Петербурге состоялось открытие памятной доски, посвященной носумайора Ковалева, который, по утверждению Гоголя. «Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно-странное происшествие. Цирюльник Иван Яковлевич, живущий на Вознесенском проспекте () проснулся довольно рано». Только черт разберет это!» — сказал он наконец, опустив руки. Между тем слухи об этом необыкновенном происшествии распространились по всей столице, и, как водится, не без особенных прибавлений. Нос Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. Зачин повести («Марта 25-го числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие») и другие подобные пассажи пародируют газетную хронику и журнальные сообщения, печатавшиеся в разделе «Смесь».
Нос краткое содержание
Цитата сообщения красавицаумница Прочитать целикомВ свой цитатник или сообщество! Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. О том, что случилось далее и повествует в своем рассказе Итак: "Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. «Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно-странное происшествие. Цирюльник Иван Яковлевич, живущий на Вознесенском проспекте () проснулся довольно рано». Во тьме над дверью, ведущей в соседнюю, освещенную комнату, загорелась огненная надпись, как в кинематографе: «1836. Марта 25-ГО числа случилось в петербурге необыкновенно странное происшествие. арта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие.
Помните? «Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие…».
Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно-странное происшествие. Цырюльник Иван Яковлевич, живущий на Вознесенском проспекте (фамилия его утрачена, и даже на вывеске его — где изображен господин с намыленною щекою и надписью. «Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие.» А с Вами происходили странные происшествия? «Сего Апреля 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно-странное происшествие». (5) В напечатанном тексте «Сочинений» 1842 г. «Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно-странное происшествие». Цитата сообщения красавицаумница Прочитать целикомВ свой цитатник или сообщество! Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, – редко, но бывают. (© н.в.г.) «Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие». Так начинается петербургская повесть Гоголя «Нос». вообразив, что в доме, где размещается фантастическое Лито, над двумя дверьми есть две огненные надписи, взятые из повести ”Нос” Гоголя: ’7836 марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие.
HOC I Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно
Этот почтенный гражданин находился уже на Исакиевском мосту. Он прежде всего осмотрелся; потом нагнулся на перила, будто бы посмотреть под мост: много ли рыбы бегает, и швырнул потихоньку тряпку с носом. Он почувствовал, как будто бы с него разом свалилось десять пуд; Иван Яковлевич даже усмехнулся. Вместо того чтобы идти брить чиновничьи подбородки, он отправился в заведение с надписью «Кушанье и чай» спросить стакан пуншу, как вдруг заметил в конце моста квартального надзирателя благородной наружности, с широкими бакенбардами, в треугольной шляпе, со шпагою. Он обмер; а между тем квартальный кивал ему пальцем и говорил: — А подойди сюда, любезный! Иван Яковлевич, зная форму, снял издали ещё картуз и, подошедши проворно, сказал: — Желаю здравия вашему благородию! Этим не отделаешься. Изволь-ка отвечать! Меня три цирюльника бреют, да ещё и за большую честь почитают. А вот изволь-ка рассказать, что ты там делал? Иван Яковлевич побледнел...
Но здесь происшествие совершенно закрывается туманом, и что далее произошло, решительно ничего не известно. II Коллежский асессор Ковалёв проснулся довольно рано и сделал губами: «брр... Ковалёв потянулся, приказал себе подать небольшое стоявшее на столе зеркало. Он хотел взглянуть на прыщик, который вчерашнего вечера вскочил у него на носу; но, к величайшему изумлению, увидел, что у него вместо носа совершенно гладкое место! Испугавшись, Ковалёв велел подать воды и протёр полотенцем глаза: точно, нет носа! Он начал щупать рукою, чтобы узнать: не спит ли он? Коллежский асессор Ковалёв вскочил с кровати, встряхнулся: нет носа!.. Он велел тотчас подать себе одеться и полетел прямо к обер-полицмейстеру. Но между тем необходимо сказать что-нибудь о Ковалёве, чтобы читатель мог видеть, какого рода был этот коллежский асессор. Коллежских асессоров, которые получают это звание с помощию учёных аттестатов, никак нельзя сравнивать с теми коллежскими асессорами, которые делались на Кавказе.
Это два совершенно особенные рода. Учёные коллежские асессоры... Но Россия такая чудная земля, что если скажешь об одном коллежском асессоре, то все коллежские асессоры, от Риги до Камчатки, непременно примут на свой счёт. То же разумей и о всех званиях и чинах. Ковалёв был кавказский коллежский асессор. Он два года только ещё состоял в этом звании и потому ни на минуту не мог его позабыть; а чтобы более придать себе благородства и веса, он никогда не называл себя коллежским асессором, но всегда майором. Если же встречал какую-нибудь смазливенькую, то давал ей сверх того секретное приказание, прибавляя: «Ты спроси, душенька, квартиру майора Ковалёва». По этому-то самому и мы будем вперёд этого коллежского асессора называть майором. Майор Ковалёв имел обыкновение каждый день прохаживаться по Невскому проспекту. Воротничок его манишки был всегда чрезвычайно чист и накрахмален.
Бакенбарды у него были такого рода, какие и теперь ещё можно видеть у губернских и уездных землемеров, у архитекторов и полковых докторов, также у отправляющих разные полицейские обязанности и вообще у всех тех мужей, которые имеют полные, румяные щёки и очень хорошо играют в бостон: эти бакенбарды идут по самой средине щеки и прямёхонько доходят до носа. Майор Ковалёв носил множество печаток сердоликовых и с гербами, и таких, на которых было вырезано: середа, четверг, понедельник и проч. Майор Ковалёв приехал в Петербург по надобности, а именно искать приличного своему званию места: если удастся, то вице-губернаторского, а не то — экзекуторского в каком-нибудь видном департаменте. Майор Ковалёв был не прочь и жениться, но только в таком случае, когда за невестою случится двести тысяч капиталу. И потому читатель теперь может судить сам, каково было положение этого майора, когда он увидел вместо довольно недурного и умеренного носа преглупое, ровное и гладкое место. Как на беду, ни один извозчик не показывался на улице, и он должен был идти пешком, закутавшись в свой плащ и закрывши платком лицо, показывая вид, как будто у него шла кровь. К счастию, в кондитерской никого не было; мальчишки мели комнаты и расставляли стулья; некоторые с сонными глазами выносили на подносах горячие пирожки; на столах и стульях валялись залитые кофием вчерашние газеты. Он робко подошёл к зеркалу и взглянул. Вдруг он стал как вкопанный у дверей одного дома; в глазах его произошло явление неизъяснимое: перед подъездом остановилась карета; дверцы отворились; выпрыгнул, согнувшись, господин в мундире и побежал вверх по лестнице. Каков же был ужас и вместе изумление Ковалёва, когда он узнал, что это был собственный его нос!
При этом необыкновенном зрелище, казалось ему, всё переворотилось у него в глазах; он чувствовал, что едва мог стоять; но решился во что бы то ни стало ожидать его возвращения в карету, весь дрожа, как в лихорадке. Чрез две минуты нос действительно вышел. Он был в мундире, шитом золотом, с большим стоячим воротником; на нём были замшевые панталоны; при боку шпага. По шляпе с плюмажем можно было заключить, что он считался в ранге статского советника. По всему заметно было, что он ехал куда-нибудь с визитом. Он поглядел на обе стороны, закричал кучеру: «Подавай! Бедный Ковалёв чуть не сошёл с ума. Он не знал, как и подумать о таком странном происшествии. Как же можно, в самом деле, чтобы нос, который ещё вчера был у него на лице, не мог ездить и ходить, — был в мундире! Он побежал за каретою, которая, к счастию, проехала недалеко и остановилась перед Казанским собором.
Он поспешил в собор, пробрался сквозь ряд нищих старух с завязанными лицами и двумя отверстиями для глаз, над которыми он прежде так смеялся, и вошёл в церковь. Молельщиков внутри церкви было немного; они все стояли только при входе в двери. Ковалёв чувствовал себя в таком расстроенном состоянии, что никак не в силах был молиться, и искал глазами этого господина по всем углам. Наконец увидел его стоявшего в стороне. Нос спрятал совершенно лицо своё в большой стоячий воротник и с выражением величайшей набожности молился. Чёрт его знает, как это сделать! И вдруг я вас нахожу, и где же? Мне ходить без носа, согласитесь, это неприлично. Какой-нибудь торговке, которая продаёт на Воскресенском мосту очищенные апельсины, можно сидеть без носа; но, имея в виду получить... Вы посудите сами...
При этом майор Ковалёв пожал плечами. Здесь все дело, кажется, совершенно очевидно... Или вы хотите... Ведь вы мой собственный нос! Нос посмотрел на майора, и брови его несколько нахмурились. Я сам по себе. Притом между нами не может быть никаких тесных отношений. Судя по пуговицам вашего вицмундира, вы должны служить по другому ведомству. Сказавши это, нос отвернулся и продолжал молиться. Ковалёв совершенно смешался, не зная, что делать и что даже подумать.
В это время послышался приятный шум дамского платья; подошла пожилая дама, вся убранная кружевами, и с нею тоненькая, в белом платье, очень мило рисовавшемся на её стройной талии, в палевой шляпке, лёгкой, как пирожное. За ними остановился и открыл табакерку высокий гайдук с большими бакенбардами и целой дюжиной воротников. Ковалёв подступил поближе, высунул батистовый воротничок манишки, поправил висевшие на золотой цепочке свои печатки и, улыбаясь по сторонам, обратил внимание на лёгонькую даму, которая, как весенний цветочек, слегка наклонялась и подносила ко лбу свою беленькую ручку с полупрозрачными пальцами. Улыбка на лице Ковалёва раздвинулась ещё далее, когда он увидел из-под шляпки её кругленький, яркой белизны подбородок и часть щеки, осенённой цветом первой весенней розы. Но вдруг он отскочил, как будто бы обжегшись. Он вспомнил, что у него вместо носа совершенно нет ничего, и слёзы выдавились из глаз его. Он оборотился с тем, чтобы напрямик сказать господину в мундире, что он только прикинулся статским советником, что он плут и подлец и что он больше ничего, как только его собственный нос... Но носа уже не было; он успел ускакать, вероятно опять к кому-нибудь с визитом. Это повергло Ковалёва в отчаяние. Он пошёл назад и остановился с минуту под колоннадою, тщательно смотря во все стороны, не попадётся ли где нос.
Он очень хорошо помнил, что шляпа на нём была с плюмажем и мундир с золотым шитьём; но шинель не заметил, ни цвета его кареты, ни лошадей, ни даже того, был ли у него сзади какой-нибудь лакей и в какой ливрее. Притом карет неслось такое множество взад и вперёд и с такою быстротою, что трудно было даже приметить; но если бы и приметил он какую-нибудь из них, то не имел бы никаких средств остановить. День был прекрасный и солнечный. На Невском народу была тьма; дам целый цветочный водопад сыпался по всему тротуару, начиная от Полицейского до Аничкина моста. Вон и знакомый ему надворный советник идёт, которого он называл подполковником, особливо ежели то случалось при посторонних. Вон и Ярыгин, столоначальник в сенате, большой приятель, который вечно в бостоне обремизивался, когда играл восемь. Вон и другой майор, получивший на Кавказе асессорство, махает рукой, чтобы шёл к нему... Ковалёв сел в дрожки и только покрикивал извозчику: «Валяй во всю ивановскую! Минуточкой бы пришли раньше, то, может, застали бы дома. Ковалёв, не отнимая платка от лица, сел на извозчика и закричал отчаянным голосом: — Пошёл!
Этот вопрос остановил Ковалёва и заставил его опять подумать.
То есть Иван Яковлевич хотел бы и того и другого, но знал, что было совершенно невозможно требовать двух вещей разом, ибо Прасковья Осиповна очень не любила таких прихотей. И бросила один хлеб на стол. Иван Яковлевич для приличия надел сверх рубашки фрак и, усевшись перед столом, насыпал соль, приготовил две головки луку, взял в руки нож и, сделавши значительную мину, принялся резать хлеб.
Разрезавши хлеб на две половины, он поглядел в середину и, к удивлению своему, увидел что-то белевшееся. Иван Яковлевич ковырнул осторожно ножом и пощупал пальцем. Иван Яковлевич и руки опустил; стал протирать глаза и щупать: нос, точно нос! Но этот ужас был ничто против негодования, которое овладело его супругою.
Я сама на тебя донесу полиции. Разбойник какой! Вот уж я от трех человек слышала, что ты во время бритья так теребишь за носы, что еле держатся. Но Иван Яковлевич был ни жив ни мертв.
Он узнал, что этот нос был не чей другой, как коллежского асессора Ковалева, которого он брил каждую середу и воскресенье. Я положу его, завернувши в тряпку, в уголок: пусть там маленечко полежит, а после его вынесу. Чтобы я позволила у себя в комнате лежать отрезанному носу?..
Он начал какой-то гавот, зная, что немкам нужна постепенность. Хорошенькая немка выступила на средину комнаты и подняла прекрасную ножку. Это положение так восхитило Пирогова, что он бросился ее целовать.
Немка начала кричать и этим еще более увеличила свою прелесть в глазах Пирогова; он ее засыпал поцелуями. Как вдруг дверь отворилась и вошел Шиллер с Гофманом и столяром Кунцом. Все эти достойные ремесленники были пьяны, как сапожники. Но я предоставляю самим читателям судить о гневе и негодовании Шиллера. Ты подлец, а не русской офицер. Чорт побери, мой друг Гофман, я немец, а не русская свинья!
Напрасно силился он отбиваться; эти три ремесленника были самый дюжий народ из всех петербургских немцев. Если бы Пирогов был в полной форме, то, вероятно, почтение к его чину и званию остановило бы буйных тевтонов. Но он прибыл совершенно как частный приватный человек в сюртучке и без эполетов. Немцы с величайшим неистовством сорвали с него всё платье. Гофман всей тяжестью своей сел ему на ноги, Кунц схватил за голову, а Шиллер схватил в руку пук прутьев, служивших метлою. Я должен с прискорбием признаться, что поручик Пирогов был очень больно высечен.
Я уверен, что Шиллер на другой день был в сильной лихорадке, что он дрожал, как лист, ожидая с минуты на минуту прихода полиции, что он бог знает чего бы не дал, чтобы всё происходившее вчера было во сне.
На первый взгляд, понятие богатства дано здесь в ироническом контексте: Ротшильд — «рыжий тощий жид с целою сетью красных и синих жилок на лице». Вместе с тем чеховский Ротшильд по ходу рассказа тоже становится богачом, получив в наследство от гробовщика Якова скрипку. Причём это богатство в буквальном, материальном, смысле слова: «…теперь в городе все спрашивают: откуда у Ротшильда такая хорошая скрипка? Купил он её или украл, или, быть может, она попала к нему в заклад? Причём на этом странности не заканчиваются, что показывает первое предложение рассказа: Городок был маленький, хуже деревни, и жили в нём почти одни только старики, которые умирали так редко, что даже досадно. Начало рассказа заставляет читателя как бы споткнуться: досада на редкость смертей есть досада на саму жизнь. Эта странность объясняется профессией героя, с точки зрения которого «от жизни человеку убыток, а от смерти — польза». Обычная реакция Якова на окружающее — сетования на убытки. Например, к убыточным герой относит все праздничные дни, когда «грешно было работать».
Существование, таким образом, предстаёт как сумма упущенного дохода. Досада на жизнь выражается и в отношении к окружающим: к жене, которая радуется предстоящей смерти, к жиду Ротшильду. Видя незнакомую «полную краснощёкую даму», Яков подумал: «Ишь ты, выдра! Однако она вполне соответствует установке гробовщика: неслучайно дама полная и краснощёкая. Это олицетворение самого полнокровия жизни, досадного для героя. Попробуем проследить за тем, как в мысленном монологе Якова после смерти жены меняется смысл слова «убытки». Герой сначала жалеет о том, что не попробовал извлекать доход из торговли рыбой, из перегона барок, разведения гусей, то есть речь идёт о чисто материальных убытках. Но потом Яков суммирует все эти занятия и говорит о жизни вообще, которая «прошла без пользы, без всякого удовольствия, пропала зря…». Имеются в виду уже не просто убытки, а упущенные возможности целой жизни. В конце же монолога первоначальный материальный смысл слова «убытки» окончательно вытесняется: «Зачем вообще люди мешают жить друг другу?
Ведь от этого какие убытки!
Николай Гоголь — Нос
Бакенбарды у него были такого рода, какие и теперь еще можно видеть у губернских, поветовых землемеров, у архитекторов и полковых докторов, также у отправляющих разные полицейские обязанности и, вообще, у всех тех мужей, которые имеют полные румяные щеки и очень хорошо играют в бостон: эти бакенбарды идут по самой средине щеки и прямехонько доходят до носа. Маиор Ковалев носил множество печаток сердоликовых и с гербами, и таких, на которых было вырезано: середа, четверг, понедельник и проч. Маиор Ковалев приехал в Петербург по надобности, а именно искать приличного своему званию места: если удастся, то вице-губернаторского, а не то — экзекуторского в каком-нибудь видном департаменте. Маиор Ковалев был не прочь и жениться; но только в таком случае, когда за невестою случится двести тысяч капиталу. И потому читатель теперь может судить сам: каково было положение этого маиора, когда он увидел, вместо довольно недурного и умеренного носа, преглупое, ровное и гладкое место. Как на беду, ни один извозчик не показывался на улице, и он должен был итти пешком, закутавшись в свой плащ и закрывши платком лицо, показывая вид, как будто у него шла кровь. К счастию, в кондитерской никого не было: мальчишки мели комнаты и расставляли стулья; некоторые с сонными глазами выносили на подносах горячие пирожки; на столах и стульях валялись залитые кофием вчерашние газеты.
Он робко подошел к зеркалу и взглянул: «Чорт знает что, какая дрянь! Вдруг он стал как вкопанный у дверей одного дома; в глазах его произошло явление неизъяснимое: перед подъездом остановилась карета; дверцы отворились; выпрыгнул, согнувшись, господин в мундире и побежал вверх по лестнице. Каков же был ужас и вместе изумление Ковалева, когда он узнал, что это был собственный его нос! При этом необыкновенном зрелище, казалось ему, всё переворотилось у него в глазах; он чувствовал, что едва мог стоять; но решился во что бы ни стало ожидать его возвращения в карету, весь дрожа как в лихорадке. Чрез две минуты нос действительно вышел. Он был в мундире, шитом золотом, с большим стоячим воротником; на нем были замшевые панталоны; при боку шпага.
По шляпе с плюмажем можно было заключить, что он считался в ранге статского советника. По всему заметно было, что он ехал куда-нибудь с визитом. Он поглядел на обе стороны, закричал кучеру: «подавай! Бедный Ковалев чуть не сошел с ума. Он не знал, как и подумать о таком странном происшествии. Как же можно, в самом деле, чтобы нос, который еще вчера был у него на лице, не мог ездить и ходить, — был в мундире!
Он побежал за каретою, которая, к счастию, проехала недалеко и остановилась перед Казанским собором. Он поспешил в собор, пробрался сквозь ряд нищих старух с завязанными лицами и двумя отверстиями для глаз, над которыми он прежде так смеялся, и вошел в церковь. Молельщиков внутри церкви было немного; они все стояли только при входе в двери. Ковалев чувствовал себя в таком расстроенном состоянии, что никак не в силах был молиться, и искал глазами этого господина по всем углам. Наконец увидел его стоявшего в стороне. Нос спрятал совершенно лицо свое в большой стоячий воротник и с выражением величайшей набожности молился.
Чорт его знает, как это сделать! И вдруг я вас нахожу и где же? Согласитесь… » «Извините меня, я не могу взять в толк, о чем вы изволите говорить… Объяснитесь. Мне ходить без носа, согласитесь, это неприлично. Какой-нибудь торговке, которая продает на Воскресенском мосту очищенные апельсины, можно сидеть без носа; но, имея в виду получить губернаторское место,… притом будучи во многих домах знаком с дамами: Чехтарева, статская советница, и другие… Вы посудите сами… я не знаю, милостивый государь… При этом маиор Ковалев пожал плечами … Извините… если на это смотреть сообразно с правилами долга и чести… вы сами можете понять… » «Ничего решительно не понимаю», — отвечал нос. Я сам по себе.
Притом между нами не может быть никаких тесных отношений. Судя по пуговицам вашего виц-мундира, вы должны служить в сенате или, по крайней мере, по юстиции. Я же по ученой части. Ковалев совершенно смешался, не зная, что? В это время послышался приятный шум дамского платья: подошла пожилая дама, вся убранная кружевами, и с нею тоненькая, в белом платье, очень мило рисовавшемся на ее стройной талии, в палевой шляпке легкой как пирожное. За ними остановился и открыл табакерку высокий гайдук с большими бакенбардами и целой дюжиной воротников.
Ковалев выступил поближе, высунул батистовый воротничек манишки, поправил висевшие на золотой цепочке свои печатки и, улыбаясь по сторонам, обратил внимание на легонькую даму, которая, как весенний цветочек, слегка наклонялась и подносила ко лбу свою беленькую ручку с полупрозрачными пальцами. Улыбка на лице Ковалева раздвинулась еще далее, когда он увидел из-под шляпки ее кругленький, яркой белизны подбородок и часть щеки, осененной цветом первой весенней розы. Но вдруг он отскочил, как будто бы обжёгшись.
Ковалёв сел в дрожки и только покрикивал извозчику: «Валяй во всю ивановскую! Минуточкой бы пришли раньше, то, может, застали бы дома. Ковалёв, не отнимая платка от лица, сел на извозчика и закричал отчаянным голосом: — Пошёл! Этот вопрос остановил Ковалёва и заставил его опять подумать. В его положении следовало ему прежде всего отнестись в Управу благочиния, не потому, что оно имело прямое отношение к полиции, но потому, что её распоряжения могли быть гораздо быстрее, чем в других местах; искать же удовлетворения по начальству того места, при котором нос объявил себя служащим, было бы безрассудно, потому что из собственных ответов носа уже можно было видеть, что для этого человека ничего не было священного и он мог так же солгать и в этом случае, как солгал, уверяя, что он никогда не видался с ним.
Итак, Ковалёв уже хотел было приказать ехать в Управу благочиния, как опять пришла мысль ему, что этот плут и мошенник, который поступил уже при первой встрече таким бессовестным образом, мог опять удобно, пользуясь временем, как-нибудь улизнуть из города, — и тогда все искания будут тщетны или могут продолжиться, чего Боже сохрани, на целый месяц. Наконец, казалось, само Небо вразумило его. Он решился отнестись прямо в газетную экспедицию и заблаговременно сделать публикацию с обстоятельным описанием всех качеств, дабы всякий, встретивший его, мог в ту же минуту его представить к нему или, по крайней мере, дать знать о месте пребывания. Итак, он, решив на этом, велел извозчику ехать в газетную экспедицию и во всю дорогу не переставал его тузить кулаком в спину, приговаривая: «Скорей, подлец! Дрожки наконец остановились, и Ковалёв, запыхавшись, вбежал в небольшую приёмную комнату, где седой чиновник, в старом фраке и очках, сидел за столом и, взявши в зубы перо, считал принесённые медные деньги. Прошу немножко повременить, — произнёс чиновник, ставя одною рукою цифру на бумаге и передвигая пальцами левой руки два очка на счётах. Лакей с галунами и наружностию, показывавшею пребывание его в аристократическом доме, стоял возле стола, с запискою в руках, и почёл приличным показать свою общежительность: — Поверите ли, сударь, что собачонка не стоит восьми гривен, то есть я не дал бы за неё и восьми грошей; а графиня любит, ей-Богу, любит, — и вот тому, кто её отыщет, сто рублей! Если сказать по приличию, то вот так, как мы теперь с вами, вкусы людей совсем не совместны: уж когда охотник, то держи легавую собаку или пуделя; не пожалей пятисот, тысячу дай, но зато уж чтоб была собака хорошая.
По сторонам стояло множество старух, купеческих сидельцев и дворников с записками. В одной значилось, что отпускается в услужение кучер трезвого поведения; в другой — малоподержанная коляска, вывезенная в 1814 году из Парижа; там отпускалась дворовая девка девятнадцати лет, упражнявшаяся в прачечном деле, годная и для других работ; прочные дрожки без одной рессоры; молодая горячая лошадь в серых яблоках, семнадцати лет от роду; новые, полученные из Лондона, семена репы и редиса; дача со всеми угодьями: двумя стойлами для лошадей и местом, на котором можно развести превосходный берёзовый или еловый сад; там же находился вызов желающих купить старые подошвы, с приглашением явиться к переторжке каждый день от восьми до трех часов утра. Комната, в которой местилось всё это общество, была маленькая, и воздух в ней был чрезвычайно густ; но коллежский асессор Ковалёв не мог слышать запаха, потому что закрылся платком и потому что самый нос его находился Бог знает в каких местах. Мне очень нужно, — сказал он наконец с нетерпением. Два рубля сорок три копейки! Сию минуту! Рубль шестьдесят четыре копейки! Я прошу только припечатать, что тот, кто ко мне этого подлеца представит, получит достаточное вознаграждение.
Мне нельзя сказать её. У меня много знакомых: Чехтарева, статская советница, Палагея Григорьевна Подточина, штаб-офицерша... Вдруг узнают, Боже сохрани! Вы можете просто написать: коллежский асессор, или, ещё лучше, состоящий в майорском чине. Это бы ещё не такое большое мошенничество! Сбежал от меня... И на большую сумму этот господин Носов обокрал вас? Нос, мой собственный нос пропал неизвестно куда.
Чёрт хотел подшутить надо мною! Я что-то не могу хорошенько понять. И потому я вас прошу объявить, чтобы поймавший представил его немедленно ко мне в самом скорейшем времени. Вы посудите, в самом деле, как же мне быть без такой заметной части тела? Это не то, что какой-нибудь мизинный палец на ноге, которую я в сапог — и никто не увидит, если его нет. Я бываю по четвергам у статской советницы Чехтаревой; Подточина Палагея Григорьевна, штаб-офицерша, и у ней дочка очень хорошенькая, тоже очень хорошие знакомые, и вы посудите сами, как же мне теперь... Мне теперь к ним нельзя явиться. Чиновник задумался, что означали крепко сжавшиеся его губы.
Газета может потерять репутацию. Если всякий начнёт писать, что у него сбежал нос, то... И так уже говорят, что печатается много несообразностей и ложных слухов. Тут, кажется, ничего нет такого. А вот на прошлой неделе такой же был случай. Пришёл чиновник таким же образом, как вы теперь пришли, принёс записку, денег по расчёту пришлось два рубля семьдесят три копейки, и всё объявление состояло в том, что сбежал пудель чёрной шерсти. Кажется, что бы тут такое? А вышел пасквиль: пудель-то этот был казначей, не помню какого-то заведения.
Говорят, что есть такие люди, которые могут приставить какой угодно нос. Но, впрочем, я замечаю, что вы должны быть человек весёлого нрава и любите в обществе пошутить. Пожалуй, уж если до того дошло, то я покажу вам. Коллежский асессор отнял от лица платок. Да, до невероятности ровное! Вы видите сами, что нельзя не напечатать. Я вам буду особенно благодарен; и очень рад, что этот случай доставил мне удовольствие с вами познакомиться... Майор, как видно из этого, решился на сей раз немного поподличать.
Если уже хотите, то отдайте тому, кто имеет искусное перо, описать это как редкое произведение натуры и напечатать эту статейку в «Северной пчеле» тут он понюхал ещё раз табаку для пользы юношества тут он утёр нос или так, для общего любопытства. Коллежский асессор был совершенно обезнадежен. Он опустил глаза в низ газеты, где было извещение о спектаклях; уже лицо его было готово улыбнуться, встретив имя актрисы, хорошенькой собою, и рука взялась за карман: есть ли при нём синяя ассигнация, потому что штаб-офицеры, по мнению Ковалёва, должны сидеть в креслах, — но мысль о носе всё испортила! Сам чиновник, казалось, был тронут затруднительным положением Ковалёва. Желая сколько-нибудь облегчить его горесть, он почёл приличным выразить участие своё в нескольких словах: — Мне, право, очень прискорбно, что с вами случился такой анекдот. Не угодно ли вам понюхать табачку? Говоря это, чиновник поднёс Ковалёву табакерку, довольно ловко повернув под неё крышку с портретом какой-то дамы в шляпке. Этот неумышленный поступок вывел из терпения Ковалёва.
Чтоб чёрт побрал ваш табак! Я теперь не могу смотреть на него, и не только на скверный ваш березинский, но хоть бы вы поднесли мне самого рапе. Сказавши это, он вышел, глубоко раздосадованный, из газетной экспедиции и отправился к частному приставу, чрезвычайному охотнику до сахару. На дому его вся передняя, она же и столовая, была установлена сахарными головами, которые нанесли к нему из дружбы купцы. Кухарка в это время скидала с частного пристава казённые ботфорты; шпага и все военные доспехи уже мирно развесились по углам, и грозную треугольную шляпу уже затрогивал трехлетний сынок его; и он, после боевой, бранной жизни готовился вкусить удовольствия мира. Ковалёв вошёл к нему в то время, когда он потянулся, крякнул и сказал: «Эх, славно засну два часика! Частный был большой поощритель всех искусств и мануфактурностей, но государственную ассигнацию предпочитал всему. Частный принял довольно сухо Ковалёва и сказал, что после обеда не то время, чтобы производить следствие, что сама натура назначила, чтобы, наевшись, немного отдохнуть из этого коллежский асессор мог видеть, что частному приставу были небезызвестны изречения древних мудрецов , что у порядочного человека не оторвут носа и что много есть на свете всяких майоров, которые не имеют даже и исподнего в приличном состоянии и таскаются по всяким непристойным местам.
То есть не в бровь, а прямо в глаз! Нужно заметить, что Ковалёв был чрезвычайно обидчивый человек. Он мог простить всё, что ни говорили о нём самом, но никак не извинял, если это относилось к чину или званию. Он даже полагал, что в театральных пьесах можно пропускать всё, что относится к обер-офицерам, но на штаб-офицеров никак не должно нападать. Приём частного так его сконфузил, что он тряхнул головою и сказал с чувством достоинства, немного расставив свои руки: «Признаюсь, после этаких обидных с вашей стороны замечаний я ничего не могу прибавить... Он приехал домой, едва слыша под собою ноги. Были уже сумерки. Печальною или чрезвычайно гадкою показалась ему квартира после всех этих неудачных исканий.
Взошедши в переднюю, увидел он на кожаном запачканном диване лакея своего Ивана, который, лёжа на спине, плевал в потолок и попадал довольно удачно в одно и то же место. Такое равнодушие человека взбесило его; он ударил его шляпою по лбу, примолвив: «Ты, свинья, всегда глупостями занимаешься! Вошедший в свою комнату, майор, усталый и печальный, бросился в кресла и наконец после нескольких вздохов сказал: — Боже мой! Боже мой! За что это такое несчастие? Будь я без руки или без ноги — всё бы это лучше; будь я без ушей — скверно, однако ж всё сноснее; но без носа человек — чёрт знает что: птица не птица, гражданин не гражданин, — просто возьми да и вышвырни за окошко! И пусть бы уже на войне отрубили или на дуэли, или я сам был причиною; но ведь пропал ни за что ни про что, пропал даром, ни за грош!.. Только нет, не может быть, — прибавил он, немного подумав.
Это, верно, или во сне снится, или просто грезится; может быть, я как-нибудь ошибкою выпил вместо воды водку, которою вытираю после бритья себе бороду. Иван, дурак, не принял, и я, верно, хватил её. Чтобы действительно увериться, что он не пьян, майор ущипнул себя так больно, что сам вскрикнул. Эта боль совершенно уверила его, что он действует и живёт наяву. Он потихоньку приблизился к зеркалу и сначала зажмурил глаза с тою мыслию, что авось-либо нос покажется на своём месте; но в ту же минуту отскочил назад, сказавши: — Экой пасквильный вид! Это было, точно, непонятно. Если бы пропала пуговица, серебряная ложка, часы или что-нибудь подобное; но пропасть, и кому же пропасть?
Лакей с галунами и наружностию, показывавшею пребывание его в аристократическом доме, стоял возле стола с запискою в руках и почел приличным показать свою общежительность: «Поверите ли, сударь, что собачонка не сто? Если сказать по приличию, то вот так, как мы теперь с вами, вкусы людей совсем не совместны: уж когда охотник, то держи лягавую собаку или пуделя; не пожалей пятисот, тысячу дай, но зато уж чтоб была собака хорошая. По сторонам стояло множество старух, купеческих сидельцев и дворников с записками. В одной значилось, что отпускается в услужение кучер трезвого поведения; в другой — малоподержанная коляска, вывезенная в 1814 году из Парижа; там отпускалась дворовая девка 19 лет, упражнявшаяся в прачешном деле, годная и для других работ; прочные дрожки без одной рессоры, молодая горячая лошадь в серых яблоках, семнадцати лет от роду, новые полученные из Лондона семена репы и редиса, дача со всеми угодьями: двумя стойлами для лошадей и местом, на котором можно развести превосходный березовый или еловый сад; там же находился вызов желающих купить старые подошвы, с приглашением явиться к переторжке каждый день от 8 до 3 часов утра. Комната, в которой местилось всё это общество, была маленькая, и воздух в ней был чрезвычайно густ; но коллежский асессор Ковалев не мог слышать запаха, потому что закрылся платком, и потому что самый нос его находился бог знает в каких местах. Два рубля сорок три копейки! Сию минуту! Рубль шестьдесят четыре копейки! Я прошу только припечатать, что тот, кто ко мне этого подлеца представит, получит достаточное вознаграждение. Мне нельзя сказать ее. У меня много знакомых: Чехтарева, статская советница, Палагея Григорьевна Подточина, штаб-офицерша… Вдруг узнают, боже сохрани! Вы можете просто написать: коллежский асессор, или, еще лучше, состоящий в маиорском чине. Это бы еще не такое большое мошенничество! Сбежал от меня… нос… » «Гм! И на большую сумму этот г. Носов обокрал вас? Нос, мой собственный нос пропал неизвестно куда. Чорт хотел подшутить надо мною! Я что-то не могу хорошенько понять. И потому я вас прошу объявить, чтобы поймавший представил его немедленно ко мне в самом скорейшем времени. Вы посуди? Я бываю по четвергам у статской советницы Чехтаревой; Подточина Палагея Григорьевна, штаб-офицерша, и у ней дочка очень хорошенькая, тоже очень хорошие знакомые, и вы посудите сами, как же мне теперь… Мне теперь к ним нельзя явиться. Газета может потерять репутацию. Если всякий начнет писать, что у него сбежал нос, то… И так уже говорят, что печатается много несообразностей и ложных слухов. Тут, кажется, ничего нет такого. А вот, на прошлой неделе, такой же был случай. Пришел чиновник таким же образом, как вы теперь пришли, принес записку, денег по расчету пришлось 2 р. Кажется, что? А вышел пасквиль: пудель-то этот был казначей, не помню какого-то заведения. Говорят, что есть такие люди, которые могут приставить какой угодно нос. Но впрочем я замечаю, что вы должны быть человек веселого нрава и любите в обществе пошутить. Пожалуй, уж если до того дошло, то я покажу вам. Да, до невероятности ровное! Вы видите сами, что нельзя не напечатать. Я вам буду особенно благодарен, и очень рад, что этот случай доставил мне удовольствие с вами познакомиться… » Маиор, как видно из этого, решился на сей раз немного поподличать. Если уже хотите, то отдайте тому, кто имеет искусное перо, описать как редкое произведение натуры и напечатать эту статейку в «Северной Пчеле» тут он понюхал еще раз табаку для пользы юношества тут он утер нос , или так, для общего любопытства. Он опустил глаза вниз газеты, где было извещение о спектаклях; уже лицо его было готово улыбнуться, встретив имя актрисы хорошенькой собою, и рука взялась за карман: есть ли при нем синяя ассигнация, потому что штаб-офицеры, по мнению Ковалева, должны сидеть в креслах, — но мысль о носе всё испортила! Сам чиновник, казалось, был тронут затруднительным положением Ковалева. Желая сколько-нибудь облегчить его горесть, он почел приличным выразить участие свое в нескольких словах: «Мне, право, очень прискорбно, что с вами случился такой анекдот. Не угодно ли вам понюхать табачку? Этот неумышленный поступок вывел из терпения Ковалева. Чтоб чорт побрал ваш табак! Я теперь не могу смотреть на него, и не только на скверный ваш березинский, но хоть бы вы поднесли мне самого рапе. На дому его вся передняя, она же и столовая, была установлена сахарными головами, которые нанесли к нему из дружбы купцы. Кухарка в это время скидала с частного пристава казенные ботфорты; шпага и все военные доспехи уже мирно развесились по углам и грозную трехугольную шляпу уже затрогивал трехлетний сынок его, и он, после боевой, бранной жизни, готовился вкусить удовольствия мира. Ковалев вошел к нему в то время, когда он потянулся, крякнул и сказал: «Эх, славно засну два часика! И не знаю, хотя бы он даже принес ему в то время несколько фунтов чаю или сукна, он бы не был принят слишком радушно. Частный был большой поощритель всех искусств и мануфактурностей; но государственную ассигнацию предпочитал всему. То есть, не в бровь, а прямо в глаз! Нужно заметить, что Ковалев был чрезвычайно обидчивый человек. Он мог простить всё, что ни говорили о нем самом, но никак не извинял, если это относилось к чину или званию. Он даже полагал, что в театральных пьесах можно пропускать всё, что относится к обер-офицерам, но на штаб-офицеров никак не должно нападать. Прием частного так его сконфузил, что он тряхнул головою и сказал с чувством достоинства, немного расставив свои руки: «Признаюсь, после этаких обидных с вашей стороны замечаний, я ничего не могу прибавить… » и вышел. Он приехал домой, едва слыша под собою ноги. Были уже сумерки. Печальною или чрезвычайно гадкою показалась ему квартира после всех этих неудачных исканий. Взошедши в переднюю, увидел он на кожаном запачканном диване лакея своего Ивана, который, лежа на спине, плевал в потолок и попадал довольно удачно в одно и то же место. Такое равнодушие человека взбесило его; он ударил его шляпою по лбу, примолвив: «ты, свинья, всегда глупостями занимаешься! Вошедши в свою комнату, маиор, усталый и печальный, бросился в кресла, и наконец после нескольких вздохов сказал: «Боже мой! За что это такое несчастие? Будь я без руки или без ноги — всё бы это лучше; будь я без ушей — скверно, однакож всё сноснее; но без носа человек — чорт знает что: птица не птица, гражданин не гражданин; просто, возьми да и вышвырни за окошко! И пусть бы уже на войне отрубили или на дуэли, или я сам был причиною; но ведь пропал ни за что, ни про что, пропал даром, ни за грош!.. Только нет, не может быть», прибавил он, немного подумав. Это, верно, или во сне снится, или просто грезится; может быть, я как-нибудь ошибкою выпил вместо воды водку, которою вытираю после бритья себе бороду. Иван дурак не принял, и я, верно, хватил ее. Эта боль совершенно уверила его, что он действует и живет наяву. Он потихоньку приблизился к зеркалу и сначала зажмурил глаза с тою мыслию, что авось-либо нос покажется на своем месте; но в ту же минуту отскочил назад, сказавши: «экой пасквильный вид! Если бы пропала пуговица, серебряная ложка, часы, или что-нибудь подобное; — но пропасть, и кому же пропасть? Маиор Ковалев, сообразя все обстоятельства, предполагал едва ли не ближе всего к истине, что виною этого должен быть не кто другой, как штаб-офицерша Подточина, которая желала, чтобы он женился на ее дочери. Он и сам любил за нею приволокнуться, но избегал окончательной разделки. Когда же штаб-офицерша объявила ему напрямик, что она хочет выдать ее за него, он потихоньку отчалил с своими комплиментами, сказавши, что еще молод, что нужно ему прослужить лет пяток, чтобы уже ровно было сорок два года. И потому штаб-офицерша, верно из мщения, решилась его испортить и наняла для этого каких-нибудь колдовок-баб, потому что никаким образом нельзя было предположить, чтобы нос был отрезан: никто не входил к нему в комнату; цырюльник же Иван Яковлевич брил его еще в среду, а в продолжение всей среды и даже во весь четверток нос у него был цел, — это он помнил и знал очень хорошо; притом была бы им чувствуема боль, и, без сомнения, рана не могла бы так скоро зажить и быть гладкою, как блин. Он строил в голове планы: звать ли штаб-офицершу формальным порядком в суд или явиться к ней самому и уличить ее. Размышления его прерваны были светом, блеснувшим сквозь все скважины дверей, который дал знать, что свеча в передней уже зажжена Иваном. Скоро показался и сам Иван, неся ее перед собою и озаряя ярко всю комнату. Первым движением Ковалева было схватить платок и закрыть то место, где вчера еще был нос, чтобы в самом деле глупый человек не зазевался, увидя у барина такую странность. Не успел Иван уйти в конуру свою, как послышался в передней незнакомый голос, произнесший: «Здесь ли живет коллежский асессор Ковалев? Маиор Ковалев здесь», — сказал Ковалев, вскочивши поспешно и отворяя дверь. Вошел полицейский чиновник красивой наружности, с бакенбардами не слишком светлыми и не темными, с довольно полными щеками, тот самый, который в начале повести стоял в конце Исакиевского моста.
Запись эта настолько выразительна, что её не обошёл вниманием ни один носолог от Виктора Виноградова до Владимира Набокова: Наша дружба священна. Она началась на дне тавлинки. Там встретились наши носы и почувствовали братское расположение друг к другу, несмотря на видимое несходство их характеров. В самом деле: ваш — красивый, щегольской, с весьма приятною выгнутою линиею; а мой решительно птичий, остроконечный и длинный, как Браун, могущий наведываться лично, без посредства пальцев, в самые мелкие табакерки разумеется, если не будет оттуда отражён щелчком — какая страшная разница! Но в сторону носы! Говорили даже, что совсем не нужно носа, что вместо носа гораздо лучше, если бы была табакерка, а нос бы носил всякий в кармане в носовом платке. Впрочем, всё это вздор и ни к чему не ведёт. Я носу своему очень благодарен. Дочь Чертковой впоследствии поясняла: «Гоголь был носаст; у красавицы Елиз. Чертковой также был большой, но изящный нос. Сопоставление этих носов давало Гоголю повод к разным шуткам» 31 Вересаев В. Гоголь в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников. Набоков в книге «Николай Гоголь» 1944 уделяет несколько красноречивых страниц гоголевскому носу и мотиву носа у Гоголя. Голышевой при участии В. Американский период. Собрание сочинений в 5 томах. Вот как современники характеризуют гоголевский нос: «худой и искривлённый» Михаил Лонгинов Михаил Николаевич Лонгинов 1823—1875 — писатель, литературовед, государственный деятель. Спустя 10 лет стал их непримиримым критиком. С 1867 по 1871 год служил орловским губернатором. Был начальником Главного управления по делам печати, исполнял роль главного цензора. В юности писал поэмы и стихи эротического содержания, позднее исследовал биографии писателей XVIII века, выпустил воспоминания о Гоголе и Лермонтове. Гоголь в воспоминаниях современников. Сам Гоголь любил называть свой нос «птичьим» это, помимо прочего, каламбур: гоголь — птица семейства утиных, Bucephala clangula. Впрочем, поэт и журналист Николай Берг Николай Васильевич Берг 1823—1884 — поэт, журналист, переводчик. Сотрудничал с журналом «Москвитянин». Участвовал в Крымской войне, издал «Записки об осаде Севастополя» и «Севастопольский альбом». Был корреспондентом журнала «Русский вестник» в Италии, освещал польское восстание в качестве корреспондента «Санкт-Петербургских новостей». Остался жить в Варшаве, преподавал русский язык и литературу в местном университете. Переводил на русский с болгарского, сербского, словацкого, украинского, чешского, литовского. Во-первых, пользы отечеству решительно никакой; во-вторых... В повести «Ночь перед Рождеством» в одном из развёрнутых сравнений мелькает фигура «цирюльника, тирански хватающего за нос свою жертву» — прообраз цирюльника Ивана Яковлевича из «Носа». В «Невском проспекте» пьяный сапожник Гофман собирается отрезать нос пьяному жестянщику Шиллеру, который заявляет: «Я не хочу, мне не нужен нос! Вот мой нос! В «Записках сумасшедшего» заглавный герой полагает, что на луне «люди никак не могут жить, и там теперь живут только одни носы». В юности совершил путешествие по Сирии, Египту и Турции, издал о нём путевые очерки. По возвращении устроился переводчиком в Иностранную коллегию. С 1828 по 1833 год служил цензором. Сенковский основал один из первых массовых журналов — «Библиотека для чтения», редактировал его более десяти лет. Писал рассказы и публицистику под псевдонимом Барон Брамбеус. Вся ваша поэма вертится на одних носах! Но мы видим, — возражаю я обратно. И у нас это уже доказано, что без носа нельзя сочинить ничего истинно забавного. У Гоголя много разнообразных идиоматических выражений со словом «нос» и связанных с ним образов 38 Виноградов В. Нередки у Гоголя характерологические гротескные носы: человек «с широким носом и огромною на нём шишкою» 41 «Сорочинская ярмарка», черновая редакция. Главным недостатком Агафьи Тихоновны в «Женитьбе» оказывается длинный нос эта тема особенно педалирована в первой редакции комедии. Тот же недостаток дамы обнаруживают у Чичикова: «Распустили слухи, что он хорош, а он совсем не хорош, совсем не хорош, и нос у него... Нос может метонимически замещать целого человека: «В это время выглянул из перекрёстного переулка огромный запачканный нос и, как большой топор, повиснул над показавшимися вслед за ним губами и всем лицом. Это был сам Пеппе» 43 «Рим». Гротескный нос может быть комическим, а может — устрашающим: «Когда же есаул поднял иконы, вдруг всё лицо его [колдуна] переменилось: нос вырос и наклонился на-сторону»; «Глянул в лицо — и лицо стало переменяться: нос вытянулся и повиснул над губами... Такого персонажа Гоголь был способен сам сыграть на сцене. Ещё в гимназии он «взялся сыграть роль дяди-старика — страшного скряги. В этой роли Гоголь практиковался более месяца, и главная задача для него состояла в том, чтобы нос сходился с подбородком... По целым часам просиживал он перед зеркалом и пригнал нос к подбородку, пока наконец не достиг желаемого...
«Петербургские повести» н. В. Гоголя как цикл. Фантастическое и реальное. Образ Петербурга.
| Гоголевские категории «реального» и «фантастического» в повести Михаила Булгакова «Роковые яйца» | 1. Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. |
| Сочинение на тему смешны или абсурдны истории рассказанные гоголем | Share Flag Next Entry. "Марта 25 числа случиться в Петербурге необыкновенно странное происшествие. |
| Помните? «Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие…». | Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. |
Нос краткое содержание
("Невский проспект".) А вот еще два начала петербургских повестей Гоголя, явно перекликающихся с началом "Униженных и оскорбленных": "Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие". Так начинается "Нос". "Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие."*** Некий цирюльник, Иван Яковлевич, обнаружил в утреннем хлебе, испеченным своей женой, НОС! I Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происше. 1. Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. «Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно-странное происшествие». Цирюльник Иван Яковлевич находит в свежем хлебе нос коллежского асессора Ковалева, которого он брил по средам и воскресеньям.
Место и время действия
- Авторизация
- Домашний очаг
- Нос краткое содержание
- Место и время действия
Николай гогольнос. Николай Гоголь «Нос
Какая из "Петербургских повестей" Николая Гоголя начинается словами: "Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно-странное происшествие". I Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. Автор сам постоянно настаивает на этой невероятности всего, им описываемого. «Нос»: «Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно-странное происшествие». Иллюстрация "Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. " в стиле скетчи выполненная в технике карандаш от автора. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, – редко, но бывают. (© н.в.г.) «Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие». Так начинается петербургская повесть Гоголя «Нос».
«В место гения». Лев Барон. Приключения Носа Гоголя
Руки его дрожали. Осторожно и осмотрительно наложил он его на прежнее место. О, ужас! Нос не приклеивался!..
Он поднес его ко рту, нагрел его слегка своим дыханием и опять поднес к гладкому месту, находившемуся между двух щек; но нос никаким образом не держался. Но нос был как деревянный и падал на стол с таким странным звуком, как будто бы пробка. Лицо маиора судорожно скривилось.
Но сколько раз ни подносил он его на его же собственное место, старание было попрежнему неуспешно. Он кликнул Ивана и послал его за доктором, который занимал в том же самом доме лучшую квартиру в бельэтаже. Доктор этот был видный из себя мужчина, имел прекрасные смолистые бакенбарды, свежую, здоровую докторшу, ел поутру свежие яблоки и держал рот в необыкновенной чистоте, полоща его каждое утро почти три четверти часа и шлифуя зубы пятью разных родов щеточками.
Доктор явился в ту же минуту. Спросивши, как давно случилось несчастие, он поднял маиора Ковалева за подбородок и дал ему большим пальцем щелчка в то самое место, где прежде был нос, так что маиор должен был откинуть свою голову назад с такою силою, что ударился затылком в стену. Медик сказал, что это ничего, и, посоветовавши отодвинуться немного от стены, велел ему перегнуть голову сначала на правую сторону и, пощупавши то место, где прежде был нос, сказал: «Гм!
Сделавши такую пробу, медик покачал головою и сказал: «Нет, нельзя. Вы уж лучше так оставайтесь, потому что можно сделать еще хуже. Оно конечно, приставить можно; я бы, пожалуй, вам сейчас приставил его; но я вас уверяю, что это для вас хуже.
Это просто чорт знает что! Куда же я с этакою пасквильностию покажуся? Я имею хорошее знакомство: вот и сегодня мне нужно быть на вечере в двух домах.
Я со многими знаком: статская советница Чехтарева, Подточина штаб-офицерша… хоть после теперешнего поступка ее я не имею с ней другого дела, как только чрез полицию. Сделайте милость», произнес Ковалев умоляющим голосом: «нет ли средства? Я же притом и не танцую, чтобы мог вредить каким-нибудь неосторожным движением.
Всё, что относится на счет благодарности за визиты, уж будьте уверены, сколько дозволят мои средства… » «Верите ли», сказал доктор ни громким, ни тихим голосом, но чрезвычайно уветливым и магнетическим: «что я никогда из корысти не лечу. Это противно моим правилам и моему искусству. Правда, я беру за визиты, но единственно с тем только, чтобы не обидеть моим отказом.
Конечно, я бы приставил ваш нос: но я вас уверяю честью, если уже вы не верите моему слову, что это будет гораздо хуже. Предоставьте лучше действию самой натуры. Мойте чаще холодною водою, и я вас уверяю, что вы, не имея носа, будете так же здоровы, как если бы имели его.
А нос я вам советую положить в банку со спиртом или еще лучше влить туда две столовые ложки острой водки и подогретого уксуса, — и тогда вы можете взять за него порядочные деньги. Я даже сам возьму его, если вы только не подорожитесь. По крайней мере, вы видели мое старание.
Ковалев не заметил даже лица его и в глубокой бесчувственности видел только выглядывавшие из рукавов его черного фрака рукавчики белой и чистой как снег рубашки. Он решился на другой же день, прежде представления жалобы, писать к штаб-офицерше, не согласится ли она без бою возвратить ему то, что следует. Письмо было такого содержания: Милостивая государыня, Александра Григорьевна!
Не могу понять странного со стороны вашей действия. Будьте уверены, что, поступая таким образом, ничего вы не выиграете и ничуть не принудите меня жениться на вашей дочери. Поверьте, что история насчет моего носа мне совершенно известна, равно как то, что в этом вы есть главные участницы, а не кто другой.
Внезапное его отделение с своего места, побег и маскирование, то под видом одного чиновника, то наконец в собственном виде, есть больше ничего, кроме следствие волхвований, произведенных вами или теми, которые упражняются в подобных вам благородных занятиях. Я с своей стороны почитаю долгом вас предуведомить, если упоминаемый мною нос не будет сегодня же на своем месте, то я принужден буду прибегнуть к защите и покровительству законов. Впрочем, с совершенным почтением к вам, имею честь быть Ваш покорный слуга Милостивый государь, Платон Кузьмич!
Чрезвычайно удивило меня письмо ваше. Я, признаюсь вам по откровенности, никак не ожидала, а тем более относительно несправедливых укоризн со стороны вашей. Предуведомляю вас, что я чиновника, о котором упоминаете вы, никогда не принимала у себя в доме, ни замаскированного, ни в настоящем виде.
Бывал у меня, правда, Филипп Иванович Потанчиков. И хотя он, точно, искал руки моей дочери, будучи сам хорошего, трезвого поведения и великой учености; но я никогда не подавала ему никакой надежды. Вы упоминаете еще о носе.
Если вы разумеете под сим, что будто бы я хотела оставить вас с носом, то есть дать вам формальный отказ: то меня удивляет, что вы сами об этом говорите, тогда как я, сколько вам известно, была совершенно противного мнения, и если вы теперь же посватаетесь на моей дочери законным образом, я готова сей же час удовлетворить вас, ибо это составляло всегда предмет моего живейшего желания, в надежде чего остаюсь всегда готовою к услугам вашим Александра Подточина. Не может быть! Письмо так написано, как не может написать человек, виноватый в преступлении.
Только чорт разберет это! Между тем слухи об этом необыкновенном происшествии распространились по всей столице и, как водится, не без особенных прибавлений. Тогда умы всех именно настроены были к чрезвычайному: недавно только что занимали весь город опыты действия магнетизма.
Притом история о танцующих стульях в Конюшенной улице была еще свежа, и потому нечего удивляться, что скоро начали говорить, будто нос коллежского асессора Ковалева ровно в 3 часа прогуливается по Невскому проспекту. Любопытных стекалось каждый день множество. Сказал кто-то, что нос будто бы находился в магазине Юнкера: и возле Юнкера такая сделалась толпа и давка, что должна была даже полиция вступиться.
Один спекулатор почтенной наружности, с бакенбардами, продававший при входе в театр разные сухие кондитерские пирожки, нарочно поделал прекрасные деревянные, прочные скамьи, на которые приглашал любопытных становиться за 80 копеек от каждого посетителя. Один заслуженный полковник нарочно для этого вышел раньше из дому и с большим трудом пробрался сквозь толпу; но, к большому негодованию своему, увидел в окне магазина вместо носа обыкновенную шерстяную фуфайку и литографированную картинку с изображением девушки, поправлявшей чулок, и глядевшего на нее из-за дерева франта с откидным жилетом и небольшою бородкою, — картинку, уже более десяти лет висящую всё на одном месте. Отошед, он сказал с досадою: «как можно этакими глупыми и неправдоподобными слухами смущать народ?
Некоторые из студентов Хирургической академии отправились туда. Одна знатная, почтенная дама просила особенным письмом смотрителя за садом показать детям ее этот редкий феномен и, если можно, с объяснением наставительным и назидательным для юношей. Всем этим происшествиям были чрезвычайно рады все светские, необходимые посетители раутов, любившие смешить дам, у которых запас в то время совершенно истощился.
Небольшая часть почтенных и благонамеренных людей была чрезвычайно недовольна. Один господин говорил с негодованием, что он не понимает, как в нынешний просвещенный век могут распространяться нелепые выдумки, и что он удивляется, как не обратит на это внимание правительство. Господин этот, как видно, принадлежал к числу тех господ, которые желали бы впутать правительство во всё, даже в свои ежедневные ссоры с женою.
Вслед за этим… но здесь вновь всё происшествие скрывается туманом, и что было потом, решительно неизвестно. III Чепуха совершенная делается на свете. Иногда вовсе нет никакого правдоподобия: вдруг тот самый нос, который разъезжал в чине статского советника и наделал столько шуму в городе, очутился как ни в чем не бывало вновь на своем месте, то есть именно между двух щек маиора Ковалева.
Это случилось уже апреля 7 числа. Проснувшись и нечаянно взглянув в зеркало, видит он: нос! Он приказал тот же час дать себе умыться и, умываясь, взглянул еще раз в зеркало: нос.
Вытираясь утиральником, он опять взглянул в зеркало: нос! В это время выглянул в дверь цырюльник Иван Яковлевич; но так боязливо, как кошка, которую только-что высекли за кражу сала. Иван Яковлевич закрыл его салфеткою и в одно мгновенье, с помощью кисточки, превратил всю бороду его и часть щеки в крем, какой подают на купеческих именинах.
Наконец, легонько, с бережливостью, какую только можно себе вообразить, он приподнял два пальца с тем, чтобы поймать его за кончик. Такова уж была система Ивана Яковлевича. Иван Яковлевич и руки опустил, оторопел и смутился, как никогда не смущался.
Наконец осторожно стал он щекотать бритвой у него под бородою, и хотя ему было совсем не сподручно и трудно брить без придержки за нюхательную часть тела, однако же, кое-как упираясь своим шероховатым большим пальцем ему в щеку и в нижнюю десну, наконец одолел все препятствия и выбрил. Когда всё было готово, Ковалев поспешил тот же час одеться, взял извозчика и поехал прямо в кондитерскую. Входя, закричал он еще издали: «мальчик, чашку шоколаду!
Вайскопф, действия цирюльника можно сопоставить с порядком, описанным самим Гоголем в своих «Размышлениях о Божественной Литургии». Например, в повести «Нос»: «Иван Яковлевич для приличия надел сверх рубашки фрак», а в «Размышлениях»: «Священник и диакон приступают к облачению себя в священные одежды». Кроме того, Вайскопф связывает Божественную литургию непосредственно с датой происшествия по старому календарю 25-м марта, днем Благовещения, когда совершается Божественная литургия 8. Правда, сопоставление действий цирюльника с порядком Литургии показывает, что в повесть введена аллюзия на Божественную литургию, но примеры, приведенные Вайскопфом для обоснования аллюзии, уже есть у Гоголя в первой полной рукописной редакции, начинающейся с даты «Сего февраля 23 числа», которая абсолютно не связана с Благовещением. В то же время, дата 25 марта появилась только в первом собрании сочинений 1842 года, на котором основывается гипотеза Вайскопфа. До этого в других редакциях Гоголь использовал другие даты, которые, естественно, с Благовещением не связаны. Очевидно, что до издания 1842 года писатель не ассоциировал Божественную литургию с Благовещением.
Тогда сразу возникает вопрос — почему Гоголь почти в каждой редакции изменял дату. Ниже мы рассмотрим одну из возможных причин изменения дат в разных редакциях. Даты происшествия в разных редакциях повести «Нос» Повесть «Нос» впервые была напечатана в журнале «Современник» 1836 г. Кроме этих текстов до нашего времени дошли следующие рукописные редакции: 1 Черновой набросок начала повести из «Записной тетради», который может быть отнесен к концу 1832 г. Нужно отметить, что почти во всех этих вариантах даты происшествия в первом предложении повести разные. Сопоставим начальные предложения этих вариантов. Предложение почти совпадает с первой полной редакцией.
Единственное отличие в том, что в этом тексте слово «необыкновенно» и «странное» написаны раздельно без дефиса. Во всех этих вариантах начальное предложение имеет одинаковый порядок слов: «такого-то числа» «случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие», т. Но, как было отмечено нами в статье «Ритмико-звуковой и стилистический анализ повести Н. По правилам, нормативный порядок слов должен быть таким: «такого-то числа в Петербурге случилось необыкновенно странное происшествие». Начальные предложения с точки зрения структуры являются контекстуально независимыми и коммуникативно нерасчлененными предложениями. В «Русской грамматике» АН СССР отмечается, что контекстуально независимые коммуникативно нерасчлененные предложения с группой детерминанта характеризуются таким нейтральным словорасположением: «группа детерминанта — группа сказуемого — группа подлежащего» 10. Почему же во всех вариантах Гоголь переставлял сказуемое «случилось» и «в Петербурге», меняя лишь дату?
В предложениях с частичной инверсией, являющихся экспрессивными вариантами, «обязательно происходит членение на две синтагмы», т.
Я положу его, завернувши в тряпку, в уголок: пусть там маленечко полежит, а после его вынесу. Чтобы я позволила у себя в комнате лежать отрезанному носу?.. Сухарь поджаристый! Знай умеет только бритвой возить по ремню, а долга своего скоро совсем не в состоянии будет исполнять, потаскушка, негодяй! Чтобы я стала за тебя отвечать полиции?.. Ах ты, пачкун, бревно глупое! Вон его! Иван Яковлевич стоял совершенно как убитый.
Он думал, думал — и не знал, что подумать. А по всем приметам должно быть происшествие несбыточное: ибо хлеб — дело печеное, а нос совсем не то. Ничего не разберу!.. Иван Яковлевич замолчал. Мысль о том, что полицейские отыщут у него нос и обвинят его, привела его в совершенное беспамятство. Уже ему мерещился алый воротник, красиво вышитый серебром, шпага… и он дрожал всем телом.
И в то же время Достоевский владел искусством увлекательного чтения. В каждой его книге есть тайна, к раскрытию которой спешит читатель. Раскольников в «Преступлении и наказании» уже в начале книги совершил преступление: убил и ограбил. Думающего читателя волнует состояние души героя, муки его совести, психологический спор Раскольникова со следователем Порфирием Петровичем, его любовь к Соне и трагическое возрождение героя. Но тот же думающий читатель не может не быть увлечён разрешением детективной истории: найдут убийцу или нет? Сознается ли он сам? Как разрешится таинственная для всех остальных героев книги история убийства старухи процентщицы? Князь Мышкин в «Идиоте» покоряет нас с первых же страниц светом своей души, добром, правдой. Мы следим за его жизнью со страхом: этот человек так хорош, что не может он быть благополучным, это понимает читатель. И в то же время следит за трагедией любви князя Мышкина к Настасье Филипповне, предчувствует её гибель и не может оторваться от острых поворотов сюжета книги.