Анализ биографических данных о одном из основателей неофрейдизма и фрейдомарксизма Эриха Фромма. Определение главной задачи и проблемы в книге Фромма "Иметь или быть?". Рассмотрение различий между понятиями "иметь" и "быть" в пoвседневнoй жизни. Категория небытие у (по книге "Иметь или быть?") Министерство образования и науки российской федерации федеральное агентство по образованию. это небольшая книга немецкого писателя Эриха Фромма, в которой он проводит исследования в области психологии и философии. Книга немецкого философа Эриха Фромма "Иметь или быть". В этой работе, созданной еще в 1974 году, поднимаются животрепещущие проблемы нашего общества. • Немецкий еврей Эрих Фромм, эмигрировавший в 1933 году, был самым влиятельным психоаналитиком в Америке. • В своих философских трудах он представляет гуманистическую этику. •.
Эрих Фромм о смысле жизни – «иметь или быть»?
Ученый развивает концепцию о двух полярных модусах человеческого существования - обладании и бытии. Книга предназначена для широкого круга читателей. Обновите страницу, если не отображается панель инструментов "читалки". Ссылка на книгу в электронной библиотеке «ЛитРес» Книга "Иметь или быть? ISBN 978-5-17-094536-8 с доставкой по почте в интернет-магазине Ozon. Наше общество — это общество хронически несчастных людей, мучимых одиночеством и страхами, зависимых и униженных, склонных к разрушению и испытывающих радость уже от того, что им удалось «убить время», которое они постоянно пытаются сэкономить.
Стремление посвятить себя другому человеку мы находим у людей, способных по-настоящему любить. Истинная же любовь развивает способность любить и отдавать себя другим. Тот, кто по-настоящему любит какого-то одного человека, любит весь мир. Потреблению присущи противоречивые свойства: с одной стороны, оно способствует уменьшению ощущения беспокойства и тревоги, поскольку то, чем человек владеет, не может быть у него отобрано; но с другой -- оно вынуждает человека потреблять все больше и больше, так как всякое потребление со временем перестает приносить удовольствие. Нынешние потребители вполне могут определять себя по такой формуле: я есть то, чем я обладаю и что я потребляю.
По-видимому, многие считают, что "иметь" -- самая естественная категория существования человека, но они будут удивлены, узнав, что слово "иметь" во многих языках отсутствует. Так, в древнееврейском понятие "я имею" передается косвенной формой "это относится ко мне". Ничто так не объединяет людей не ограничивая при этом их индивидуальности , как общее восхищение человеком и общая любовь к нему, как общность идей, наслаждение одним и тем же музыкальным произведением, картиной, каким-либо символом, соблюдение одних и тех же ритуалов и общее горе. Цель обычной школы - снабдить каждого учащегося определенным объемом "культурной собственности" и в конце обучения выдать документ, удостоверяющий, что его владелец обладает по крайней мере минимумом этой собственности. Студентов обучают читать книгу так, чтобы они могли повторить основные мысли автора.
Разница между уровнями образования в средней школе и аспирантуре заключается главным образом в величине приобретаемой культурной собственности. Учащиеся, которые способны наиболее точно повторить мнение каждого из философов, - это так называемые отличники. Их можно сравнить с хорошо информированными экскурсоводами в музеях. Они учат только то, что не выходит за пределы такой суммы знаний, которая составляет некую собственность.
Возможно, здесь же и таиться частичка эгоизма человека. В большинстве, неспособность человека адекватно воспринимать тяжелый груз до последних дней жизни потока информации, которая поступает из его внутренней оболочки, приводит же его к плачевным последствиям разрушения его внутренней оболочки.
И я думаю, что человек начинает желать владения внешними импульсами. Чем больше этих импульсов, тем больше в человеке растет некая потребность в увеличении полученного. Но тем не менее, эта ситуация выглядит совершенно иначе. В итоге уже не человек оказывается собственником доступной информации, а внешний мир подчиняет сознание человека, соответственно и внутренний мир. Фромм не пытается найти ответ на выход из данного положения вещей. Он больше пытался подвергнуть анализу то, в чем заключается его ученая степень психоаналитика.
Но по моему замечанию, множество тезисов в этом произведении наиболее склонны к философии. Фромм так же выносит вердикт, с которым я соглашусь. Цитата: «Все эти соображения, по-видимому, говорят о том, что людям присущи две тенденции: одна из них, тенденция иметь — обладать — в конечном счете черпает силу в биологическом факторе, в стремлении к самосохранению; вторая тенденция — быть, а значит, отдавать, жертвовать собой — обретает свою силу в специфических условиях человеческого существования и внутренне присущей человеку потребности в преодолении одиночества посредством единения с другими. Учитывая, что эти два противоречивых стремления живут в каждом человеке, можно сделать вывод, что социальная структура, ее ценности и нормы определяют, какое из этих двух стремлений станет доминирующим. Те культуры, которые поощряют жажду наживы, а значит, модус обладания, опираются на одни потенции человека; те же, которые благоприятствуют бытию и единению, опираются на другие». В окончании своей книги Э.
Да и невооруженным глазом видно, что «охота за счастьем» не ведет к подлинному благополучию. Наше общество — это общество хронически несчастных людей, мучимых одиночеством и страхами, зависимых и униженных, склонных к разрушению и испытывающих радость уже от того, что им удалось «убить время», которое они постоянно пытаются сэкономить. Мы живем в эпоху небывалого социального эксперимента, который должен дать ответ на вопрос, может ли достижение наслаждения как пассивный аффект в противоположность активному состоянию радости бытия обеспечить решение проблемы человеческого существования.
Впервые в истории удовлетворение потребности в получении наслаждений перестало быть привилегией меньшинства, а стало достоянием минимум половины населения индустриальных стран. Однако уже сейчас можно сказать, что в развитых промышленных странах «социальный эксперимент» дает отрицательный ответ на поставленный вопрос. Второй психологический постулат индустриального века, утверждающий, что индивидуальный эгоизм способствует гармонии, миру и всеобщему процветанию, с теоретической точки зрения также ошибочен, и его несостоятельность подтверждается фактическими данными.
Жажда наживы ведет к бесконечной классовой борьбе. Утверждение коммунистов, что с уничтожением классов их система освобождается от классовой борьбы, — это фикция, ибо система также строится на принципе полного удовлетворения растущих потребностей. И пока каждый хочет иметь больше, неизбежно будут возникать классы, будет продолжаться классовая борьба, а в глобальном масштабе — мировые войны.
Жажда обладания и мирная жизнь исключают друг друга. Радикальный гедонизм и беспредельный эгоизм не могли бы стать ведущими принципами экономики, если бы в XVIII веке не наступил один фундаментальный переворот. В средневековом обществе, а также во многих других высокоразвитых и примитивных культурах, экономика определялась некоторыми этическими нормами.
Так, например, категории «цена и частная собственность» для теологов-схоластов были составной частью теологической морали. И хотя теологи нашли формулировки, с помощью которых им удалось приспособить свой моральный кодекс к новым экономическим требованиям например, определение понятия «справедливая цена», данное Фомой Аквинским , тем не менее поведение в экономике оставалось человеческим поведением и, следовательно, подчинялось нормам гуманистической этики. Капитализм XVIII века постепенно осуществил радикальные перемены: экономический аспект поведения был вынесен за рамки этических и других ценностных систем.
Хозяйственный механизм стал рассматриваться как автономная область, которая не зависит от человеческих потребностей и воли, как система, которая живет сама собой и по своим собственным законам. Обнищание рабочих и разорение мелких собственников вследствие роста концернов стали рассматриваться как экономическая необходимость, как естественный закон природы. И развитие экономики стало определяться не вопросом, что лучше для человека , а вопросом: что лучше для системы?
Остроту этого конфликта попыталась завуалировать, утверждая, будто все, что способствует росту системы или отдельной корпорации , служит также благу отдельного человека. Эта концепция подкреплялась также дополнительной конструкцией, которая гласила, что все человеческие качества, которые требует от личности система, — эгоизм, себялюбие и страсть к накоплению — все они присущи человеку от рождения. Поэтому общества, лишенные этих черт, были зачислены в разряд «примитивных», а представители примитивных обществ были квалифицированы как наивные младенцы.
Никто не решался опровергнуть эти построения и признать, что эгоизм и накопительство не являются природными инстинктами, которые использует индустриальное общество, а что все они суть продукт социальных условий. Не последнее значение имеет еще одно обстоятельство: отношения человека с природой постепенно стали глубоко враждебными. Изначально противоречие коренилось в самом бытии: человек является частью природы и в то же время благодаря своему разуму возвышается над ней.
Мы пытались веками разрешить стоящую перед человечеством экзистенциальную проблему, изменяя природу в соответствии с нашими целями и задачами. Но со временем от мессианского видения гармонии между человеком и природой не осталось и следа; мы перешли к ее эксплуатации и покорению, пока это покорение не стало все более и более похожим на разрушение. Страсть к завоеванию и враждебность ослепили нас и не позволили увидеть, что природные богатства не безграничны и могут истощиться, и тогда природа отомстит человеку за варварское, хищническое обращение с ней.
Индустриальное общество презирает природу; так же как и все, что не является продуктом машинного производства — в том числе и всех людей, которые не занимаются производством машин сюда автоматически попадают и представители цветных рас; с недавних пор исключение делается лишь для японцев и китайцев. Сегодня мы видим в людях тягу ко всему механическому, безжизненному, словно они охвачены магией технического прогресса и постоянно возрастающей жаждой разрушения. Экономическая необходимость изменения человека До сих пор я говорил о том, что некоторые черты, порожденные нашей социально-экономической системой то есть нашим образом жизни , являются патогенными и в конечном счете формируют больную личность, а следовательно, и больное общество.
Однако есть еще один важный аргумент выдвигаемый с совершенно иной точки зрения в пользу необходимости глубочайших изменений в человеке во избежание экономической и экологической катастроф. Этот аргумент обоснован в докладах Римского клуба, которые содержат массу убедительных научных данных. Автором первого доклада является Дени Медоуз, второй подготовлен двумя авторами, М.
Месаровичем и Э.
Кто-то, быть может, припомнит другие удачные ситуации, связанные с умением устрашить собеседника. Одним словом, человек заранее мысленно прикидывает свою цену и, опираясь на нее, выкладывает в последующей беседе свой товар. Если он это делает ловко, то он и вправду способен на многих людей произвести впечатление, хотя это впечатление лишь отчасти является результатом его артистизма, а в большей мере следствием неопытности партнеров и их неумением разбираться в людях. Менее рафинированный исполнитель отрепетированной роли не добьется нужного интереса у собеседника, ибо будет выглядеть зажатым, скованным и скучным. Поведение человека, не подготовившегося к встрече, будет совсем иным: оно будет спонтанным и творческим. Такой собеседник забывает себя, свою образованность, свое положение в обществе, его «я» не мешает ему, и поэтому он может сосредоточить свое внимание на оппоненте и его аргументах. У него рождаются новые идеи, ибо он не держит в голове готовых штампов.
В то время как человек «обладательного» типа надеется на то, что он имеет, человек «экзистенциального» типа надеется на то, что он есть, что он живет и мыслит и может создать что-то новое, если наберется мужества расслабиться и отвечать на вопросы. Он ведет себя в разговоре живо, ибо его спонтанность не скована заботой о том, чем он обладает. Присущая ему живость заразительна и нередко помогает собеседнику преодолеть его собственный эгоцентризм. Таким образом, из своеобразного товарообмена где в качестве товара выступают информированность и статус партнеров беседа превращается в диалог, в котором больше уже не имеет значения, кто прав. Дуэлянты больше не стремятся одержать победу друг над другом, а превращаются в танцевальную пару; и, получая одинаковое удовлетворение от общения, они расстаются, унося в душе чувство радости, а не торжество победы и не горечь поражения чувства в равной степени бесплодные. Кстати сказать, в психоаналитической практике огромную роль играет способность врача подбодрить пациента, пробудить в нем интерес к жизни. Можно считать это умение создать благоприятную атмосферу важнейшим фактором в психотерапии. Никакие рецепты и предписания не принесут результатов, если лечение проходит в тяжелой, бездушной и унылой обстановке.
Чтение Все, что было сказано в отношении беседы, справедливо также и для чтения, ведь чтение — это беседа между автором и читателем или, по крайней мере, оно должно быть таковым. Конечно, в чтении как и в личной беседе важное значение имеет, «что» я читаю или кто является моим собеседником. Чтение бездарного, дешевого романа напоминает сон наяву. Такое чтение не вызывает продуктивной реакции; текст просто проглатывается, как проглатывается телевизионное шоу и хрустящий картофель, который мы жуем, бессмысленно уставившись в телевизор. Если же мы возьмем, к примеру, роман Бальзака, то его чтение может быть продуктивным и вызывать внутреннее сопереживание, если оно происходит в модусе бытия. Между тем даже такие книги в наше время люди часто читают по принципу потребления то есть в модусе обладания. Как только любопытство читателя-потребителя возбуждено, его охватывает желание узнать фабулу романа: останется ли в живых герой или умрет, соблазнит ли он героиню или ей удастся устоять, он хочет знать ответы на все вопросы. Сам роман в этом случае играет лишь роль прелюдии, «счастливый» или «несчастный» финал — это кульминационный момент переживаний читателя.
Узнав конец, он ощущает радость обладания всей историей, которая становится для него почти столь же реальной, как если бы она жила в его собственной голове. Однако от такого чтения его знания не стали шире: действующие лица романа остались далеки, их мотивы непонятны, и потому читателю не удалось глубже проникнуть в суть человеческой природы или лучше узнать себя. Все вышесказанное относится и к философским или историческим сочинениям. Способ чтения книг по философии или истории формируется в ходе воспитания. Школа старается передать каждому учащемуся некоторую сумму знаний о «культурных ценностях», и в конце обучения выпускник получает аттестат, удостоверяющий, что он «овладел» каким-то минимумом этих образцов культуры. Поэтому школьников и студентов учат читать книгу так, чтобы они могли запомнить и повторить основные идеи автора. Различные степени обучения от средней до высшей школы отличаются друг от друга лишь количеством сообщенного материала можно сравнить эти данные с количеством материального имущества, которым в будущем будет владеть наш ученик. Выдающимся считается такой ученик, который наиболее точно может повторить, что сказал каждый философ в отдельности.
Он похож на хорошо подкованного музейного экскурсовода. А вот тому, что выходит за рамки этого склада знаний, его не учат. Его не учат сомневаться в позиции того или иного философа, беседовать с ним, улавливать моменты, в которых он сам себе противоречит, обращать внимание на то, что он обходит молчанием определенные проблемы, многих тем и вовсе не касается; он не умеет отличать подлинные взгляды автора от тех, которые ему навязаны его эпохой, не может определить настоящий вклад того или иного автора то новое, что он внес в науку ; он не чувствует, когда автор говорит с ним по велению разума, а когда подключает всего себя — и сердце, и мозг, и душу; он не замечает какой автор самобытен, а какой поверхностен и просто поднялся наверх благодаря обстоятельствам или моде. Читатель «экзистенциального» толка совсем иной. Он и сам может прийти к выводу, что даже восхваляемая повсюду книга ничего особенного собой не представляет. Он нередко способен уловить в книге больше, чем сам автор, которому в книге все представляется в равной степени важным. Что такое авторитетность Эта область также яркий пример различения двух типов существования. Водораздел проходит по линии выяснения того, кто обладает авторитетом, а кто им является.
Почти каждый человек в какие-то периоды своей жизни выступает как авторитет. Кто растит детей, знает, что Страница 11 из 15 это необходимо хотя бы для того, чтобы оградить их от опасностей. В патриархальных обществах для большинства мужчин объектом приложения авторитета являются женщины. В бюрократических и иерархических системах как наша, например большинство членов общества имеют свою сферу проявления авторитета за исключением нижайших слоев населения, которые выступают объектами подчинения. Чтобы понять, каковы различия у авторитетов в модусе обладания и в модусе бытия, следует помнить, что понятие «авторитет» — очень широкое и имеет даже в самом первом приближении два противоположных значения, авторитет может быть либо «рациональным», либо «иррациональным». Рациональный авторитет основан на компетентности и способствует развитию того существа, которое ему доверяет. Иррациональный авторитет опирается на средства власти и служит эксплуатации подчиненных. Об этом подробно говорится в моей книге «Бегство от свободы».
В примитивных обществах охотников и земледельцев авторитетом пользуется тот, кто, по общему признанию, лучше всех справляется с соответствующей задачей. Какие качества ценятся более всего — это зависит от обстоятельств, но, как правило, среди этих качеств первое место занимают: жизненный опыт, мудрость, великодушие, ловкость, храбрость и внешняя привлекательность. Часто в таких племенах нет постоянного авторитета, в конкретных ситуациях эту позицию занимает человек, наиболее пригодный для разрешения назревших проблем: для руководства в условиях войны нужны одни качества личности, для умиротворения споров — другие, а отправление религиозных обрядов предполагает совсем иные качества. Если лидер утрачивает свойство, на которое опирался его авторитет, то он перестает быть лидером. Очень сходную ситуацию с авторитетом можно наблюдать у приматов, где не всегда физическая сила становится основанием для выдвижения лидера, а часто важны такие качества, как опыт, «мудрость», компетентность. Дельгадо в 1967 году доказал в эксперименте с обезьянами, что вожак стаи, который хоть на миг позволит собратьям усомниться в своей состоятельности то есть окажется неспособен подтвердить соответствие своей роли вожака , сразу же утрачивает авторитет и перестает быть лидером. Экзистенциальный ориентированный на бытие авторитет опирается не только на способности выполнять определенные социальные функции, а в равной мере и на личностные качества человека, который достиг высокой степени личного совершенства. Такой человек излучает свой авторитет; ему нет нужды применять угрозы, приказания или подкуп; просто речь идет о высоко развитой индивидуальности, которая уже самим своим существованием демонстрирует превосходство и показывает, каким может быть человек, вне зависимости от того, что он говорит или делает.
Таким авторитетом в истории отличались величайшие мыслители учителя , но нередко примеры можно встретить и среди простых людей разного уровня образования и культуры. И в этом заключена главная проблема воспитания. Если бы родители были сами развиты соответствующим образом, не было бы спора о типе воспитания авторитарность или вседозволенность. Ребенок очень чутко реагирует на «экзистенциальный» авторитет, он в нем нуждается; напротив, он восстает и противится, когда его принуждают, балуют или перекармливают, и особенно когда это делают люди, которые сами далеки от идеала и не соответствуют тем требованиям, которые предъявляются подрастающему ребенку. С возникновением обществ с иерархической системой авторитет, основанный на компетентности, сменился авторитетом, основанным на социальном статусе. Это не значит, что теперь лидерские позиции авторитета обязательно оказались в руках людей некомпетентных. Нет, это лишь означает, что компетентность перестала быть необходимой предпосылкой. Имеем ли мы дело с монархической системой, где авторитет, способность властвовать оказывается в зависимости от лотереи расположения генов, или мы имеем дело с бессовестным преступником, который достиг определенной власти ценой подкупа или убийства, или же речь идет об авторитете, который выдвинулся благодаря фотогеничной внешности или тугому кошельку как это часто бывает в современных демократических системах , — во всех этих случаях авторитет и компетентность не имеют ничего общего.
Но даже в тех случаях, когда авторитет утверждается на основе определенной компетентности, все равно существуют серьезные проблемы. Во-первых, лидер может быть компетентен в одной области и слаб в других: например, глава государства, выдающийся как главнокомандующий на войне, в мирное время оказывается весьма далек от совершенства. Или же какой-либо политик, который в начале своей карьеры был честным и мужественным, но не выдержал испытания властью и утратил эти качества. Возраст и физические недостатки могли повлиять на его способности. И, наконец, надо помнить, что представителям маленького племени легче судить о поведении авторитетной личности, чем многомиллионному населению нашего времени, которое имеет весьма ограниченные представления о своем кандидате и знает лишь то, что видит в кривом зеркале современных средств массовой информации и предвыборных плакатах, подготовленных специалистами по Publiс Relations. Итак, отвлекаясь от причин утраты компетентности властвующих элит, можно сказать, что в большинстве крупных иерархически устроенных систем наблюдается процесс отчуждения авторитета. Место реальной или фиктивной компетентности занимает титул или мундир. Когда лидер надевает соответствующий его званию мундир, то вскоре эти внешние признаки становятся важнее сущности реальной компетентности лидера и его личностных качеств.
Король как символ авторитета этого типа может быть глупым, мстительным, злым, то есть совершенно непригодным для того, чтобы быть авторитетом, однако он его имеет; и пока он носит этот титул, молчаливо предполагается, что он обладает и теми качествами, которые обеспечивают его компетентность. Даже если король голый, все склонны верить, что на нем прекрасное королевское платье. Замена компетентности титулами и мундирами произошла не сама собой. Обладатели авторитета и те, кто извлекают из него пользу, стараются убедить народ в подлинности этой фикции и усыпить его способность к реалистическому, то есть критическому мышлению. Каждый мыслящий человек знаком с методами пропаганды, которые оболванивают людей, полностью разрушают способность к критическому суждению и убаюкивают сознание, сводя его до одномерного уровня. Фиктивная реальность, в которую они верят, заслоняет настоящую реальность, которую они уже не способны понять и оценить. Знание Первое различие между модусом обладания и модусом бытия в области познания бросается в глаза в формулировках «у меня есть знания» результат и «я знаю, узнаю» процесс. Обладать знанием означает и приобрести некую доступную информацию, и иметь ее в своем распоряжении.
Знание в смысле «я знаю» связано с понятием «быть», оно функционально и представляет собой лишь средство в процессе продуктивного мышления. В их понимании познание начинается там, где человек осознает недостаточность ненадежность так называемого здравого смысла не только в том плане, что наша психическая субъективная реальность не соответствует «существующей действительности» объективной реальности , но в особенности в том плане, что большинство людей живут в полудреме и не сознают, что огромное число явлений, которые они считают не подлежащими сомнению, на самом деле представляют собой иллюзии, произрастающие под воздействием социального окружения. Поэтому познание начинается с разрушения обмана и заблуждений. Знание означает проникновение с поверхности к корням, а затем и к причинам вещей; познать — это значит докопаться до реальности в чистом виде. Знать не означает «обладать истинной», а означает, критически мысля, активно стремиться, проникать в глубь явлений, постепенно приближаясь к истине. Для обозначения этого качества — творческого проникновения вглубь — в иврите имеется самостоятельное слово jadoa , которое означает узнавать и любить в смысле сексуального внедрения мужчины. Просветленный Будда призывал людей пробудиться и освободиться от иллюзий, согласно которым власть над вещами ведет к счастью. Пророки также призывали людей проснуться и понять, что они сами создали себе идолов.
Иисус говорит: «Только истина даст вам свободу». Майстер Экхарт говорит, что знание — это не какая-то определенная идея, а то, что получает человек, когда, освободившись от всякой оболочки, он, обнаженный и свободный, бежит навстречу Богу, чтобы коснуться его и узреть истину. С точки зрения Маркса, иллюзии надо разрушить для того, чтобы уничтожить обстоятельства, которые порождают эти иллюзии. Фрейдовская концепция самопознания основана на представлении, что иллюзии «рационализации» должны быть разрушены, чтобы дать дорогу бессознательной истине. Все эти мыслители заботились об освобождении человека, и все они ставили под сомнение признанные в обществе стереотипы мышления. Для них важно было понимание цели: не достижение абсолютной и неизменной истины, а процесс движения человеческого разума к торжеству. Для познающего отрицательный результат познания так же важен, как и положительный, ибо это две стороны познавательного процесса, которые отличают любознательного от лентяя. Для человека «экзистенциального типа» главное — углубление знаний, для человека «обладательного типа» главное — больше знать.
Наша система образования повсеместно направлена на то, чтобы напичкать человека знаниями как имуществом пропорционально его собственности и социальному статусу. Минимум знаний они получают как сумму информации, необходимой для выполнения своих служебных функций. И, кроме того, каждый получает еще некоторый пакет «дополнительных знаний» как предмет роскоши для возвышения в своих собственных глазах и в глазах окружающих. Школы — это фабрики, на которых производятся пакеты готовых знаний, хотя учителя искренне думают, что знакомят учеников с высокими достижениями человеческого духа. Многие колледжи отлично умеют подпитывать эти иллюзии. Они умудряются предложить студентам гигантский бутерброд от индийской философии и искусства до экзистенциализма и сюрреализма , от которого студент может откусить кусочек то в одном, то в другом месте, причем его якобы стимулируют к свободному выбору темы, не настаивают ни на одном учебнике и т. Радикальную критику нашей школьной системы приводит известный философ Иван Иллич в своей книге «Освобождение общества от школы». Вера В религиозном, политическом и личностном смысле понятие «вера» имеет как минимум два совершенно разных значения в зависимости от того, в каком типе мышления оно употребляется: в модусе обладания или модусе бытия.
В модусе обладания вера — это наличие готового решения, для которого нет рационального доказательства. В этом случае вера состоит из формул, которые созданы другими обычно бюрократией и которые принимаются всеми остальными, кто подчиняется этой бюрократии. Вера формирует у человека чувство надежности на базе реальной или воображаемой власти бюрократии. Вера — это входной билет, который дает человеку право на принадлежность к большой группе людей, этот билет освобождает человека от трудной задачи самостоятельного принятия решений. Он чувствует теперь, что причислен к сообществу beati possidentes — счастливых обладателей истинной веры. Человеку обладательного типа вера дает ощущение прочности: ему кажется, что он транслирует абсолютные и неколебимые истины, которым следует верить уже потому, что нерушима власть тех, кто эту веру защищает. А кто захочет добровольно расстаться с такой уверенностью, которая от тебя почти ничего не требует, разве что отказаться от собственной независимости? Бог, первоначальный символ высочайшей ценности, к которому мы всем своим существом хотим приобщиться, в модусе обладания превращается в идола.
С позиций пророков это означает, что человек, сотворив своими руками некую «вещь», переносит на нее свои собственные силы и себя тем самым ослабляет. Он подчиняет себя творению своих рук и себя видит уже в отчужденной форме не как творца своего идола, а как его почитателя. Я могу обладать идолом, поскольку он есть вещь, но поскольку я ему поклоняюсь, можно сказать, что одновременно и он обладает мной. Когда бог превращен в идола, его воображаемые качества имеют так же мало общего с личным опытом, как и отчужденные политические доктрины. Хотя образ бога связан с добротой, его именем творится всякая жестокость, так же как отчужденная вера в человеческую солидарность не мешает совершать любые преступления.
Полная версия:
- Иметь или быть?
- Для кого эта книга?
- Э. Фромм «Иметь или быть» (конспект)
- Понравился ли пересказ?
- Иметь или быть - Фромм Эрих :: Режим чтения
- философия фромм.docx
Оглавление:
Правда в этой книге Вам не найти способа изменить даже свою жизнь, не то что целого общества, Эрих Фромм сразу говорит, что не претендует на решение этой проблемы. Но прежде чем решать проблему необходимо её осознать, для чего и служит эта книга. все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки Иметь или быть отзывы. П рочитал вторую книгу Эриха Фромма, она же и последняя в его творчестве. Философ четко разводит понятие "иметь" — относится к вещам, и понятие "быть" — относится к переживаниям.
«Иметь или быть»: прости нас, Эрих Фромм, мы все потеряли?
ООО «Фирма «Издательство ACT», 1998. Величие и ограниченность самого Фромма. Эрих Фромм (1900–1980) — немецко-американский философ, психолог и социолог, основоположник неофрейдизма. Эрих Фромм – крупнейший мыслитель ХХ века, один из великой когорты «философов от психологии» и духовный лидер Франкфуртской социологической школы. После этого ничуть не удивительно, что термин «тоталитарный» в обиход ввели именно товарищи Фромма из франкфуртской школы. Отыскивая тоталитаризм в режимах, общественных формах, характерах и идеях, наверное, нужно было начать с себя.
Эрих Фромм: Иметь или быть?
В нашей библиотеке Вы имеете возможность скачать книгу Иметь или быть? Эрих Фромм или читать онлайн в формате epub, fb2, pdf, txt, а также можете купить бумажную книгу в интернет магазине партнеров. Анализ двух основных способов существования: обладания и бытия. фромм бытие духовный обладание. Как уже говорилось, Э. Фромм написал множество хороших книг, которые потрясли и до сих пор потрясают большую часть человечества. Иметь или быть? - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Психология, издательство «АСТ», год 2000.
Предисловие
- Предисловие
- «Иметь или быть»: прости нас, Эрих Фромм, мы все потеряли?
- Э. Фромм «Иметь или быть» (конспект)
- Эрих Фромм "Иметь или Быть?"
Найдите в себе свободу просто быть
- Эрих Фромм - Иметь или быть? читать онлайн бесплатно
- Понравился ли пересказ?
- "Иметь или быть?" Эрих Фромм: рецензии и отзывы на книгу | ISBN 978-5-17-097482-5 | Лабиринт
- Эссе на тему «Э. Фромм «Иметь или быть» | Эссе «Философия»
Эрих Фромм: Иметь или быть?
Можно верить в себя и других людей, религиозный человек может верить в бога. Бог в Ветхом Завете всегда предполагает отрицание идолов или божков, которыми человек может обладать. Понятие «бог» в восточных религиях с самого начала трансцендентно даже если оно создано по аналогии с восточным властелином. У бога не может быть имени, его нельзя изображать, рисовать или копировать. В дальнейшем с развитием иудаизма и христианства предпринимаются попытки достигнуть полного освобождения бога от статуса идола, или, вернее сказать: предпринимаются попытки Страница 13 из 15 не допустить идолопоклонства, это выражается в том, что запрещаются любые высказывания о качествах бога. Еще более радикальную позицию мы находим в христианских мифах от Псевдо-Дионисия Ареопагита до неизвестного автора трактата «Облако неведения» и дальше до Майстера Экхарта, где понятие Бога распространяется на некое абстрактное «божество» некое единое нечто , что очень сильно напоминает идеи, встречающиеся у неоплатоников или в «Ведах».
Такая вера в бога сопровождается подсознательным стремлением переноса божественных свойств на себя; такая вера выливается в постоянный активный процесс самоусовершенствования. Вера экзистенциальная в модусе бытия несет в себе веру в себя самого, в другого человека, в человечество, в способность людей проявлять подлинную человечность. Эта вера также включает фактор надежности, уверенности. Однако эта уверенность покоится на моем собственном знании, а не на подчинении авторитету, который диктует и предписывает мне, кому и во что я должен верить. Эта вера покоится на убежденности в существовании истины, причем я знаю, что правда существует, потому что она подтверждается моим субъективным опытом, и мне не обязательно нужны другие доказательства.
В иврите есть такое слово для понятия веры «emunah», которое значит уверенность, а широко известное в церковном языке всего мира слово «amen» означает «конечно», «разумеется», «правда», «воистину». Когда я уверен в духовной целостности какого-то человека в его порядочности в высоком смысле , я все равно не могу эмпирически «доказать», что он останется таким до самой смерти с позитивистской точки зрения, строго говоря, не исключается из рассмотрения и тот факт, что он мог бы изменить своим принципам, если бы прожил дольше. Моя уверенность опирается на мое личное знание людей и опыт жизни, в которой я сам понял и прочувствовал, что такое любовь, порядочность и честность. Этот способ познания зависит от того, насколько человек способен отрешиться от своего собственного «я» и увидеть другого человека таким, как он есть, понять его характер во всей его полноте и как индивидуальность, и как частицу всего человечества. Только тогда становится ясно, чего от него можно ожидать.
Под этим я, разумеется, не имею в виду возможность точно предсказать все его будущее поведение и тем не менее определенные важные черты характера можно увидеть заранее, такие как честность, чувство ответственности. Итак, вера экзистенциальная покоится на фактах, и в этом смысле она рациональна, но все же эти факты не могут быть «доказаны, проверены» методами традиционной позитивистской психологии. Только я сам умею «улавливать» и «регистрировать» эти факты благодаря моим знаниям, чутью и жизненному опыту. Любовь Слово «любить» в модусе обладания и модусе бытия имеет два совершенно разных значения. Можно ли обладать любовью?
Если бы это было возможно, то любовь была бы вещью, субстанцией. Справедливости ради следует сразу сказать, что такой вещи, как «любовь» не существует. Любовь — это абстракция: кто-то скажет, что любовь — это некое высшее существо, божество, которое никто никогда не видел. В действительности любовь бывает только процессом. Любить — это значит проявлять продуктивную активность, которая имплицитно включает в себя потребность заботиться о другом существе или предмете, стараться узнать его, стремиться к нему, радоваться ему, будь то человек, дерево, картина или идея.
Любить кого-то, означает тревожиться о нем, будить его к жизни, усиливать в нем желание жить; и одновременно любовь — это процесс самовозрождения и самообновления. Любовь обладательная по типу «иметь» заявляет о своих правах собственности, стремится контролировать свой объект; она подавляет, сковывает и душит, то есть убивает вместо того, чтобы оживлять. В этом случае слово «любовь» просто употребляется не к месту, им вуалируется противоположное чувство. До сих пор остается открытым вопрос, многие ли родители любят своих детей. Рассказы о чудовищной жестокости родителей по отношению к своим детям — от физических до психических издевательств, от толерантности до полного игнорирования и даже до прямого садизма а таких фактов мы имеем за последние 2000 лет развития нашего индустриального Запада очень много склоняют меня к мысли, что любящие родители — это исключение из общего правила.
То же самое относится и к браку: по любви или по расчету заключен союз — неважно, все равно действительно любящие друг друга супруги — это исключение. В браке слово «любовь» выражает все: общественную целесообразность, традицию, обоюдную материальную заинтересованность, общие заботы о детях, двустороннюю зависимость, страх и даже ненависть; это делается сознательно до тех пор, пока один из двух или оба не обнаруживает, что они не любят друг друга и никогда не любили. Сегодня в этом отношении наблюдается известный прогресс: люди стали смотреть на вещи более трезво и реалистично и поэтому многие больше не смешивают сексуальное влечение с любовью и не принимают радостные и яркие периодические встречи за эквивалент любви. Это новое отношение привело к более честному поведению и к более частой смене партнеров. Однако в результате мы не можем сказать, что чувство любви стало встречаться чаще — ни со старыми, ни с новыми партнерами.
Интересно проследить в деталях переход от начала влюбленности до того момента, когда возникает иллюзия, что ты уже «обладатель» этой чудо-птицы любви. В моей книге «Искусство любить» я уже обращал внимание на то, что выражение «быть влюбленным» с самого начала ошибочно. Любить означает проявлять продуктивную активность, пребывание во влюбленном состоянии — пассивная форма. В момент ухаживания партнеры еще не уверены друг в друге, они пытаются друг друга покорить. Они оживленнее, чем обычно, деятельнее, интереснее в разговоре, даже красивее — ведь оживление всегда делает лицо красивее.
Ни тот ни другой не может сказать, что он уже завладел партнером, поэтому каждый направляет свои усилия к тому, чтобы быть то есть выразить себя ярче, дать другому больше и вызвать ответную активность. С заключением брака ситуация в корне меняется. Брачный договор дает обоим исключительное право владеть объектом: его телом, его чувствами, его склонностями. Никого не надо завоевывать, ибо любовь превратилась в нечто сравнимое с имуществом, с собственностью. Обе стороны больше не стараются пробуждать любовь в партнере, они становятся скучными и от этого теряют даже внешнюю привлекательность.
Наступает разочарование. Разве они сами изменились? Или они ошиблись в самом начале пути? Обычно каждый ищет причину перемен в другом и чувствует себя обманутым. И каждый не понимает, что оба они — не те люди, которых недавно посетила влюбленность, они не могут понять, что к утрате способности любить их привело заблуждение, ошибочное представление, будто любовью можно обладать.
Они оба расположились на этом уровне понимания и, вместо того чтобы любить, принялись воспринимать друг друга как свою собственность: как деньги, общественное положение, дом, детей и т. Поэтому начинающийся Страница 14 из 15 любовью брак переходит иногда в содружество двух владельцев, в котором объединились два эгоиста, а название этого содружества — «семья». В других случаях участники жаждут оживить былые чувства, и то один, то другой предается иллюзии, что другой партнер может утолить его жажду. Им кажется, что ничего другого им в жизни не надо, кроме любви. Но любовь для них — богиня, идол, которому они хотят поклоняться, а не способ бытия, самовыражения.
Их поражение неизбежно, ибо «любовь — это дитя свободы» как это сказано в старой французской песне , и тот, кто поклоняется ей, как божеству, погружается в тину пассивного созерцания и бездействия. В конце концов он теряет остатки своего прежнего обаяния и становится скучным и невыносимым для своего партнера. Все эти рассуждения не означают, что брак никогда не бывает наилучшим выходом для любящих людей. Суть проблемы не в браке как таковом, а в безлично-экзистенциальной структуре обоих партнеров, наконец, общества, в котором они живут. Сторонники современных форм совместной жизни группового брака, смены партнеров, группового секса и т.
История всех иудейских племен начинается с наказа первому иудейскому герою — Аврааму, которому было велено покинуть свою страну и свой клан: «Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе» Быт 12:1. Авраам должен покинуть то, что он имеет, — свою землю и свою семью — и отправиться в неизвестность. Однако его потомки освоили новые земли и пустили корни на новой почве, создали новые семьи и кланы — и что из этого вышло? Они оказались под гнетом нового бремени — они стали жертвами собственности: как только иудеи в Египте разбогатели и обрели могущество, они попали в рабство; они утратили идею единого Бога, Бога своих предков, номадов-кочевников, и стали поклоняться идолам наживы и богатства, которые впоследствии стали их кумирами. Второй иудейский герой — Моисей.
Бог поручил ему освободить свой народ, вывести иудеев из той страны, которая стала их домом хотя они и были в конечном счете в этой земле рабами , и уйти в пустыню, чтобы «возликовать». Неохотно и с огромными опасениями иудеи следовали за своим вождем Моисеем в пустыню. Пустыня — это ключевое слово, это символ свободы. Пустыня — это совсем не то, что родина: там нет городов, нет богатства; это край, где живут номады-кочевники, у которых есть только самое необходимое, только то, что требуется для поддержания жизни. Исторически сложилось так, что образ жизни номадов-кочевников послужил основой для легенды об идеологии отказа от всех форм нефункциональной собственности, а жизнь в пустыне стала идеалом свободного существования.
Однако эти исторические реминисценции лишь усиливают значение пустыни как символа свободной, не связанной никакими узами и никакой собственностью жизни. И действительно, многие ритуальные понятия иудейских праздников связаны с пустыней. Маца хлеб без дрожжей — это хлеб тех, кто готов быстро собраться в путь к странничеству; это хлеб странников. В Талмуде такое жилище называют «временный дом» в нем просто живут ; и он отличается от «постоянного дома», которым владеют. Иудеи тосковали по египетским «котлам с мясом», по стабильному, постоянному дому, по скудной, но гарантированной пище, по зримым идолам.
Их страшила неизвестность и нищенская жизнь в пустыне. Они говорили: «О, лучше бы мы умерли от руки Господней в земле Египетской, когда сидели у котла с мясом и ели хлеб досыта! Ибо вывели вы нас в эту пустыню, чтобы всех нас уморить голодом» Исх 16:3. Бог — на протяжении всей истории освобождения — снисходительно прощает людям их слабости. Он обещает накормить их: утром — «хлебом», вечером — перепелками.
Но добавляет к этому обещанию два важных наказа: каждый должен взять себе столько пищи, сколько ему необходимо, и не более того. И мерили гомором, и у того, кто собрал много, не было лишнего, а у того, кто собрал мало, не было недостатка. Каждый собрал, сколько ему съесть» Исх 16:17—18. Это был первый наказ Господа. Фактически в нем впервые сформулирован тот принцип, который стал широко известен благодаря Карлу Марксу: каждому по его потребностям.
Право быть сытым устанавливалось без каких-либо ограничений. Бог выступил в роли матери-кормилицы, питающей детей своих. И детям не нужно ничего доказывать, чтобы заслужить право быть накормленными. Второй наказ Господа направлен против накопительства, алчности, собственничества. Народу Израилеву запрещалось оставлять пищу до утра.
И собрали его рано поутру, каждый сколько ему съесть, когда же обогревало солнце, оно таяло» Исх 16:20—21. В связи со сбором пищи вводится правило соблюдения шаббата субботы. Моисей велит сынам Израилевым собрать в пятницу вдвое больше обычного: «…шесть дней собирайте, а седьмой день — суббота; не будет работы в этот день» Исх 16:26. Соблюдение субботы — важнейший из библейских принципов, а позднее — важнейшее правило иудаизма. Это — единственная в узком смысле слова религиозная заповедь из Десяти Заповедей, на соблюдении которой настаивали даже те пророки, которые выступали против обрядоверия; празднование шаббата — наиболее строго соблюдаемая заповедь на протяжении 2000 лет жизни диаспоры, хотя зачастую это было нелегким испытанием.
Легко представить себе, что шаббат — это «луч света в темном царстве», это символ веры и надежды для разбросанных по свету, обездоленных, нередко презираемых и преследуемых евреев. Шаббат — это способ сохранения самосознания народа, чувство собственного достоинства и гордости за свой народ, который умеет по-царски праздновать субботу. А что такое суббота, как не день отдыха в мирском смысле слова, день освобождения людей от бремени работы, хотя бы на 24 часа? Конечно, это так, и эта функция субботы придает ей значение одной из великих инноваций в развитии всего человечества. Однако этого основания недостаточно, и это не та причина, по которой шаббат превратился в ключевой момент жизни евреев.
Чтобы лучше понять роль шаббата, следует глубже проникнуть в суть этого института. Речь идет не об отдыхе как таковом в смысле отсутствия всяких усилий, как физических, так и умственных. Речь идет об отдыхе в смысле восстановления пол ной гармонии людей друг с другом и с природой. Нельзя ничего разрушать и ничего нельзя строить: шаббат — это день перемирия в битве, которую Страница 15 из 15 ведет человек со всем миром. Даже выдергивание из земли стебелька травы или зажигание спички будет означать нарушение этой гармонии.
И в социальном плане не должно происходить никаких изменений. Именно по этой причине запрещается нести что бы то ни было по улице, даже если это не тяжелее нового платка характерно, что в своем собственном саду разрешается переносить любые тяжести. И дело вовсе не в том, что запрещается производить какие бы то ни было действия, а в том, что не разрешается перемещать объекты из одного частного владения в другое, потому что такое перемещение составляет, в сущности, изменение отношений собственности. В шаббат человек живет так, как будто у него ничего нет, он не преследует никаких целей, за исключением одной — «быть», то есть выражать свои изначальные способности в занятиях науками, в еде, питье, молитве, в пении и любви. Шаббат — день радости, потому что в этот день человек остается целиком и полностью самим собой.
Вот почему Талмуд называет шаббат предвосхищением мессианской эры, а мессианскую эру — нескончаемым шаббатом; «это будет время, когда собственность и деньги, скорбь и печаль будут запрещены; чистое Бытие, одержав победу над временем, станет высшей целью». Исторический предшественник шаббата — вавилонский шапату — был днем печали и страха. Современное воскресенье — день развлечений, потребление, бегство от самого себя. Можно задаться вопросом: а не пора ли восстановить субботу как день всеобщей гармонии и мира, день, который предвосхитит будущее человечества? Образ мессианской эры — это тоже вклад еврейского народа в мировую культуру, вклад, сравнимый по своему значению с праздником шаббат.
Стоит ли заставлять пациента переживать заново жизненные катаклизмы, детские боли, завязи мучительных впечатлений? Ученый развивает концепцию о двух полярных модусах человеческого существования - обладании и бытии. Книга предназначена для широкого круга читателей. Обновите страницу, если не отображается панель инструментов "читалки".
Ссылка на книгу в электронной библиотеке «ЛитРес» Книга "Иметь или быть? ISBN 978-5-17-094536-8 с доставкой по почте в интернет-магазине Ozon. Наше общество — это общество хронически несчастных людей, мучимых одиночеством и страхами, зависимых и униженных, склонных к разрушению и испытывающих радость уже от того, что им удалось «убить время», которое они постоянно пытаются сэкономить. Стремление посвятить себя другому человеку мы находим у людей, способных по-настоящему любить.
Истинная же любовь развивает способность любить и отдавать себя другим. Тот, кто по-настоящему любит какого-то одного человека, любит весь мир. Потреблению присущи противоречивые свойства: с одной стороны, оно способствует уменьшению ощущения беспокойства и тревоги, поскольку то, чем человек владеет, не может быть у него отобрано; но с другой -- оно вынуждает человека потреблять все больше и больше, так как всякое потребление со временем перестает приносить удовольствие. Нынешние потребители вполне могут определять себя по такой формуле: я есть то, чем я обладаю и что я потребляю.
По-видимому, многие считают, что "иметь" -- самая естественная категория существования человека, но они будут удивлены, узнав, что слово "иметь" во многих языках отсутствует. Так, в древнееврейском понятие "я имею" передается косвенной формой "это относится ко мне". Ничто так не объединяет людей не ограничивая при этом их индивидуальности , как общее восхищение человеком и общая любовь к нему, как общность идей, наслаждение одним и тем же музыкальным произведением, картиной, каким-либо символом, соблюдение одних и тех же ритуалов и общее горе. Цель обычной школы - снабдить каждого учащегося определенным объемом "культурной собственности" и в конце обучения выдать документ, удостоверяющий, что его владелец обладает по крайней мере минимумом этой собственности.
Студентов обучают читать книгу так, чтобы они могли повторить основные мысли автора. Разница между уровнями образования в средней школе и аспирантуре заключается главным образом в величине приобретаемой культурной собственности. Учащиеся, которые способны наиболее точно повторить мнение каждого из философов, - это так называемые отличники. Их можно сравнить с хорошо информированными экскурсоводами в музеях.
И в этом заключена главная проблема воспитания. Если бы родители были сами развиты соответствующим образом, не было бы спора о типе воспитания авторитарность или вседозволенность. Ребенок очень чутко реагирует на «экзистенциальный» авторитет, он в нем нуждается; напротив, он восстает и противится, когда его принуждают, балуют или перекармливают, и особенно когда это делают люди, которые сами далеки от идеала и не соответствуют тем требованиям, которые предъявляются подрастающему ребенку. С возникновением обществ с иерархической системой авторитет, основанный на компетентности, сменился авторитетом, основанным на социальном статусе. Это не значит, что теперь лидерские позиции авторитета обязательно оказались в руках людей некомпетентных. Нет, это лишь означает, что компетентность перестала быть необходимой предпосылкой. Имеем ли мы дело с монархической системой, где авторитет, способность властвовать оказывается в зависимости от лотереи расположения генов, или мы имеем дело с бессовестным преступником, который достиг определенной власти ценой подкупа или убийства, или же речь идет об авторитете, который выдвинулся благодаря фотогеничной внешности или тугому кошельку как это часто бывает в современных демократических системах , — во всех этих случаях авторитет и компетентность не имеют ничего общего.
Но даже в тех случаях, когда авторитет утверждается на основе определенной компетентности, все равно существуют серьезные проблемы. Во-первых, лидер может быть компетентен в одной области и слаб в других: например, глава государства, выдающийся как главнокомандующий на войне, в мирное время оказывается весьма далек от совершенства. Или же какой-либо политик, который в начале своей карьеры был честным и мужественным, но не выдержал испытания властью и утратил эти качества. Возраст и физические недостатки могли повлиять на его способности. И, наконец, надо помнить, что представителям маленького племени легче судить о поведении авторитетной личности, чем многомиллионному населению нашего времени, которое имеет весьма ограниченные представления о своем кандидате и знает лишь то, что видит в кривом зеркале современных средств массовой информации и предвыборных плакатах, подготовленных специалистами по Publiс Relations. Итак, отвлекаясь от причин утраты компетентности властвующих элит, можно сказать, что в большинстве крупных иерархически устроенных систем наблюдается процесс отчуждения авторитета. Место реальной или фиктивной компетентности занимает титул или мундир.
Когда лидер надевает соответствующий его званию мундир, то вскоре эти внешние признаки становятся важнее сущности реальной компетентности лидера и его личностных качеств. Король как символ авторитета этого типа может быть глупым, мстительным, злым, то есть совершенно непригодным для того, чтобы быть авторитетом, однако он его имеет; и пока он носит этот титул, молчаливо предполагается, что он обладает и теми качествами, которые обеспечивают его компетентность. Даже если король голый, все склонны верить, что на нем прекрасное королевское платье. Замена компетентности титулами и мундирами произошла не сама собой. Обладатели авторитета и те, кто извлекают из него пользу, стараются убедить народ в подлинности этой фикции и усыпить его способность к реалистическому, то есть критическому мышлению. Каждый мыслящий человек знаком с методами пропаганды, которые оболванивают людей, полностью разрушают способность к критическому суждению и убаюкивают сознание, сводя его до одномерного уровня. Фиктивная реальность, в которую они верят, заслоняет настоящую реальность, которую они уже не способны понять и оценить.
Первое различие между модусом обладания и модусом бытия в области познания бросается в глаза в формулировках «у меня есть знания» результат и «я знаю, узнаю» процесс. Обладать знанием означает и приобрести некую доступную информацию, и иметь ее в своем распоряжении. Знание в смысле «я знаю» связано с понятием «быть», оно функционально и представляет собой лишь средство в процессе продуктивного мышления. В их понимании познание начинается там, где человек осознает недостаточность ненадежность так называемого здравого смысла не только в том плане, что наша психическая субъективная реальность не соответствует «существующей действительности» объективной реальности , но в особенности в том плане, что большинство людей живут в полудреме и не сознают, что огромное число явлений, которые они считают не подлежащими сомнению, на самом деле представляют собой иллюзии, произрастающие под воздействием социального окружения. Поэтому познание начинается с разрушения обмана и заблуждений. Знание означает проникновение с поверхности к корням, а затем и к причинам вещей; познать — это значит докопаться до реальности в чистом виде. Знать не означает «обладать истинной», а означает, критически мысля, активно стремиться, проникать в глубь явлений, постепенно приближаясь к истине.
Для обозначения этого качества — творческого проникновения вглубь — в иврите имеется самостоятельное слово jadoa , которое означает узнавать и любить в смысле сексуального внедрения мужчины. Просветленный Будда призывал людей пробудиться и освободиться от иллюзий, согласно которым власть над вещами ведет к счастью. Пророки также призывали людей проснуться и понять, что они сами создали себе идолов. Иисус говорит: «Только истина даст вам свободу». Майстер Экхарт говорит, что знание — это не какая-то определенная идея, а то, что получает человек, когда, освободившись от всякой оболочки, он, обнаженный и свободный, бежит навстречу Богу, чтобы коснуться его и узреть истину. С точки зрения Маркса, иллюзии надо разрушить для того, чтобы уничтожить обстоятельства, которые порождают эти иллюзии. Фрейдовская концепция самопознания основана на представлении, что иллюзии «рационализации» должны быть разрушены, чтобы дать дорогу бессознательной истине.
Все эти мыслители заботились об освобождении человека, и все они ставили под сомнение признанные в обществе стереотипы мышления. Для них важно было понимание цели: не достижение абсолютной и неизменной истины, а процесс движения человеческого разума к торжеству. Для познающего отрицательный результат познания так же важен, как и положительный, ибо это две стороны познавательного процесса, которые отличают любознательного от лентяя. Для человека «экзистенциального типа» главное — углубление знаний, для человека «обладательного типа» главное — больше знать. Наша система образования повсеместно направлена на то, чтобы напичкать человека знаниями как имуществом пропорционально его собственности и социальному статусу. Минимум знаний они получают как сумму информации, необходимой для выполнения своих служебных функций. И, кроме того, каждый получает еще некоторый пакет «дополнительных знаний» как предмет роскоши для возвышения в своих собственных глазах и в глазах окружающих.
Школы — это фабрики, на которых производятся пакеты готовых знаний, хотя учителя искренне думают, что знакомят учеников с высокими достижениями человеческого духа. Многие колледжи отлично умеют подпитывать эти иллюзии. Они умудряются предложить студентам гигантский бутерброд от индийской философии и искусства до экзистенциализма и сюрреализма , от которого студент может откусить кусочек то в одном, то в другом месте, причем его якобы стимулируют к свободному выбору темы, не настаивают ни на одном учебнике и т. Радикальную критику нашей школьной системы приводит известный философ Иван Иллич в своей книге «Освобождение общества от школы». В религиозном, политическом и личностном смысле понятие «вера» имеет как минимум два совершенно разных значения в зависимости от того, в каком типе мышления оно употребляется: в модусе обладания или модусе бытия. В модусе обладания вера — это наличие готового решения, для которого нет рационального доказательства. В этом случае вера состоит из формул, которые созданы другими обычно бюрократией и которые принимаются всеми остальными, кто подчиняется этой бюрократии.
Вера формирует у человека чувство надежности на базе реальной или воображаемой власти бюрократии. Вера — это входной билет, который дает человеку право на принадлежность к большой группе людей, этот билет освобождает человека от трудной задачи самостоятельного принятия решений. Он чувствует теперь, что причислен к сообществу beati possidentes — счастливых обладателей истинной веры. Человеку обладательного типа вера дает ощущение прочности: ему кажется, что он транслирует абсолютные и неколебимые истины, которым следует верить уже потому, что нерушима власть тех, кто эту веру защищает. А кто захочет добровольно расстаться с такой уверенностью, которая от тебя почти ничего не требует, разве что отказаться от собственной независимости? Бог, первоначальный символ высочайшей ценности, к которому мы всем своим существом хотим приобщиться, в модусе обладания превращается в идола. С позиций пророков это означает, что человек, сотворив своими руками некую «вещь», переносит на нее свои собственные силы и себя тем самым ослабляет.
Он подчиняет себя творению своих рук и себя видит уже в отчужденной форме не как творца своего идола, а как его почитателя. Я могу обладать идолом, поскольку он есть вещь, но поскольку я ему поклоняюсь, можно сказать, что одновременно и он обладает мной. Когда бог превращен в идола, его воображаемые качества имеют так же мало общего с личным опытом, как и отчужденные политические доктрины. Хотя образ бога связан с добротой, его именем творится всякая жестокость, так же как отчужденная вера в человеческую солидарность не мешает совершать любые преступления. В модусе обладания вера — это подпорка, костыль для всех тех, кто хочет обрести уверенность в себе и понять смысл жизни, но не имеет мужества искать его самостоятельно. В случае «экзистенциальной» веры мы имеем дело с совершенно иным феноменом. Может ли человек жить без веры?
Может ли младенец «не верить в материнскую грудь»? Должны ли мы верить нашим согражданам, тем, кого мы любим, самим себе? Можем ли мы существовать без веры в справедливость основных норм нашей жизни? Без веры человеком овладевают безысходность и страх. В модусе бытия вера — это не вера в какие-то определенные идеи хотя и это не исключено , но это прежде всего убежденность, внутренняя позиция, установка. Было бы правильнее говорить, что человек пребывает в состоянии веры, чем он имеет убеждение. Теологи в этом смысле различают fides quae cre ditur и fides gua creditur, что соответствует различению между содержанием веры и актом верования.
Можно верить в себя и других людей, религиозный человек может верить в бога. Бог в Ветхом Завете всегда предполагает отрицание идолов или божков, которыми человек может обладать. Понятие «бог» в восточных религиях с самого начала трансцендентно даже если оно создано по аналогии с восточным властелином. У бога не может быть имени, его нельзя изображать, рисовать или копировать. В дальнейшем с развитием иудаизма и христианства предпринимаются попытки достигнуть полного освобождения бога от статуса идола, или, вернее сказать: предпринимаются попытки Страница 13 из 15 не допустить идолопоклонства, это выражается в том, что запрещаются любые высказывания о качествах бога. Еще более радикальную позицию мы находим в христианских мифах от Псевдо-Дионисия Ареопагита до неизвестного автора трактата «Облако неведения» и дальше до Майстера Экхарта, где понятие Бога распространяется на некое абстрактное «божество» некое единое нечто , что очень сильно напоминает идеи, встречающиеся у неоплатоников или в «Ведах». Такая вера в бога сопровождается подсознательным стремлением переноса божественных свойств на себя; такая вера выливается в постоянный активный процесс самоусовершенствования.
Вера экзистенциальная в модусе бытия несет в себе веру в себя самого, в другого человека, в человечество, в способность людей проявлять подлинную человечность. Эта вера также включает фактор надежности, уверенности. Однако эта уверенность покоится на моем собственном знании, а не на подчинении авторитету, который диктует и предписывает мне, кому и во что я должен верить. Эта вера покоится на убежденности в существовании истины, причем я знаю, что правда существует, потому что она подтверждается моим субъективным опытом, и мне не обязательно нужны другие доказательства. В иврите есть такое слово для понятия веры «emunah», которое значит уверенность, а широко известное в церковном языке всего мира слово «amen» означает «конечно», «разумеется», «правда», «воистину». Когда я уверен в духовной целостности какого-то человека в его порядочности в высоком смысле , я все равно не могу эмпирически «доказать», что он останется таким до самой смерти с позитивистской точки зрения, строго говоря, не исключается из рассмотрения и тот факт, что он мог бы изменить своим принципам, если бы прожил дольше. Моя уверенность опирается на мое личное знание людей и опыт жизни, в которой я сам понял и прочувствовал, что такое любовь, порядочность и честность.
Этот способ познания зависит от того, насколько человек способен отрешиться от своего собственного «я» и увидеть другого человека таким, как он есть, понять его характер во всей его полноте и как индивидуальность, и как частицу всего человечества. Только тогда становится ясно, чего от него можно ожидать. Под этим я, разумеется, не имею в виду возможность точно предсказать все его будущее поведение и тем не менее определенные важные черты характера можно увидеть заранее, такие как честность, чувство ответственности. Итак, вера экзистенциальная покоится на фактах, и в этом смысле она рациональна, но все же эти факты не могут быть «доказаны, проверены» методами традиционной позитивистской психологии. Только я сам умею «улавливать» и «регистрировать» эти факты благодаря моим знаниям, чутью и жизненному опыту. Слово «любить» в модусе обладания и модусе бытия имеет два совершенно разных значения. Можно ли обладать любовью?
Если бы это было возможно, то любовь была бы вещью, субстанцией. Справедливости ради следует сразу сказать, что такой вещи, как «любовь» не существует. Любовь — это абстракция: кто-то скажет, что любовь — это некое высшее существо, божество, которое никто никогда не видел. В действительности любовь бывает только процессом. Любить — это значит проявлять продуктивную активность, которая имплицитно включает в себя потребность заботиться о другом существе или предмете, стараться узнать его, стремиться к нему, радоваться ему, будь то человек, дерево, картина или идея. Любить кого-то, означает тревожиться о нем, будить его к жизни, усиливать в нем желание жить; и одновременно любовь — это процесс самовозрождения и самообновления. Любовь обладательная по типу «иметь» заявляет о своих правах собственности, стремится контролировать свой объект; она подавляет, сковывает и душит, то есть убивает вместо того, чтобы оживлять.
В этом случае слово «любовь» просто употребляется не к месту, им вуалируется противоположное чувство. До сих пор остается открытым вопрос, многие ли родители любят своих детей. Рассказы о чудовищной жестокости родителей по отношению к своим детям — от физических до психических издевательств, от толерантности до полного игнорирования и даже до прямого садизма а таких фактов мы имеем за последние 2000 лет развития нашего индустриального Запада очень много склоняют меня к мысли, что любящие родители — это исключение из общего правила. То же самое относится и к браку: по любви или по расчету заключен союз — неважно, все равно действительно любящие друг друга супруги — это исключение. В браке слово «любовь» выражает все: общественную целесообразность, традицию, обоюдную материальную заинтересованность, общие заботы о детях, двустороннюю зависимость, страх и даже ненависть; это делается сознательно до тех пор, пока один из двух или оба не обнаруживает, что они не любят друг друга и никогда не любили. Сегодня в этом отношении наблюдается известный прогресс: люди стали смотреть на вещи более трезво и реалистично и поэтому многие больше не смешивают сексуальное влечение с любовью и не принимают радостные и яркие периодические встречи за эквивалент любви. Это новое отношение привело к более честному поведению и к более частой смене партнеров.
Однако в результате мы не можем сказать, что чувство любви стало встречаться чаще — ни со старыми, ни с новыми партнерами. Интересно проследить в деталях переход от начала влюбленности до того момента, когда возникает иллюзия, что ты уже «обладатель» этой чудо-птицы любви. В моей книге «Искусство любить» я уже обращал внимание на то, что выражение «быть влюбленным» с самого начала ошибочно. Любить означает проявлять продуктивную активность, пребывание во влюбленном состоянии — пассивная форма. В момент ухаживания партнеры еще не уверены друг в друге, они пытаются друг друга покорить. Они оживленнее, чем обычно, деятельнее, интереснее в разговоре, даже красивее — ведь оживление всегда делает лицо красивее. Ни тот ни другой не может сказать, что он уже завладел партнером, поэтому каждый направляет свои усилия к тому, чтобы быть то есть выразить себя ярче, дать другому больше и вызвать ответную активность.
С заключением брака ситуация в корне меняется. Брачный договор дает обоим исключительное право владеть объектом: его телом, его чувствами, его склонностями. Никого не надо завоевывать, ибо любовь превратилась в нечто сравнимое с имуществом, с собственностью. Обе стороны больше не стараются пробуждать любовь в партнере, они становятся скучными и от этого теряют даже внешнюю привлекательность. Наступает разочарование. Разве они сами изменились? Или они ошиблись в самом начале пути?
Обычно каждый ищет причину перемен в другом и чувствует себя обманутым. И каждый не понимает, что оба они — не те люди, которых недавно посетила влюбленность, они не могут понять, что к утрате способности любить их привело заблуждение, ошибочное представление, будто любовью можно обладать.
Им невдомек, что, отбросив костыль, которым служит для них их собственность, они начнут полагаться на свои собственные силы и ходить на собственных ногах.
То, что их удерживает — это иллюзия, будто они не могут ходить самостоятельно, будто они рухнут, если не будут опираться на вещи, которыми они обладают. Истинная же любовь развивает способность любить и отдавать себя другим. Кропоткина "Взаимная помощь, как фактор эволюции" [1902], Взаимоотношения, построенные преимущественно на принципе "обладания", обременительны, тяжелы, чреваты конфликтами и вспышками ревности.
Ориген говорит: "Где правит грех, там разделение, но где правит добродетель, там единство и единение". При ориентации на бытие, при неавторитарной структуре грех — это отчужденность, и избавлению от него способствуют раскрепощение разума, полнота проявления любви, единение. Когда превалирует принцип бытия, мы считаемся со временем, но не подчиняемся ему.
Когда же превалирует принцип обладания, считаться со временем означает подчиняться ему. В таком случае вещами являются не только вещи, но вообще все живое. Время начинает властвовать над нами.
В сфере же бытия время оказывается свергнутым с престола; оно перестает быть идолом, который подчиняет себе всю нашу жизнь. В индустриальном обществе власть времени безгранична. Яд останется ядом даже в блестящей упаковке...
Новое общество Функция нового общества — способствовать возникновению нового Человека, структура характера которого будет включать следующие качества: — Радость, получаемая от служения людям, а не от стяжательства и эксплуатаций. Одним из эффективных способов продемонстрировать силу потребителя является создание боевого движения потребителей, которое будет использовать в качестве своего оружия угрозу "забастовок потребителей". Живое существо становится товаром на "рынке личностей" Марксова концепция бытия и обладания представлена в следующем обобщении: "Чем ничтожнее твое бытие, чем меньше ты проявляешь свою жизнь, тем больше твое имущество, тем больше твоя отчужденная жизнь...
И здесь Маркс, говоря о "чувстве обладания", подразумевает то же самое, что и Экхарт, когда он говорил о "привязанности к своему "я", то есть жажду вещей и приверженность к своему "я". Маркс говорит об обладании как о способе существования, а не о собственности как таковой, не о неотчужденной частной собственности как таковой. Ни роскошь, ни богатство, ни бедность не являются целью существования; в сущности, Маркс рассматривает и роскошь и бедность как порок.
Цель — "породить из себя". Если ты хочешь наслаждаться искусством, то ты должен быть художественно образованным человеком. Если ты хочешь оказывать влияние на других людей, то ты должен быть человеком, действительно стимулирующим и двигающим вперед других людей».
Так мы вступили в новое средневековье. Всеобщим актом воли свобода мышления изъята из употребления, потому что миллионы индивидов отказываются от права на мышление и во всем руководствуются только принадлежностью к корпорации... С отказом от независимости своего мышления мы утратили — да иначе и быть не могло — веру в истину.
Наша духовная жизнь дезорганизована". Многие ученые Месарович, Пестель и др. Впервые за всю историю существования человека на земле от него требуют не делать то, что он может делать; от него требуют ограничить экономическое и технологическое развитие или, по крайней мере, изменить направление этого развития; все будущие поколения людей на земле требуют от него поделиться своим богатством с теми, у кого ничего нет, поделиться не из соображений милосердия, а в силу необходимости.
Бюрократизм Бюрократы боятся личной ответственности и стремятся спрятаться за свои правила; их безопасность и самоуважение основаны на их верности правилам, а не законам человеческого сердца. Примером такого бюрократа был Эйхман. Он послал сотни тысяч евреев на смерть не потому, что он их ненавидел; он никого не любил и никого не ненавидел.
Эйхман "выполнял свой долг": он исполнял свой долг, когда посылал евреев на смерть; он исполнял свой долг и тогда, когда ему было поручено просто ускорить их эмиграцию из Германии. И все же среди бюрократов много эйхманов, с той лишь разницей, что им не приходится уничтожать тысячи людей. Но и здесь мы снова обнаруживаем бюрократическую приверженность к вещи — в данном случае к системе: они верят в нее.
Корпорация — это их дом, ее правила священны, ибо они "рациональны". Но никакие бюрократы — ни старого, ни нового толка — не могут сосуществовать с системой демократии участия, поскольку бюрократический дух несовместим с духом активного участия индивида в общественной жизни. Ученым — представителям новой социальной науки — следует разработать планы развития новых форм небюрократического широкомасштабного управления, основанного не на механическом исполнении каких-то правил, а на реагировании в меру своей "ответственности" на запросы людей и на конкретные ситуации.
Настоящая забота означает, что она распространяется не только на всех наших современников, но также и на наших потомков. Они чувствуют себя несчастными от собственной изолированности, пустоты своего "единения"; они чувствуют свое бессилие, бессмысленность своей жизни. Многие осознают все это очень отчетливо; другие чувствуют менее отчетливо, однако, когда кто-то другой раскроет им истину, они полностью осознают ее.
Мы боимся сделать шаг в неизвестное, в неведомое и, соответственно, избегаем этого: ведь хотя после того как были совершены те или иные действия, оказывалось, что в них не было ничего рискованного, прежде вся связанная с ними новизна представлялась весьма рискованной, а потому пугала нас. Только старое, испытанное безопасно, или, по крайней мере, нам так кажется. В детстве мы обладали лишь собственным телом и грудью кормящей нас матери которые мы вначале не дифференцировали.
Постепенно мы начинаем ориентироваться в мире, пытаясь определить свое место в нем. Мы начинаем хотеть обладать вещами: у нас есть мать, отец, братья или сестры, игрушки; позднее мы приобретаем знания, работу, социальное положение, мужа или жену, детей; более того, мы даже имеем нечто вроде жизни после жизни, когда приобретаем участок земли для захоронения в будущем, страховку и составляем завещание. И все же, несмотря на всю безопасность, которую дает человеку обладание, люди восхищаются теми, кто способен видеть новое, кто прокладывает новый путь, кто не боится идти вперед.
В мифологии такой способ существования символически представлен героем. Герои — это те, кто отваживается расстаться с тем, что у них есть: со своей землей, семьей, собственностью, — и идет вперед не без страха, но побеждая страх. В буддийской традиции Будда — это герой, который оставляет все, чем он обладает, все, что составляет основу индуистской теологии, а именно свою касту, свою семью, и живет без каких бы то ни было привязанностей.
Авраам и Моисей являются такими героями иудаистской традиции. Христианский герой — Иисус — действовал во имя переполнявшей его любви ко всем людям и ничего не имел, а поэтому и был в глазах всего света ничем.