Двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года

Юрий Алексеевич Гагарин, гражданин СССР. Он совершил свой исторический полет двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года. Полет космонавта длился сто восемь минут. Двенадцатого апреля в тысяча девятьсот шестьдесят первом году с космодрома «Байконур» Гагарин был отправлен в космос на корабле «Восток-1». Время данного полета было не столь большое, он продолжался всего лишь сто восемь минут. Первый полёт человека в космос был совершён (12-ое апреля, 1961-ый год) мой ответ: двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года. 6) Двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года космический корабль «Восток» был запущен с космодрома «Байконур», находящегося в степях Казахстана. 7) Он поднялся в космос, набрав скорость двадцать восемь километров в час. После небольшой прогулки вдоль Волги, полюбовавшись золотисто-светлым небом заката, мы сыграли с Космонавтом Два на бильярде и, закончив этот удивительный в жизни день – двенадцатое апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года.

Голубая Земля

Мир вокруг расширился, и Гагарин без преувеличения чувствовал себя первооткрывателем. Ведь до него Землю, бледно-сапфировый шар, не видел никто. Гагарин по-детски обрадовался краскам родной планеты. Все очень переменилось! Голубое небо, неоднократно воспетое поэтами, исчезло, остался лишь тоненький ободок вокруг выпуклого бока Земли. В иллюминаторе отсвечивали алмазные россыпи звезд.

До них было еще очень далеко, возможно десятки лет полета, но все же с орбиты до них было ближе, чем с Земли». Корабль сошел с орбиты, и плотные слои атмосферы встретили его упруго, как морские волны. С Гагарина сошли его напряженность и деловитость, и он стал тем, кем он действительно был в этот момент — Самым Счастливым Человеком На Земле.

Я старался представить себе людей, причастных к строительству корабля, и перед моим взором проходили ряды тружеников, как на первомайской демонстрации на Красной площади. Хорошо было бы увидеть их за работой в лабораториях, в цехах заводов, пожать им руки, сказать спасибо. С душевным трепетом всматривался я в окружающий мир, стараясь все разглядеть, понять и осмыслить. В иллюминаторах отсвечивали алмазные россыпи ярких холодных звезд.

До них было еще ой как далеко, может быть, десятки лет полета, и все же с орбиты к ним было значительно ближе, чем с Земли. Было радостно и немного жутковато от сознания, что мне доверили космический корабль - сокровище государства, в которое вложено так много труда и народных денег. Несмотря на сложную работу, я не мог не думать. Вспомнилась мама, как она в детстве целовала меня на сон грядущий в спину между лопаток. Знает ли она, где я сейчас? Сказала ли ей Валя о моем полете? А вспомнив о маме, я не мог не вспомнить о Родине.

Ведь неспроста люди называют Родину матерью - она вечно жива, она бессмертна. Всем, чего достигает человек к жизни, он обязан своей Родине. Приходили разные мысли, и все какие-то светлые, праздничные. Вспоминалось, как мы, мальчишки, тайком трясли яблони в колхозном саду, как накануне полета, я бродил по Москве, по ее шумным, радостным улицам, как пришел на Красную площадь и долго стоял у Мавзолея. Подумал о том, что космический корабль несет идеи Ленина вокруг всей Земли. Ведь все, что я сейчас переживаю, придется пережить и ему. В 10 часов 15 минут на подлете к африканскому материку от автоматического программного устройства прошли команды на подготовку бортовой аппаратуры к включению тормозного двигателя.

Я передал очередное сообщение: - Полет протекает нормально, состояние невесомости переношу хорошо. Мелькнула мысль, что где-то там, внизу, находится вершина Килиманджаро, так красочно воспетая Эрнестом Хемингуэем. Но размышлять было некогда. Наступал заключительный этап полета, может быть, еще более ответственный, чем выход на орбиту и полет по орбите,- возвращение на Землю. Я стал готовиться к нему. Меня ожидал переход от состояния невесомости к новым, может быть, еще более сильным перегрузкам и колоссальному разогреву внешней оболочки корабля при входе в плотные слои атмосферы. До сих пор в космическом полете все проходило примерно так же, как мы отрабатывали это во время тренировок на Земле.

А как будет на последнем, завершающем этапе полета? Все ли системы сработают нормально, не поджидает ли меня непредвиденная опасность? Автоматика автоматикой, но я определил местоположение корабля и был готов взять управление в свои руки и в случае необходимости осуществить его спуск на Землю самостоятельно в подходящем районе. Система ориентации корабля в данном полете была солнечной, оснащенной специальными датчиками. Эти датчики «ловят» Солнце и «удерживают» его в определенном положении, так что тормозная двигательная установка оказывается всегда направленной против полета. В 10 часов 25 минут произошло автоматическое включение тормозного устройства. Оно сработало отлично, в заданное время.

За большим подъемом и спуск большой - «Восток» постепенно стал сбавлять скорость, перешел с орбиты на переходный эллипс. Началась заключительная часть полета. Корабль стал входить в плотные слои атмосферы. Его наружная оболочка быстро накалялась, и сквозь шторки, прикрывающие иллюминаторы, я видел жутковатый багровый отсвет пламени, бушующего вокруг корабля. Но в кабине было всего двадцать градусов тепла хотя я и находился в клубке огня, устремленном вниз. Невесомость исчезла, нарастающие перегрузки прижали меня к креслу. Они все увеличивались и былп значительнее чем при взлете.

Корабль начало вращать, и я сообщил об этом «Заре». Но вращение, обеспокоившее меня, быстро прекратилось, и дальнейший спуск протекал нормально. Было ясно, что все системы сработали отлично и корабль точно идет в заданный район приземления. От избытка счастья я громко напел любимую песню: Родина слышит, Высота полета все время уменьшалась. Десять тысяч метров... Девять тысяч... Сработала парашютная система.

Внизу блеснула лента Волги. Я сразу узнал великую русскую реку и берега, над которыми меня учил летать Дмитрий Павлович Мартьянов. Все было хорошо знакомо: и широкие окрестности, и весенние поля, и рощи, и дороги, и Саратов, дома которого, как кубики, громоздились вдали... В 10 часов 55 минут «Восток», облетев земной шар, благополучно опустился в заданном районе на вспаханное под зябь поле колхоза «Ленинский путь», юго-западнее города Энгельса, неподалеку от деревни Смеловка. Случилось, как в хорошем романе: мое возвращение из космоса произошло в тех самых местах, где я впервые в жизни летал на самолете. Сколько времени прошло с той поры? Всего только шесть лет.

Но как изменились мерила! В этот день я летел в двести раз быстрее, в двести раз выше. В двести раз выросли советские крылья! Ступив на твердую почву, я увидел женщину с девочкой, стоявших возле пятнистого теленка и с любопытством наблюдавших за мной. Пошел к ним. Они направились навстречу. Но, чем ближе они подходили, шаги их становились медленнее.

Я ведь все еще был в своем ярко-оранжевом скафандре, и его необычный вид немножечко их пугал. Ничего подобного они еще не видели. Это была жена лесника Анна Акимовна Тахтарова со своей шестилетней внучкой Ритой. Юрий Гагарин! Это были первые люди, которых я встретил на Земле после полета,-- простые советские люди, труженики колхозных полей. Мы обнялись и расцеловались, как родные. Вскоре прибыла группа проезжавших на грузовиках по шоссе солдат с офицером.

Они обнимали меня, жали руки. Кто-то из них назвал меня майором. Я, ничего не спрашивая, понял, что министр обороны Маршал Советского Союза Родион Яковлевич Малиновский присвоил мне внеочередное звание через одну ступень. Я не ожидал этого и покраснел от смущения. У кого-то нашелся фотоаппарат, мы встали большой группой и сфотографировались. Это был первый снимок, сделанный после полета. Военные товарищи помогли снять скафандр, и я остался в лазоревом комбинезоне.

Кто-то предложил свою шинель, но я отказался - комбинезон был теплый и легкий. Вместе с солдатами я направился к своему кораблю, Он стоял среди вспаханного поля, в нескольких десятках метров от глубокого оврага, в котором шумели весенние воды. Я тщательно оглядел «Восток», Корабль и его внутреннее оборудование были в полном порядке; их можно было вновь использовать для космического полета. Чувство огромной радости переполняло меня. Я был счастлив от сознания того, что первый полет человека в космос совершен в Советском Союзе и наша отечественная наука еще дальше продвинулась вперед. Солдаты выставили караул у космического корабля. Тут за мной прилетел вертолет со специалистами из группы встречи и спортивным комиссаром Борисенко, который должен был зарегистрировать рекордный полет в космос.

Они остались у «Востока», а я направился на командный пункт этой группы для того, чтобы обо всем доложить Москве. В эти волнующие первые часы возвращения на Землю из космоса произошло много радостных встреч со знакомыми и незнакомыми друзьями. Все были для меня близкими и родными. Особенно трогательным было свидание с Германом Титовым, который вместе с другими товарищами прилетел на реактивном самолете с космодрома в район приземления. Мы горячо обнялись и долго от избытка чувств дружески тузили друг друга кулаками. Ему очень хотелось обо всем расспросить меня, а мне очень хотелось обо всем рассказать ему, но врачи настаивали на отдыхе, и я не мог не подчиниться их требованиям. Мы все поехали на берег Волги, в стоявший на отлете домик.

Там я принял душ, пообедал и поужинал сразу, на этот раз по-земному, с хорошим земным аппетитом. После небольшой прогулки вдоль Волги, полюбовавшись золотисто-светлым небом заката, мы поиграли с Германом Титовым на бильярде и, закончив этот удивительный в нашей жизни день - двенадцатое апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года,- улеглись в постели, а через несколько минут уже спали так же безмятежно, как накануне полета. А первое утро после возвращения из космического полета началось, как всегда, с физической зарядки. Привычка к утренней гимнастике уже давно стала необходимостью, и еще не было случая, когда бы я пренебрег ею. В десять часов утра в домике на берегу Волги собрались ученые и специалисты, снаряжавшие «Восток» в первый рейс вокруг Земли. Я обрадовался, увидев среди них Главного конструктора. Он улыбался, и лицо его помолодело.

Главный конструктор обнял меня, и мы расцеловались. Наверное, так во время войны генералы приветствовали солдат, выполнивших важное боевое задание. Я сделал собравшимся первый доклад о работе всех технических систем корабля в полете, рассказал обо всем увиденном и пережитом за пределами земной атмосферы. Слушали меня внимательно. А я увлекся и говорил долго. Впечатлений было много, и все они были столь необычные, что хотелось поскорее поделиться ими с людьми. Я старался ничего не забыть.

Судя по лицам собравшихся, рассказ был интересен. Затем посыпались вопросы. На каждый я старался ответить как можно точнее, понимая, насколько это важно для последующей работы по завоеванию космоса. После короткого перерыва мне снова пришлось говорить. На этот раз с двумя специальными корреспондентами «Правды» и «Известий». Это было мое первое обстоятельное интервью для советской прессы, в котором я был заинтересован, так как хотелось поскорее рассказать обо всем увиденном народу и через газеты от души поблагодарить партию и правительство за высокое доверие, оказанное мне. Наша беседа велась в дружеском тоне.

Журналисты понимали меня с полуслова, они многое знали о космосе. Один из них в свое время был военным авиатором, а другой редактировал в своей газете отдел науки и техники. Жаль, что во время этой беседы не было корреспондента саратовской комсомольской газеты «Заря молодежи». Эта газета первой напечатала обо мне заметку, когда я еще учился в аэроклубе. Можно себе представить, с каким интересом его интервью прочитали бы саратовские комсомольцы и ребята, которые, может быть, сейчас учатся летать на тех же самолетах, на которых учился летать и я. На другой день, перед отлетом в Москву, я встретился с Дмитрием Павловичем Мартьяновым - моим первым инструктором, работавшим в то время в Саратовском аэроклубе. Мы оба обрадовались друг другу.

Было приятно прочесть в них все сказанное вчера на беседе с журналистами. Как-никак это были первые репортажи о полете человека в космос, и авторам удалось сохранить в них новизну и непосредственность моих космических впечатлений. Из газет я узнал о том, как встретили известие о моем полете родители в Гжатске и Валя, оставшаяся дома с ребятами. Особенно тронули меня рассказ мамы о моем детстве и фотография Вали, сделанная в момент, когда ей сообщили: дана команда на приземление. Я представил себе, что пережила жена в эти минуты... Газеты и радовали меня и смущали. Оказаться в центре внимания не только своей страны, но и всего мира - довольно-таки обременительная штука.

Мне хотелось тут же сесть и написать, что дело вовсе не во мне одном, что десятки тысяч ученых, специалистов и рабочих готовили этот полет, который мог осуществить каждый из моих товарищей космонавтов. Я знал, что многие советские летчики способны отправиться в космос, и физически и морально они подготовлены к этому. Знал и то, что мне повезло - вовремя родился. Появись я на свет на несколько лет раньше, не прошел бы по возрасту; родись позже, кто-то уже побывал бы в космосе. Но радио, бесконечно повторявшее мое имя, и газеты с моими портретами и статьями о полете в космос были только началом того трепетного волнения, которое надолго захватило меня. Впереди ждали еще большие переживания, которых не могла представить никакая самая богатая фантазия и о которых я даже не догадывался. Советский народ готовил первому космонавту небывалую встречу.

За мной из Москвы прилетел специальный самолет Ил-18. На подлете к столице нашей Родины к нему пристроился почетный эскорт истребителей. Это были реактивные крутокрылые красавцы, на которых в свое время летал и я. Они прижались к нашему воздушному кораблю настолько близко, что я отчетливо видел лица летчиков, которые широко улыбались, и я улыбался им. Я посмотрел вниз и ахнул. Улицы Москвы были запружены потоками народа. Со всех концов столицы живые человеческие реки, над которыми, как паруса, надувались алые знамена, стекались к стенам Кремля.

Самолет низко прошел над главными магистралями города и направился на Внуковский аэродром. Там тоже была масса встречающих. Мне передали, что на аэродроме находятся руководители партии и правительства. Точно в заданное время Ил-18 приземлился и начал выруливать к центральному зданию аэропорта. Я надел парадную офицерскую шинель с новенькими майорскими погонами, привычно оглядел свое отражение в иллюминаторе самолета и, когда машина остановилась, через раскрытую дверь по трапу спустился вниз. Еще из самолета я увидел вдали трибуну, переполненную людьми и окруженную горами цветов. К ней от самолета пролегала ярко-красная ковровая дорожка.

Надо было идти, и идти одному. И я пошел. Никогда, даже там, в космическом корабле, я не волновался так, как в эту минуту. Дорожка была длинная-предлинная. И пока я шел по ней, смог взять себя в руки. Под объективами телевизионных глаз, кинокамер и фотоаппаратов иду вперед. Знаю: все глядят на меня.

И вдруг чувствую то, чего никто не заметил,- развязался шнурок ботинка. Вот сейчас наступлю на него и при всем честном народа растянусь на красном ковре. То-то будет конфузу и смеху - в космосе не упал, а на ровной земле свалился... Под звуки оркестра, исполняющего старинный авиационный марш «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», делаю еще пять, десять, пятнадцать шагов, узнаю лица членов Президиума ЦК, вижу отца, маму, Валю, встречаюсь глазами с родными. Подхожу еще ближе к трибуне и, взяв руку под козырек, рапортую: - Первый в истории человечества полет на советском космическом корабле «Восток» двенадцатого апреля успешно завершен. Все приборы и оборудование корабля работали четко и безупречно. Чувствую себя отлично.

Готов выполнить новое любое задание нашей партии и правительства. А потом объятия с родными и близкими. В этот день впервые разгулялась по-весеннему теплая и ласковая погода. Кортеж правительственных машин направился из Внуково в Москву. Я находился в открытом автомобиле. На всем пути шпалерами стоял народ, приветствуя небывалое достижение нашей науки и техники. На фасадах домов - красные флаги, лозунги, транспаранты.

Люди махали вымпелами, букетами цветов. Гремели оркестры. Взрослые поднимали над головами детей. Наверное, ни один человек в мире не переживал то, что довелось в этот праздничный день пережить мне. И вот она, наша Красная площадь, на которой совсем недавно, собираясь в полет, я стоял перед Мавзолеем. От края до края ее заполнили трудящиеся Москвы. Товарищи провели меня на гранитную трибуну Мавзолея.

Они видели мое смущение и старались сделать так, чтобы я не чувствовал никакой неловкости и замешательства. Едва открылся митинг, мне дали первое слово. Сразу перехватило дыхание: шутка ли сказать, все, что происходило на Красной площади, слушала не только наша страна, но и впервые передавалось на телевизоры всей Европы, а радио работало на весь мир. Речь моя была краткой. Я поблагодарил партию и правительство, поблагодарил наших ученых, инженеров, техников и рабочих, создавших такой корабль, на котором можно уверенно постигать тайны космического пространства. Высказав убеждение в том, что все мои друзья, летчики-космонавты, также готовы в любое время совершить полет в просторы Вселенной, я закоичил выступление словами: - Слава Коммунистической партии Советского Союза и ее ленинскому Центральному Комитету! Эта здравица была подхвачена народом, до отказа заполнившим площадь и прилегающие к ней улицы.

Я весь вспыхнул. Ведь поколение молодежи, выросшей после войны, с детства питало большое уважение к наградам Родины, На какое-то мгновепме перед глазами блеснули ордена, которые я семилетним мальчишкой увидел под распахнутыми куртками летчиков, побывавших в нашем селе после боя. Что скрывать, на мгновение я представил себя с орденом Ленина и Золотой Звездой на груди, ведь до сих пор у меня была всего одна медаль, которой я очень гордился. Советский Союз - страна массового героизма. В нашем народе Золотая Звезда считается символом бесстрашия и беспредельной преданности делу коммунизма. С каждым годом в созвездии героев появляются новые имена. К их числу советский народ прибавил мое имя, и как мне было не радоваться и не смущаться...

Эти слова всколыхнули все мое существо. Велика честь быть коммунистом! Я, совсем еще молодой, не прошедший через горнило борьбы член партии, стоял на трибуне рядом с руководителями партии и правительства, а мимо Мавзолея проходили колонны трудящихся Москвы, и среди них было немало коммунистов всех возрастов. Мы были единомышленниками, были едины в своем стремлении построить коммунизм. Три часа шумно текла живая человеческая река через Красную площадь. И когда прошли последние колонны, товарищи, разгадав мое желание, провели меня и Мавзолей к Ленину. Мы молча стояли у саркофага, всматриваясь в дорогие черты великого человека - основателя Коммунистической партии и Советского государства.

Мы прошли вдоль аллеи островерхих серебристых елей, словно часовые замерших у высокой зубчатой степы. В Кремле меня ждала взволнованная семья. Отец рассказал, как он узнал о моем полете. В тот день он отправился плотничать за двенадцать километров от Гжатска, в село, где строилась колхозная чайная. На перевозе через речку знакомый старик лодочник спросил его: - В каком звании сынок-то твой ходит? На том разговор и окончился. Старики перебрались череу речку, выпили чекушку за того, кто летает, закусили таранкой, и отец, взвалив на плечи плотничий инструмент, пошел своей дорогой, позабыв о космонавте.

Часа три он помахал топором на строительстве чайной, и тут приезжает секретарь райкома партии: - Куда ты запропал, Алексей Иванович? Ищем по всему району. Ведь твой Юрий слетал в космос и вернулся на Землю... Они сели в машину и помчались в Гжатск. А там у нашего маленького деревянного домика, на Ленинградской улице, уже собрался весь город... Все было необычным и красивым. Звучали фанфары, сводный хор и симфонический оркестр исполняли «Славься» из оперы «Иван Сусанин».

Никто из нашей семьи не был до этого в Кремле, не видел сверкающего белизной мрамора Георгиевского зала. С интересом рассматривали мы высеченные золотом наименования воинских частей, прославивших доблесть русских солдат. Среди них были и наши, смоленские полки. Он сказал, что свершенное мною на «Востоке» является необычайным подвигом; он, этот подвиг,- символ того светлого, возвышенного, что несет советскому народу коммунизм. На приеме было сообщено также, что все участники создания космического корабля-спутника «Восток» представлены к правительственным наградам. Я был рад за товарищей. На приеме я встретил Главного конструктора и многих знакомых специалистов - творцов космического корабля.

Пришли министры, Маршалы Советского Союза, передовики производства и сельского хозяйства, известные писатели, журналисты, спортсмены... Мы, гжатские, быстро почувствовали себя среди москвичей не гостями, а членами одной большой семьи. Было произнесено много хороших тостов, возникали короткие, но сердечные беседы, слышались теплые слова в адрес моих учителей, все веселились от души. Весь следующий день я находился под впечатлением приема в Кремле. На нее были приглашены советские и зарубежные журналисты, дипломатический корпус, члены президиума Академии наук СССР, видные ученые и представители общественных организаций Москвы. Собралось около тысячи человек. Здесь мне была вручена золотая медаль имени К.

Циолковского - очень дорогой знак внимания к моим скромным заслугам. Выступление на пресс-конференции пришлось начать не с рассказа о полете, а отмежеванием от неких князей Гагариных, пребывающих в эмиграции и претендующих на родство с нашей семьей. Вот уж поистине: куда конь с копытом, туда и рак с клешней! После 12 апреля за рубежом нашлись какие-то дальние-предальние потомки князей Гагариных - седьмая вода на киселе, как говорят у нас на Смоленщине,- возжелавшие приобщиться к славе нашего народа и всерьез объявившие о том, что они-де родичи советского космонавта. Пришлось их разочаровать. Рассказав собравшимся, как протекал космический полет, я закончил выступление так: - Летать мне понравилось. Хочу слетать к Венере и Марсу, по-настоящему полетать...

Посыпались вопросы, все больше от зарубежных журналистов. Спрашивали много и о разном. Одних интересовало мое будущее, других - размеры моих заработков, третьи пытались, что называется, навести тень на плетень и приписать мирному рейсу «Востока» военный характер. Что же, ответил и на каверзные вопросики. И то, что я говорил правду, одну лишь правду, придало ответам убедительную силу. Пришлось в эти дни побывать и у своих старых знакомых - врачей. Они искали каких-то изменений в моем организме, которые, по предположениям медицины, должны были возникнуть после полета в космос.

Но они не возникли, и тот самый голубоглазый доктор - Евгений Алексеевич, отбиравший меня в космонавты, остался доволен. Ежедневно в редакции газет и ко мне домой приходило множество телеграмм и писем. Писали со всех концов Советского Союза, со всех материков Земли, знакомые и незнакомые люди. Некоторые присылали подарки Вале и моим девочкам. Многих прежних товарищей по Гжатску, Саратову, Оренбургу трудовая судьба разбросала по всей стране, и теперь они откликались отовсюду, приветствовали, напоминали милые и смешные случаи из прошлого. Очень растрогала меня весточка от Анатолия Ильяшенко, или просто Федоровича, как мы его называли в эскадрилье на Севере. Это он вместе с Владимиром Решетовым и Анатолием Росляковым рекомендовал меня в ряды партии.

Он писал: «Ах ты, Юрка, Юрка-непоседа, когда ты уезжал, помнишь, я говорил тебе: готовься к штурму. Я был уверен, что весь мир услышит о тебе... Он ушел в запас, стал летать на транспортных самолетах в Казахстане. По письму видно было, что Федоровичу сначала нелегко пришлось на новом поприще. Но он принадлежит к той породе людей, которых не пугают никакие трудности и не останавливают никакие препятствия. Быть таким он учил и меня, когда мы вместе служили на Севере. Да он и сам напомнил об этом в своем письме: «Ведь не зря же мы коммунисты, нам подавай любую работу, если впереди ясно видна цель».

В те дни пришло очень хорошее письмо из Парижа. Написал его Франсуа де Жоффр - офицер ордена Почетного легиона, кавалер ордена Красного Знамени, автор книги «Нормандия - Неман», которую я недавно читал.

Вопрос по русскому языку: Спишите заменяя числа словами, где надо раскрывая скобки. За 50 лет творческой деятельности Л. Толстой создал 174 произведение. Полное собрание сочинений великого писателя заняло 90 том.

Доложили правильно. Самочувствие хорошее, настроение бодрое, к дальнейшей работе готов. Поняли тебя. Займите исходное положение для регистрации физиологических функций. Исходное положение для регистрации физиологических функций занял. Ну вот, все нормально: все идет по графику, на машине все идет хорошо. Тоже все превосходно. Как по данным медицины — сердце бьется? Вас слышу хорошо, как меня? Пульс у вас шестьдесят четыре, дыхание двадцать четыре. Все идет нормально. Значит, сердце бьется. Какая сейчас готовность? Вас понял: пятнадцатиминутная готовность. Объявлена десятиминутная готовность. Как у вас гермошлем, закрыт? Закройте гермошлем, доложите. Вас понял: объявлена десятиминутная готовность. Гермошлем закрыт. Все нормально, самочувствие хорошее, к старту готов. Вас понял: объявлена пятиминутная готовность. Все идет нормально, занять исходное положение для регистрации физиологических функций. Положение занял. Минутная готовность, как вы слышите? Вас понял: минутная готовность. Занял исходное положение. Настроение бодрое, самочувствие хорошее, к старту готов. Наконец технический руководитель полета скомандовал: — Подъем! Я ответил: — Поехали! Все проходит нормально. Взгляд мой остановился на часах. Стрелки показывали 9 часов 7 минут по московскому времени. Я услышал свист и все нарастающий гул, почувствовал, как гигантский корабль задрожал всем своим корпусом и медленно, очень медленно оторвался от стартового устройства. Началась борьба ракеты с силой земного тяготения. Гул был не сильнее того, который слышишь в кабине реактивного самолета, но в нем было множество новых музыкальных оттенков и тембров, не записанных ни одним композитором на ноты и которые, видимо, не сможет пока воспроизвести никакой музыкальный инструмент, ни один человеческий голос. Могучие двигатели ракеты создавали музыку будущего, наверное, еще более волнующую и прекрасную, чем величайшие творения прошлого. Начали расти перегрузки. Я почувствовал, как какая-то непреоборимая сила все больше и больше вдавливает меня в кресло. И хотя оно было расположено так, чтобы до предела сократить влияние огромной тяжести, наваливающейся на мое тело, было трудно пошевелить рукой и ногой. Я знал, что состояние это продлится недолго: пока корабль, набирая скорость, выйдет на орбиту. Перегрузки все возрастали. Я ответил: — Понял вас: семьдесят. Самочувствие отличное. Продолжаю полет. Растут перегрузки. Все хорошо. Ответил бодро, а сам подумал: «Неужели только семьдесят секунд? Секунды длинные, как минуты». С Земли ответили: — Все нормально. С Землей я поддерживал двустороннюю радиосвязь по трем каналам. Частоты бортовых коротковолновых передатчиков составляли 9,019 мегагерца и 20,006 мегагерца, а в диапазоне ультракоротких волн — 143,625 мегагерца. Я слышал голоса товарищей, работавших на радиостанциях, настолько отчетливо, как если бы они находились рядом. За плотными слоями атмосферы был автоматически сброшен и улетел куда-то в сторону головной обтекатель. В иллюминаторах показалась далекая земная поверхность. В это время «Восток» пролетал над широкой сибирской рекой. Отчетливо виднелись на ней островки и берега, поросшие тайгой, освещенной солнцем. Тем более, что «Земля» тут же попросила передать очередное сообщение. Полет продолжается хорошо. Перегрузки растут. Вижу Землю, лес, облака... Перегрузки действительно все время росли. Но организм постепенно привыкал к ним, и я даже подумал, что на центрифуге приходилось переносить и не такое. Вибрация тоже во время тренировок донимала значительно больше. Словом, не так страшен черт, как его малюют. Многоступенчатая космическая ракета — сооружение настолько сложное, что его трудно сравнить с чем-либо известным людям, а ведь все познается путем сравнений. После выгорания топлива отработавшая свое ступень ракеты становится ненужной и, чтобы не быть обузой, автоматически отделяется и сбрасывается прочь, а оставшаяся часть ракеты продолжает наращивать скорость полета. Я никогда не видел ученых и инженеров, нашедших легкое и портативное топливо для двигателей советской ракеты. Но мне, взбирающемуся на ней все выше и выше к заданной орбите, хотелось в эту минуту сказать им спасибо и крепко пожать руки. Сложные двигатели работали сверхотлично, с точностью кремлевских курантов. Одна за другой, использовав топливо, отделялись ступени ракеты, и наступил момент, когда я мог сообщить: — Произошло разделение с носителем, согласно заданию. Самочувствие хорошее. Параметры кабины: давление — единица, влажность — 65 процентов, температура — 20 градусов, давление в отсеке — единица, в системах ориентации нормальное. Корабль вышел на орбиту — широкую космическую магистраль. Наступила невесомость — то самое состояние, о котором еще в детстве я читал в книгах К. Сначала это чувство было необычным, но я вскоре привык к нему, освоился и продолжал выполнять программу, заданную на полет. Невесомость — это явление для всех нас, жителей Земли, несколько странное. Но организм быстро приспосабливается к нему, испытывая исключительную легкость во всех членах. Что произошло со мной в это время? Я оторвался от кресла, повис между потолком и полом кабины. Переход к этому состоянию произошел очень плавно. Когда стало исчезать влияние гравитации, я почувствовал себя превосходно. Все вдруг стало делать легче. И руки, и ноги, и все тело стали, будто совсем не моими. Они ничего не весили. Не сидишь, не лежишь, а как бы висишь в кабине. Все незакрепленные предметы тоже парят, и наблюдаешь их, словно во сне. И планшет, и карандаш, и блокнот... А капли жидкости, пролившиеся из шланга, приняли форму шариков, они свободно перемещались в пространстве и, коснувшись стенки кабины, прилипали к ней, будто роса на цветке. Невесомость не сказывается на работоспособности человека. Все время я работал. Следил за оборудованием корабля, наблюдал через иллюминаторы, вел записи в бортовом журнале. Я писал, находясь в скафандре, не снимая гермоперчаток, обыкновенным графитным карандашом. Писалось легко, и фразы одна за другой ложились на бумагу бортового журнала. На минуту забыв, где и в каком положении я нахожусь, положил карандаш рядом с собой, и он тут же уплыл от меня. Я не стал ловить его и обо всем увиденном громко говорил, а магнитофон записывал сказанное на узенькую скользящую ленту. Я продолжал поддерживать радиосвязь с Землей по нескольким каналам в телефонных и телеграфных режимах. И я рассказал, что наша планета выглядит примерно так же, как при полете на реактивном самолете на больших высотах. Отчетливо вырисовываются горные хребты, крупные реки, большие лесные массивы, пятна островов, береговая кромка морей. Да и как не любить свою Родину нам, ее детям, если народы всего мира с надеждой обращают к ней свои взоры. Еще недавно нищая и отсталая, она превратилась в могучую индустриальную и колхозную державу. Советский народ, организованный и воспитанный Коммунистической партией, стряхнул с себя прах старого мира, расправил богатырские плечи и двинулся вперед по пути, открытому Лениным. Наш могучий народ под руководством партии установил власть трудящихся, создал первое в мире Советское государство. На примерах героических подвигов своих сынов учила нас Родина-мать, с детства прививала самые лучшие и благородные чувства. На земном шаре нет страны более обширной, чем наша. Нет страны более богатой, чем наша, нет страны красивее, чем Советский Союз. Будучи мальчишкой, я с упоением читал «Слово о полку Игореве» — этот древнейший русский сборник идей преданности Родине. Я любил на переменах простаивать в классе у географической карты, смотреть на великие русские реки: Волгу, Днепр, Обь, Енисей, Амур, словно синие жилы, оплетающие могучее тело нашей страны, и мечтать о далеких странствиях и походах. И вот он, главный поход моей жизни — полет вокруг земного шара! И я на высоте трехсот километров мысленно благодарил партию и народ, давших мне такое огромное счастье — первому увидеть и первому рассказать людям обо всем увиденном в космосе. Я видел облака и легкие тени их на далекой милой Земле. На какое-то мгновение во мне пробудился сын колхозника. Совершенно черное небо выглядело вспаханным полем, засеваемым зерном звезд. Они яркие, чистые, словно перевеянные. Солнце тоже удивительно яркое, невооруженным глазом, даже зажмурившись, смотреть на него невозможно.

Сочинение на тему гагарин первый в космосе

18) Тогда, двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года, мы еще не знали, кто этот человек. Двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года состоялся первый полёт. Юрий Алексеевич Гагарин, гражданин СССР. Он совершил свой исторический полет двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года. Полет космонавта длился сто восемь минут. В ролике использованы материалы из архива РКК "Энергия". Двенадцатого апреля в тысяча девятьсот шестьдесят первом году с космодрома «Байконур» Гагарин был отправлен в космос на корабле «Восток-1». Время данного полета было не столь большое, он продолжался всего лишь сто восемь минут. Его космический корабль назывался Восток. Двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года с космодрома Байконур состоялся старт космического корабля Восток с человеком на борту.

Публикация «Фотоотчет „60-летие первого полета Ю, А, Гагарина в космос“» размещена в разделах

• Склонение числительных 200 – 900
• Ленинград. Апрель 1961 г.
• СМОЛЕНЩИНА – МОИ РОДНЫЕ КРАЯ
• Сочинение «Человек рождённый летать»

Остались вопросы?

Слайд 5 Полёт в космическом пространстве продлился 108 минут. Слайд 6 С тех пор в нашей стране12 апреля отмечается День Космонавтики. Слайд 7 В тысяча девятьсот шестьдесят третьем году Валентина Терешкова полетела в космос. Слайд 8 Космонавты долго готовятся к невесомости в космосе.

Во всех учебных заведениях проводятся лекции, связанные с полетом в космос. Одним словом, этот день стал для нас познавательным моментом, о космонавтике.

Мне кажется, очень хорошо, что люди не забывают, столь знаменательное событие человечества. Тем самым молодые люди больше начинают интересоваться космонавтикой. Лично я очень люблю рассказы, которые дают нам знать более подробно о человеческом полете в космос. Ведь в детстве, все мы хотели стать космонавтами.

В иллюминаторе отсвечивали алмазные россыпи звезд. До них было еще очень далеко, возможно десятки лет полета, но все же с орбиты до них было ближе, чем с Земли». Корабль сошел с орбиты, и плотные слои атмосферы встретили его упруго, как морские волны. С Гагарина сошли его напряженность и деловитость, и он стал тем, кем он действительно был в этот момент — Самым Счастливым Человеком На Земле. От радости он запел: Родина слышит, Родина знает... Какие черты характера, по вашему мнению, позволили Гагарину стать первым космонавтом? Мне кажется, что Гагарину помогли стать первым космонавтом такие черты характера, как мужество, любовь к Родине и Земле и жизнерадостность.

Гагарин был жизнерадостным человеком, он не отчаивался, когда было сложно, говоря самому себе: «Бывало и хуже», подбадривал других. А его восхищение красотой Земли из космоса восторгает и воодушевляет, непременно хочется самому понаблюдать эту картину из иллюминатора.

Как один из лучших учеников был направлен в Саратовский индустриальный техникум. В те годы все были одержимы желанием покорить небо, об этом мечтал и Юрий Гагарин. Во время учёбы начал заниматься в аэроклубе и по окончанию техникума решил посвятить себя авиации, поэтому поступил в военное авиационное училище в Оренбурге и успешно его окончил. Далее пошел служить в армию, попал в Заполярье. Здесь Юрий Гагарин принял участие в конкурсном отборе кандидатов для полёта в космос, по результатам которого весной того же года был зачислен в первый отряд космонавтов. Перед Гагариным открылась возможность узнать и покорить таинственные космические просторы. Двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года на космическом корабле «Восток» Юрий Гагарин стартовал с космодрома «Байканур» и совершил первый космический полёт, облетев земной шар за сто восемь минут, приземлился недалеко от города Энгельса Саратовской области.

Вставьте пропущенные буквы и запятые ​

Толстой создал сто семьдесят четыре произведения. Полное собрание сочинений великого писателя заняло девяносто томов. Военный врач Владимир Иванович Даль был призванным медиком ,но им по праву гордятся и филологи. Даль собрал четыре тысячи народных сказок,свыше тридцати тысяч пословиц и составил самый полный "Толковый словарь живого великорусского языка".

В бурной перепалке кто-то вдруг раздумчиво спросил: - А над Сеулем Гагарин будет пролетать? Этого не знал никто. Давайте, ребя, Гагарина встречать! Мы, как весенние грачи, расселись на столбах ограды кашпуровского дома. Всюду лежал снег, но день выдался на удивление тёплым. Солнце сияло на голубом небосводе и слепило глаза… - А где он будет пролетать?

Над Лысой горой или над Хомъягой? Кто увидит, тот кричит! Долго сидели мы на столбах, перекликаясь друг с другом. Из-под приставленных к глазам ладоней вглядывались в голубое апрельское небо, откуда, казалось, лучами нисходила сияющая улыбка первого космонавта планеты Юрия Алексеевича Гагарина… - Вы чё это в небо уставились? Чё вы там видите, роньжа? Он сейчас из космоса будет возвращаться! Прохожий рассмеялся.

Его любили все на планете. Он стал героем нашего времени, но не хотел останавливаться над достигнутым.

Гагарин погиб во время тренировочного полета. Но люди Земли всегда будут помнить Юрия Гагарина, его необыкновенную улыбку. Ответ aselsulaimanova861 Ответ: Двенадцатого апреля , тысячи девятьсот шестьдесять первого года, в небо поднялся космический корабль с человеком на борту. Дорогу в космос открыл Юрий Алексеевич Гагарин , который облетел земной шар за сто восемь минут.

Наблюдаю облака над Землей, мелкие, кучевые, и тени от них. Красота-то какая! Слышим вас отлично.

Продолжайте полет. Медленное вращение, все переносится хорошо, самочувствие отличное. В иллюминаторе наблюдаю Землю: все больше закрывается облаками. Вас поняли, слышим отлично, Гагарин. Наблюдаю Землю, видимость хорошая: различать, видеть можно все. Некоторое пространство покрыто кучевой облачностью. Полет продолжается, все нормально.

Вас понял, молодец! Связь отлично держите, продолжайте в том же духе. Все работает отлично, идем дальше. Как самочувствие? Машина работает нормально. В иллюминаторе наблюдаю Землю. Все нормально.

Вас поняли. Знаю, с кем связь имею. Поняли вас. Полет проходит успешно. Чувство невесомости нормальное. Все приборы, вся система работают хорошо. Что можете мне сообщить?

Передаю очередное отчетное сообщение: девять часов сорок восемь минут, полет проходит успешно следуют конкретные данные о работе корабля. Полет проходит нормально, орбита расчетная. Вас понял: полет проходит нормально. Нахожусь в тени Земли. Вас поняли! Настроение бодрое, продолжаю полет, нахожусь над Америкой. Вижу горизонт Земли.

Такой красивый ореол! Сначала радуга от самой поверхности Земли и вниз такая радуга переходят. Очень красиво. Все шло через, правый иллюминатор. Вижу звезды через «Взор», как проходят звезды. Очень красивое зрелище. Продолжается полет в тени Земли.

В правый иллюминатор сейчас наблюдаю звезду. Она так проходит слева направо по иллюминатору. Ушла звездочка. Уходит, уходит... Внимание, внимание. Вышел из тени Земли. Через «Взор» видно, как появилось Солнце.

Работает солнечная система ориентации. Вот сейчас во «Взоре» наблюдаю Землю. Наблюдаю Землю. Пролетаю над морем. Сейчас я примерно движусь правым боком. Несколько облачностью закрыто. Все системы работают хорошо.

Продолжаю полет... Когда «Восток» мчался над просторами Родины, я с особой силой ощутил свою горячую сыновнюю любовь к ней. Да и как не любить свою Родину нам, ее детям, если народы всего мира с надеждой обращают к ней свои взоры! Еще недавно нищая и отсталая, она превратилась в могучую индустриальную и колхозную державу. Советский народ, организованный и воспитанный Коммунистической партией, стряхнул с себя прах старого мира, расправил богатырские плечи и двинулся вперед по пути, открытому Лениным. Наш могучий народ под руководством партии установил власть трудящихся, создал первое в мире Советское государство. На примерах героических подвигов своих сынов учила нас Родина-мать, с детства прививала самые лучшие и благородные чувства.

На земном шаре нет страны более обширной, чем наша. Нет страны более богатой, чем наша, нет страны красивее, чем Советский Союз. Будучи мальчишкой, я с упоением читал «Слово о полку Игореве» - этот древнейший русский сборник идей преданности Родине. Я любил на переменах простаивать в классе у географической карты, смотреть на великие русские реки: Волгу, Днепр, Обь, Енисей, Амур, словно синие жилы оплетающие могучее тело нашей страны, и мечтать о далеких странствиях и походах. И вот он, главный поход моей жизни - полет вокруг земного шара! И я на высоте трехсот километров мысленно благодарил партию и народ, давших мне такое огромное счастье - первому увидеть и первому рассказать людям обо всем увиденном в космосе. Я видел облака и легкие тени их на далекой милой Земле.

На какое-то мгновение во мне пробудился сын колхозника. Совершенно черное небо выглядело вспаханным полем, засеваемым зерном звезд. Они яркие и чистые, словно перевеянные. Солнце тоже удивительно яркое, невооруженным глазом, даже зажмурившись, смотреть на него невозможно. Оно, наверное, во много десятков, а то и сотен раз ярче, чем мы его видим с Земли. Ярче, чем расплавленный металл, с которым мне приходилось иметь дело во время работы в литейном цехе. Чтобы ослабить слепящую силу его лучей, я время от времени перекрывал иллюминаторы предохранительными шторками.

Наблюдения велись не только за небом, но и за Землей. Как выглядит водная поверхность? Темноватыми, чуть поблескивающими пятнами. Ощущается ли шарообразность нашей планеты? Да, конечно! Когда я смотрел на горизонт, то видел резкий, контрастный переход от светлой поверхности Земли к совершенно черному небу. Земля радовала сочной палитрой красок.

Она окружена ореолом нежно-голубого цвета. Затем эта полоса постепенно темнеет, становится бирюзовой, синей, фиолетовой и переходит в угольно-черный цвет. Этот переход очень красив. В кабину долетала музыка Родины, я слышал, как родные голоса пели одну из моих любимых песен - «Амурские волны». Радио, как пуповина, связывало меня с Землей. Я принимал команды, передавал сообщения о работе всех систем корабля, в каждом слове с Земли чувствовал поддержку народа, правительства, партии. Все время пристально наблюдал за показаниями приборов.

Вход корабля в тень произошел быстро. Моментально наступила кромешная темнота. Видимо, я пролетал над океаном, так как даже золотистая пыль освещенных городов не просматривалась внизу. Пересекая западное полушарие, я подумал о Колумбе, о том, что он, мучаясь и страдая, открыл Новый Свет, а назвали его Америкой, по имени Америго Веспуччи, который за тридцать две страницы своей книги «Описание новых земель» получил бессмертие. Повесть об этой исторической ошибке я читал как-то в книге Стефана Цвейга. Подумав об Америке, я не мог не вспомнить парней, намеревавшихся ринуться следом за нами в космос. Почему-то я предполагал, что это сделает Алан Шепард.

В 9 часов 51 минуту была включена автоматическая система ориентации. После выхода «Востока» из тени Земли она осуществила поиск и ориентацию корабля на Солнце. Лучи его просвечивали через атмосферу, горизонт стал ярко-оранжевым, постепенно переходящим во все цвета радуги: к голубому, синему, фиолетовому, черному. Неописуемая цветовая гамма! Как на полотнах художника Рериха! Пролетая в районе мыса Горн, я передал сообщение: - Полет проходит нормально, чувствую себя хорошо. Бортовая аппаратура работает исправно.

Я сверился с графиком полета. Время выдерживалось точно. Такую скорость трудно представить на Земле. Я не чувствовал во время полета ни голода, ни жажды. Но по заданной программе в определенное время поел и выпил воды из специальной системы водоснабжения. Ел я пищу, приготовленную по рецептам, разработанным Академией медицинских наук. Ел так же, как в земных условиях; только одна беда - нельзя было широко открывать рот.

И хотя было известно, что за поведением моего организма наблюдают с Земли, я нет-нет да и прислушивался к собственному сердцу. В условиях невесомости пульс и дыхание были нормальными, самочувствие прекрасное, мышление и работоспособность сохранялись полностью. В мой комбинезон были вмонтированы легкие удобные датчики, преобразовывавшие физиологические параметры - биотоки сердца, пульсовые колебания сосудистой стенки, дыхательные движения грудной клетки - в алектрические сигналы. Специальные усилительные и измерительные системы обеспечили выдачу через радиоканалы на Землю импульсов, характеризующих дыхание и кровообращение на всех этапах полета. Так что на Земле знали о моем самочувствии больше, чем знал об этом я. С момента отрыва ракеты от стартового устройства управление всеми ее сложными механизмами приняли на себя разумные автоматические системы. Они заставляли ракету двигаться по заданной траектории, управляли двигательной установкой, задавая необходимую скорость, сбрасывали отработанные ступени ракеты.

Автоматика поддерживала необходимую температуру внутри корабля, ориентировала его в пространстве, заставляла работать измерительные приборы, решала много других сложных задач. Вместе с тем в моем распоряжении находилась система ручного управления полетом корабля. Стоило только включить нужный тумблер, как все управление полетом и посадкой «Востока» перешло бы в мои руки. Мне пришлось бы еще раз уточнить по бортовым приборам местоположение стремительно несущегося над Землей «Востока». А затем надо было бы рассчитать место посадки, ручкой управления удерживать ориентацию корабля и в нужный момент запустить тормозную установку. Сейчас всего этого не требовалось - автоматика работала безотказно. Все обдумали и взвесили ученые.

Во время тренировок и занятий на земле Главный конструктор рассказал нам о борьбе, ведущейся за уменьшение массы и габаритов каждой детали космических кораблей, о том, что советские ученые, работающие в области автоматики, создают системы со многими тысячами элементов, делают самонастраивающиеся устройства, способные приспосабливаться к изменяющимся условиям. Молодо увлекаясь, он говорил нам об устройствах управления с большим числом элементов, обеспечивающих, однако, высокую надежность системы. Все эти воспоминания промелькнули в мозгу в какую-то секунду. А вспомнив все это, я стал думать о научных коллективах, вложивших в создание космического корабля свой разум, энергию, труд. Я старался представить себе людей, причастных к строительству корабля, и перед моим взором проходили ряды тружеников, как на первомайской демонстрации на Красной площади. Хорошо было бы увидеть их за работой в лабораториях, в цехах заводов, пожать им руки, сказать спасибо. С душевным трепетом всматривался я в окружающий мир, стараясь все разглядеть, понять и осмыслить.

В иллюминаторах отсвечивали алмазные россыпи ярких холодных звезд. До них было еще ой как далеко, может быть, десятки лет полета, и все же с орбиты к ним было значительно ближе, чем с Земли. Было радостно и немного жутковато от сознания, что мне доверили космический корабль - сокровище государства, в которое вложено так много труда и народных денег. Несмотря на сложную работу, я не мог не думать. Вспомнилась мама, как она в детстве целовала меня на сон грядущий в спину между лопаток. Знает ли она, где я сейчас? Сказала ли ей Валя о моем полете?

А вспомнив о маме, я не мог не вспомнить о Родине. Ведь неспроста люди называют Родину матерью - она вечно жива, она бессмертна. Всем, чего достигает человек к жизни, он обязан своей Родине. Приходили разные мысли, и все какие-то светлые, праздничные. Вспоминалось, как мы, мальчишки, тайком трясли яблони в колхозном саду, как накануне полета, я бродил по Москве, по ее шумным, радостным улицам, как пришел на Красную площадь и долго стоял у Мавзолея. Подумал о том, что космический корабль несет идеи Ленина вокруг всей Земли. Ведь все, что я сейчас переживаю, придется пережить и ему.

В 10 часов 15 минут на подлете к африканскому материку от автоматического программного устройства прошли команды на подготовку бортовой аппаратуры к включению тормозного двигателя. Я передал очередное сообщение: - Полет протекает нормально, состояние невесомости переношу хорошо. Мелькнула мысль, что где-то там, внизу, находится вершина Килиманджаро, так красочно воспетая Эрнестом Хемингуэем. Но размышлять было некогда. Наступал заключительный этап полета, может быть, еще более ответственный, чем выход на орбиту и полет по орбите,- возвращение на Землю. Я стал готовиться к нему. Меня ожидал переход от состояния невесомости к новым, может быть, еще более сильным перегрузкам и колоссальному разогреву внешней оболочки корабля при входе в плотные слои атмосферы.

До сих пор в космическом полете все проходило примерно так же, как мы отрабатывали это во время тренировок на Земле. А как будет на последнем, завершающем этапе полета? Все ли системы сработают нормально, не поджидает ли меня непредвиденная опасность? Автоматика автоматикой, но я определил местоположение корабля и был готов взять управление в свои руки и в случае необходимости осуществить его спуск на Землю самостоятельно в подходящем районе. Система ориентации корабля в данном полете была солнечной, оснащенной специальными датчиками. Эти датчики «ловят» Солнце и «удерживают» его в определенном положении, так что тормозная двигательная установка оказывается всегда направленной против полета. В 10 часов 25 минут произошло автоматическое включение тормозного устройства.

Оно сработало отлично, в заданное время. За большим подъемом и спуск большой - «Восток» постепенно стал сбавлять скорость, перешел с орбиты на переходный эллипс. Началась заключительная часть полета. Корабль стал входить в плотные слои атмосферы. Его наружная оболочка быстро накалялась, и сквозь шторки, прикрывающие иллюминаторы, я видел жутковатый багровый отсвет пламени, бушующего вокруг корабля. Но в кабине было всего двадцать градусов тепла хотя я и находился в клубке огня, устремленном вниз. Невесомость исчезла, нарастающие перегрузки прижали меня к креслу.

Они все увеличивались и былп значительнее чем при взлете. Корабль начало вращать, и я сообщил об этом «Заре». Но вращение, обеспокоившее меня, быстро прекратилось, и дальнейший спуск протекал нормально. Было ясно, что все системы сработали отлично и корабль точно идет в заданный район приземления. От избытка счастья я громко напел любимую песню: Родина слышит, Высота полета все время уменьшалась. Десять тысяч метров... Девять тысяч...

Сработала парашютная система. Внизу блеснула лента Волги. Я сразу узнал великую русскую реку и берега, над которыми меня учил летать Дмитрий Павлович Мартьянов. Все было хорошо знакомо: и широкие окрестности, и весенние поля, и рощи, и дороги, и Саратов, дома которого, как кубики, громоздились вдали... В 10 часов 55 минут «Восток», облетев земной шар, благополучно опустился в заданном районе на вспаханное под зябь поле колхоза «Ленинский путь», юго-западнее города Энгельса, неподалеку от деревни Смеловка. Случилось, как в хорошем романе: мое возвращение из космоса произошло в тех самых местах, где я впервые в жизни летал на самолете. Сколько времени прошло с той поры?

Всего только шесть лет. Но как изменились мерила! В этот день я летел в двести раз быстрее, в двести раз выше. В двести раз выросли советские крылья! Ступив на твердую почву, я увидел женщину с девочкой, стоявших возле пятнистого теленка и с любопытством наблюдавших за мной. Пошел к ним. Они направились навстречу.

Но, чем ближе они подходили, шаги их становились медленнее. Я ведь все еще был в своем ярко-оранжевом скафандре, и его необычный вид немножечко их пугал. Ничего подобного они еще не видели. Это была жена лесника Анна Акимовна Тахтарова со своей шестилетней внучкой Ритой. Юрий Гагарин! Это были первые люди, которых я встретил на Земле после полета,-- простые советские люди, труженики колхозных полей. Мы обнялись и расцеловались, как родные.

Вскоре прибыла группа проезжавших на грузовиках по шоссе солдат с офицером. Они обнимали меня, жали руки. Кто-то из них назвал меня майором. Я, ничего не спрашивая, понял, что министр обороны Маршал Советского Союза Родион Яковлевич Малиновский присвоил мне внеочередное звание через одну ступень. Я не ожидал этого и покраснел от смущения. У кого-то нашелся фотоаппарат, мы встали большой группой и сфотографировались. Это был первый снимок, сделанный после полета.

Военные товарищи помогли снять скафандр, и я остался в лазоревом комбинезоне. Кто-то предложил свою шинель, но я отказался - комбинезон был теплый и легкий. Вместе с солдатами я направился к своему кораблю, Он стоял среди вспаханного поля, в нескольких десятках метров от глубокого оврага, в котором шумели весенние воды. Я тщательно оглядел «Восток», Корабль и его внутреннее оборудование были в полном порядке; их можно было вновь использовать для космического полета. Чувство огромной радости переполняло меня. Я был счастлив от сознания того, что первый полет человека в космос совершен в Советском Союзе и наша отечественная наука еще дальше продвинулась вперед. Солдаты выставили караул у космического корабля.

Тут за мной прилетел вертолет со специалистами из группы встречи и спортивным комиссаром Борисенко, который должен был зарегистрировать рекордный полет в космос. Они остались у «Востока», а я направился на командный пункт этой группы для того, чтобы обо всем доложить Москве. В эти волнующие первые часы возвращения на Землю из космоса произошло много радостных встреч со знакомыми и незнакомыми друзьями. Все были для меня близкими и родными. Особенно трогательным было свидание с Германом Титовым, который вместе с другими товарищами прилетел на реактивном самолете с космодрома в район приземления. Мы горячо обнялись и долго от избытка чувств дружески тузили друг друга кулаками. Ему очень хотелось обо всем расспросить меня, а мне очень хотелось обо всем рассказать ему, но врачи настаивали на отдыхе, и я не мог не подчиниться их требованиям.

Мы все поехали на берег Волги, в стоявший на отлете домик. Там я принял душ, пообедал и поужинал сразу, на этот раз по-земному, с хорошим земным аппетитом. После небольшой прогулки вдоль Волги, полюбовавшись золотисто-светлым небом заката, мы поиграли с Германом Титовым на бильярде и, закончив этот удивительный в нашей жизни день - двенадцатое апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года,- улеглись в постели, а через несколько минут уже спали так же безмятежно, как накануне полета. А первое утро после возвращения из космического полета началось, как всегда, с физической зарядки. Привычка к утренней гимнастике уже давно стала необходимостью, и еще не было случая, когда бы я пренебрег ею. В десять часов утра в домике на берегу Волги собрались ученые и специалисты, снаряжавшие «Восток» в первый рейс вокруг Земли. Я обрадовался, увидев среди них Главного конструктора.

Он улыбался, и лицо его помолодело. Главный конструктор обнял меня, и мы расцеловались. Наверное, так во время войны генералы приветствовали солдат, выполнивших важное боевое задание. Я сделал собравшимся первый доклад о работе всех технических систем корабля в полете, рассказал обо всем увиденном и пережитом за пределами земной атмосферы. Слушали меня внимательно. А я увлекся и говорил долго. Впечатлений было много, и все они были столь необычные, что хотелось поскорее поделиться ими с людьми.

Я старался ничего не забыть. Судя по лицам собравшихся, рассказ был интересен. Затем посыпались вопросы. На каждый я старался ответить как можно точнее, понимая, насколько это важно для последующей работы по завоеванию космоса. После короткого перерыва мне снова пришлось говорить. На этот раз с двумя специальными корреспондентами «Правды» и «Известий». Это было мое первое обстоятельное интервью для советской прессы, в котором я был заинтересован, так как хотелось поскорее рассказать обо всем увиденном народу и через газеты от души поблагодарить партию и правительство за высокое доверие, оказанное мне.

Наша беседа велась в дружеском тоне. Журналисты понимали меня с полуслова, они многое знали о космосе. Один из них в свое время был военным авиатором, а другой редактировал в своей газете отдел науки и техники. Жаль, что во время этой беседы не было корреспондента саратовской комсомольской газеты «Заря молодежи». Эта газета первой напечатала обо мне заметку, когда я еще учился в аэроклубе. Можно себе представить, с каким интересом его интервью прочитали бы саратовские комсомольцы и ребята, которые, может быть, сейчас учатся летать на тех же самолетах, на которых учился летать и я. На другой день, перед отлетом в Москву, я встретился с Дмитрием Павловичем Мартьяновым - моим первым инструктором, работавшим в то время в Саратовском аэроклубе.

Мы оба обрадовались друг другу. Было приятно прочесть в них все сказанное вчера на беседе с журналистами. Как-никак это были первые репортажи о полете человека в космос, и авторам удалось сохранить в них новизну и непосредственность моих космических впечатлений. Из газет я узнал о том, как встретили известие о моем полете родители в Гжатске и Валя, оставшаяся дома с ребятами. Особенно тронули меня рассказ мамы о моем детстве и фотография Вали, сделанная в момент, когда ей сообщили: дана команда на приземление. Я представил себе, что пережила жена в эти минуты... Газеты и радовали меня и смущали.

Оказаться в центре внимания не только своей страны, но и всего мира - довольно-таки обременительная штука. Мне хотелось тут же сесть и написать, что дело вовсе не во мне одном, что десятки тысяч ученых, специалистов и рабочих готовили этот полет, который мог осуществить каждый из моих товарищей космонавтов. Я знал, что многие советские летчики способны отправиться в космос, и физически и морально они подготовлены к этому.

Russian subtitles

Двенадцатое апреля	Обращается к вам капитан корабля "НБК-3" Юрий Чуев. Десятого июня тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года по земному календарю наш плазмолет в составе девяти человек команды первым в истории человечества вышел в межзвездный полет.
Юрий Гагарин — первый человек, проложивший дорогу в космос	от Романа Шкодова. Пожаловаться. Двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года от сотворения мира инопланетянами, в простонародье богами, Юрий Алексеевич Гагарин совершил первый полёт в космос.
помогите пожалуйста по русскому языку 9 -	После небольшой прогулки вдоль Волги, полюбовавшись золотисто-светлым небом заката, мы сыграли с Космонавтом Два на бильярде и, закончив этот удивительный в жизни день – двенадцатое апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года.
Сочинение «Человек рождённый летать»	Двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту.
Дата 12.04.1961 словами, склонение по падежам	Ста восьми минутам Сто восемь минут Сто сорок восемь слов двадцать молодых лётчиков двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года в девять часов семь минут.

Тема Космонавты. Текст День космонавтики

ЮРИЙ ГАГАРИН - космический пилот! "Ах, этот день двенадцатый апреля, Как он пронёсся по людским сердцам. Казалось, мир невольно Стал добрее, Своей победой потрясённый сам.". день равноденствия. Будущий космонавт родился девятого марта тысяча девятьсот тридцать четвёртого года в деревне Клушино, недалеко от города Гжатска (ныне Гагарина) Смоленской области.

Сочинение на тему гагарин первый в космосе

Первый полет в космос Юрия Алексеевича состоялся двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года. Спустя полвека о полете Гагарина вспомнила Генеральная ассамблея ООН и 8 апреля 2011 года на своем внеочередном пленарном заседании провозгласила 12 апреля Международным днем полета человека в космос. [M1] В тысяча девятьсот сорок восьмом году, были проведены испытания первого отечественного ракетного комплекса на базе ракеты Р-один и здесь появляется основная версия о пропавших космонавтах.

Тема Космонавты. Текст День космонавтики

12 апреля 1961 года… - Блог «ВО!круг книг» библиотеки им. А.С. Пушкина и библиотек Челябинска	около 1 360 000 человек. В Среднем Поволжье днем возможно усиление морозов до 18-22 градусов, ночью -до 25 - 27.
день космонаввтики | отчаянный графоман | Дзен	После небольшой прогулки вдоль Волги, полюбовавшись золотисто-светлым небом заката, мы сыграли с Космонавтом Два на бильярде и, закончив этот удивительный в жизни день – двенадцатое апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года.

Юрий Гагарин: другие книги автора

• 12.04.1961 по падежам
• Голубая Земля
• Primary links
• Сочинение на тему Первые в космосе
• 6 класс русский язык ответы на домашние задания (ДЗ) - 509....

Похожие новости: