в России была «навечно» отменена первым Временным правительством в марте 1917-го года. В марте 1918-го года начальник ПетроЧК Петерс докладывал Петросовету и Дзержинскому в Москву, что все усилия его ведомства «поглощает борьба с бандитизмом». В том же марте «красная гвардия» была объявлена вне закона.

Петросовет постановил, что всякий, имеющий незарегистрированное оружие, будет разстреливаться как налётчик. Тысячные банды «красной гвардии» кинулись бежать из Питера. В мае 1918-го года Горький в своей газете «Новая жизнь» приводил свидетельства, как банды «красногвардейцев» численностью до нескольких сотен человек грабят сёла в Петербургской губернии, убивают, пытают, обкладывают крестьян контрибуцией. В том же мае отряд «красной гвардии» под командованием штабс-капитана Наумова захватил и начал грабить Царское Село. Была изрядная битва за Царское Село, и части «особого назначения» ВЧК перебили «наумовцев» как собак. В течение лета полки «особого назначения» уничтожали «красногвардейцев» в Луге, Гатчине, Новой Ладоге, Тихвине официально это звалось «подавление кулацких восстаний», но какие же могли быть «кулацкие восстания» в городах?

К сентябрю 1918-го года «красная гвардия» была истреблена. Михаил Лашевич в период гражданской войны Интересный вопрос - а кто всё-таки руководил переворотом? Казённые учебники дружно говорят - Ленин. Но Ленин, как явствует из всего, был при этом деле «посторонним». Он лишь писал безконечные «советы постороннего». Троцкий, который вообще не был причастен к делу переворота и которого большевики с конца сентября 17-го года держали в Петросовете как ширму, чванно утверждал, что поскольку Комитет обороны впоследствии Военно-революционный комитет числился при Петросовете, где председал Троцкий, то автором революции в Октябре является Троцкий.

В действительности, все «военно-революционные приказания», которые разсылались по Петрограду от имени Петросовета, были подписаны вовсе не Троцким, а Лашевичем [30] в 1918-м году Лашевич будет командовать 3-й армией РККА. Чем занимался ВРК? Он безпрерывно заседал. Троцкий пишет, что «Сталин не мог руководить восстанием, потому что Сталин ни разу не появился на заседаниях ВРК». Потому-то Сталин и не появлялся на заседаниях ВРК, что безсмысленный ВРК ничем не руководил, а только взывал к бандитской «красной гвардии». Председателем ВРК в Смольном неотлучно сидел Подвойский [31] - он позднее считал, что именно он совершил революцию.

Антонов впоследствии утверждал, что именно он сочинил «план восстания». Свердлов отношения к перевороту не имел, он сидел «на партии» и был поглощён организацией и сколачиванием большевистской фракции грядущего съезда Советов. А в 1924-м году вдруг выплыло, что в конце октября 1917-го года работал в Петрограде совершенно тайный «практический центр», три человека: Сталин, Дзержинский, Урицкий. Троцкий был в ярости, Троцкий писал, что Сталин не мог руководить революцией, потому что «Сталина никто нигде не видел». Троцкий писал с издёвкой: «что это за руководящий центр, о котором никто не знал». Вот потому никто и не видел Сталина, что Сталин вместе с генералами русской военной разведки, занимался делом.

А где был Ленин? Примечательно, что в «октябрьские дни» Ленина тоже никто не видел. Естественно, что Ленин тихо сидел возле Сталина. В последние дни накануне переворота Ленин прятался на Сердобольской, дом 1 под окном свистели паровозы, станция Ланская, чуть что - сел на поезд, и через 20 минут ты в Финляндии. Никто, кроме Сталина, не знал ленинского адреса. Члены ЦК поддерживали связь с Лениным только через Сталина.

Принято считать, что Ленин ушёл из дома на Сердобольской ближе к полуночи. Этого не могло быть, ибо Ленин ехал к Литейному мосту на трамвае, а трамваи 24 октября перестали ходить в 6 часов вечера. Как уходил Ленин из дома на Сердобольской - тоже никто не видел. В квартире Ленин был один. Свешников пишет, что Ленин ушёл и оставил записку. В шестом часу вечера за Лениным пришел неизвестный «связист», посланный Сталиным «связистом» тогда назывался в армии офицер связи, переносящий поручения от командующего к командующему.

Далее Ленина никто не видел. В 3 часа дня 25 октября Ленин появился в Смольном на заседании Петросовета, коротко выступал - и вновь исчез. Его не было вечером 25 октября на открытии съезда Советов. Вновь Ленин появился в Смольном только поздним вечером 26 октября, когда дело переворота было решено. Где находился истинный штаб переворота? Какими непременными качествами должно обладать это помещение?

Оно должно быть неприметным само собой.

Каковы основные направления военно-коммунистической политики? Как повлияла политика военного коммунизма на ход гражданской войны и ее результаты? Какие последствия она имела для развития экономики? Как повлиял военный коммунизм на авторитет власти большевиков? Вопрос 4.

При подготовке вопроса следует охарактеризовать политические, экономические и социальные последствия гражданской войны, проанализировать ее результаты и значение. Необходимо дать оценку войне как с позиций нравственных, общечеловеческих, так и показать ее огромное социально-политическое значение для судьбы страны. Особое внимание следует уделить вопросу о причинах военно-политической победы большевиков. Необходимо ответить: какие политические силы осуществляли более эффективную экономическую политику, имели общепризнанных лидеров и более высокую степень политической консолидации и монолитности? Политика красных или белых в большей степени отражала интересы большинства населения России, эволюционировала в сторону реализма и патриотизма? Как повлияло на исход гражданской войны центральное местонахождение территорий, находившихся под контролем Красной Армии?

Источники и литература 1. Хрестоматия по истории России: Учеб. Орлов и др. Гражданская война в России: перекресток мнений. Деникин А. Очерки русской смуты.

История России с древнейших времен до конца ХХ века: Учеб. Горинов, А. Горский и др. История России с древнейших времен до наших дней: учеб. Сахаров, А.

Похожие новости: