Видео: Отче наш молитва на Арамейском языке.
На чувашском языке - Молитва Отче наш
На чувашском языке – Молитва Отче наш. Молитва «Отче наш» по-другому называется молитвой Господней, так как Сам Иисус Христос заповедал ее своим ученикам, когда они попросили Его научить молиться об этом написано в Евангелии от Матфея и от Луки. Поминовение усопших: молитвы и последования. католический хор.
Отче наш. Молитва Господня
Лучше православным эту молитву читать на церковнославянском: "Отче наш, Иже еси на небесех, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. В этой заметке продолжу размещение традиционных чувашских Молитв (ИНЕМ). download in Mp3 and listen online fo free. Исполнитель: На чувашском языке, Песня: Молитва Отче наш, Продолжительность: 00:42, Размер: 1.82 КБ, Качество: 8 kbit/sec, Формат: mp3. №188234579. Ребята пришли к выводу, что чувашский язык неотделим от чувашской культуры, поэтому его надо любить и знать с самого раннего детства. Молитва Отче наш по-другому называется молитвой Господней, потому что Сам Господь Иисус Христос заповедал ее Своим ученикам, когда они попросили Его научить их молиться (См.: Мф.
Молитва «Отче наш» на чувашском языке — история, особенности и значение
| Молитва Отче Наш на русском языке | 26.04.2018 | Всё Здорово | Слушайте и скачивайте чувашские молитвы бесплатно на Хотплеере в mp3 (ID: d66c). |
| Отче наш (Эй Ҫӳлти Аттемĕр) на чувашском языке | Скачать бесплатно и без регистрации песню Хор храма Сошествия Святого Духа г. Ульяновска – На чувашском языке Молитва Отче наш, или просто прослушать онлайн с телефона (Android, Iphone) или компьютера. |
| Чăвашла Аудиокĕлĕсем - Скачать в mp3 | Молитву Отче наш вместе с Богородице Дево, радуйся читают трижды и один раз — Символ веры. |
| Чувашские Молитвы | В христианской вере молитва Отче Наш – основная, самая сильная и старейшая из всех. |
Молитва «Отче наш»
Для начала необходимо отметить, что молитва «Отче наш», была записана на древнегреческом языке, а данный перевод лишь некая «кривая реконструкция смысла» с умышленным введением в заблуждение читателя. Мария Сироткина Песня о Волжских встречах на чувашском языке. Вот тут хорошо знать самые известные (проверенные) молитвы — ОТЧЕ НАШ, ЖИВЫЕ ПОМОЩИ, возможно молитвы Оптинских старцев, ну и что ещё Бог пошлёт. Отче наш (Эй Ҫӳлти Аттемĕр) на чувашском языке. Отче наш — молитва, которую необходимо читать с особым благоговеянием и трепетом, тогда и Господь Бог Вам поможет. Правило Серафима Саровского на чувашском. ОТЧЕ НАШ Эй Çÿлти Аттемĕр, Санăн яту хисеплентĕр, Санăн Патшалăху килтĕр, Санăн ирĕкÿ çĕр çинче те Çÿлти пекех пултăр; паян пурăнмалăх çăкăр пар пире.
Чăвашла Аудиокĕлĕсем
Мы выкладываем песни только в хорошем качестве с возможностью прослушивания без регистрации. Помимо прослушивания, вы можете скачать любую песню на ваше устройство. Делитесь с друзьями и добавляйте наш сайт в закладки, чтобы скачивать только лучшие песни с сети, которые мы ежедневно собираем специально для вас.
Уэла талан ленесъона: эла патсан мин биша.
Отче наш молитва на Арамейском языке. Отрывок из утреннего служения. На нашем портале вы можете ознакомиться с самыми лучшими и интересными духовными книгами.
Сувазы же ему отказали. Племя разделилось на два. Одна часть, состоящая из разного отребья, объявила себя независимой и во главе у них стоял некий самозванец Вырыг. Царь же послал к ним человека и приказал: «Воистину, могучий и великий Аллах даровал мне ислам и верховную власть повелителя правоверных, и я, раб Аллаха, обязан исполнить возложенное на меня дело. И кто мне будет противиться в этом, того я поражу мечом». Как полагают ученые, именно восставшее против насаждения ислама племя сувазов, нелюбезно названное усердным миссионером Ибн-Фадланом «отребьем», составило впоследствии основу чувашской нации. Ислам стал государственной религией Булгарии, а сувазы-чуваши — единственными хранителями во многом уникальной языческой традиции. Начнем с того, что не совсем корректно называть традиционную веру чувашей язычеством: ведь речь идет о монотеистической религии. Помимо этого, разумеется, существовала вера в многочисленных добрых и злых духов, но ни один из них по уровню почитания не мог соперничать с единым Богом.
Но никто, кроме Бога, не может прочитать эти знаки: кожа лба скрывает их от любопытных. Любимый цвет Бога — белый, и поэтому именно животных белой масти обычно приносили ему в жертву. Встречались у чувашей и более мелкие жертвоприношения, но статус подобных обрядов был совсем иным: это были небольшие искупительные жертвы злым духам, чтобы сохранить с ними хорошие отношения и избегнуть, таким образом, болезней, мора и др. На протяжении своей истории чувашское язычество неоднократно подвергалась значительному влиянию других религий. Первым на этом пути был зороастризм. Отсюда — культ огня и традиция сооружения намогильных памятников юпа в виде столба. Отсюда же — тот дуализм, который лежит в самых основах народной веры: вечное противостояние добра и зла, света и тьмы, Бога и злого демона. Последний при этом носил имя. Шуйттан: отказ от ислама не стал препятствием для проникновения отдельных элементов мусульманской веры.
Некоторая часть населения Волжской Булгарии всё же приняло мусульманство, но оно по началу имело поверхностный характер: угрозы царя Алмуша «поразить мечом» неверных остались только угрозами. Даже в начале XIII века венгерский путешественник монах Юлиан сообщал, что Волжская Булгария — «великое и могущественное царство, с богатыми городами, но все там — язычники». Многие из тех жителей Волжской Булгарии, которые первоначально приняли ислам, вскоре отпали от чужеродной религии и вновь вернулись к язычеству. Вероятно, эта группа составила еще один значительный компонент складывающегося чувашского этноса. Которому предстояло пережить настоящую катастрофу: близилось татаро-монгольское нашествие. О чем последние чувашские язычники просят своих богов Мы приехали в Старое Суркино без десяти шесть утра, чтобы посмотреть на ежегодный обряд моления, «учук». В поле за деревней собираются жители и приглашенные, чтобы просить верховного бога Тура о благополучии, предлагая в дар за это жертвенное животное. Я знаю, что моление закончится кашей из жертвенного быка, и по спине бежит холодок. Когда покупаешь бифштекс в магазине, то вроде бы ничего, а смотришь этому быку в глаза — и его очень жалко.
Но бык пока стоит в одном из дворов и я, к счастью, его не вижу. Первым приходит дядя Петя, крепкий мужчина лет пятидесяти в спецовке. Он один из тех, кто будут закалывать быка. Для него это не впервые, и он очень спокоен. Следом за ним на поле показываются еще несколько мужчин и женщин, все переодеваются в традиционные чувашские костюмы. Быка выводят и привязывают к забору, чтобы тот поел травки напоследок. Дядя Петя точит ножи. Тем временем женщины наливают в кувшин свекольный квас, берут жертвенную лепешку — «юсман» — и идут на косогор у реки, где и будет происходить учук. Перед закалыванием женщины читают молитву и окропляют быка чистой водой.
Кроме нас на поле не больше десяти человек. Зинаида Воронова — сотрудник Университета культуры в Чебоксарах, столицы Чувашии. Она вместе с коллегами приехала изучать местные обычаи. Смотреть на процесс она не очень хочет, говорит, что как-то не привыкла к такому. Сама она из крещеных чувашей, как и все в Чебоксарах, но говорит, что никогда не делала различий между ними и некрещеными. Некрещеные сейчас остались лишь в нескольких деревнях в Татарстане, и большинство из них живет здесь, в Старом Суркине. Чуваши и татары — тюркские народы, но при этом татары еще в 10 веке приняли ислам, а большинство чувашей обратили в православие. Но некоторым самым стойким удалось укрыться в малодоступных деревеньках и сохранить язычество. Верховным богом у них считается добрый бог Тура в пер.
Они верят, что у всего живого в природе есть дух, а любому занятию человека покровительствует свой бог. Вообще, такая система верований была довольно распространена среди разных тюркских народов, только они называли верховного бога по-разному: «Тенгри», «Тейри», «Тор». Деревню Старое Суркино назвали по имени первого переселенца Серке. Она надежно спрятана в низине, в окружении густых лесов, и добраться сюда до сих пор не так-то просто: до ближайшего города Альметьевска ехать примерно 20 километров, и до Башкирии, населенной, по большей части, мусульманами, отсюда ближе, чем до Чувашии. Сегодня в Старом Суркине постоянно живет около полутора тысячи человек: дома крепкие, много новых, есть и детский сад, и школа, говорят местные на чувашском и русском. Пока они не заняты в своих обрядах, ничем не отличаются от других: сидят в интернете, смотрят сериалы, водят машины, работают в офисах. Читайте так же: Молитва веры и надежды За деревней три кладбища: для крещеных, для мусульман и для некрещеных, самое большое и старое. Вместо памятников на могилах там стоят столбы — «юпы»: мужчинам из дуба, женщинам из липы, которые затем заменяют на каменные обряд проводится раз в год в ноябре. А вот никаких храмов в деревне нет и никогда не было.
В данной статье мы рассмотрим перевод молитвы Отче наш на чувашский язык, а также проанализируем особенности данного перевода.
Скачать На чувашском языке – Молитва Отче наш
| Отче наш (Эй Ҫӳлти Аттемĕр) на чувашском языке | на чувашском языке – не помню перевод какой песни=). |
| Поздравляем с днем чувашского языка! | Новости, статьи, обзоры Молитва «Отче наш» на чувашском языке — история, особенности и значение Отче наш — это одна из самых известных и важных молитв христианства. |
Отче наш на чувашском языке
| На чувашском языке - Молитва Отче наш | На чувашском языке. 00:42. Download MP3. |
| Патриаршая литературная премия | Поминовение усопших: молитвы и последования. |
| Скачать На чувашском языке – Молитва Отче наш | Смотрите видео на тему «Молитва Отче Наш На Чувашском Языке» в TikTok. |
| отче наш на чувашском языке | Молитва Отче наш на церковно-Славянском языке. |
Похожие треки
- Вопрос-ответ
- Jon Stewart Slams Media for Breathless Trump Trial Coverage | The Daily Show
- Отче наш на чувашском языке текст
- Молитва «Отче наш» на чувашском языке русскими буквами: слушать, распечатать, скачать на телефон
- песнопения на чувашском языке
- Похожие треки
Раскрыта тайна молитвы «Отче наш»: в это сложно поверить
Лучше православным эту молитву читать на церковнославянском: "Отче наш, Иже еси на небесех, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Отче наш молитва на Арамейском языке. Новости, статьи, обзоры Молитва «Отче наш» на чувашском языке — история, особенности и значение Отче наш — это одна из самых известных и важных молитв христианства. Молитва "Отче наш" по-другому "Шан ечто", что означает? Отче наш молитва на Арамейском языке. на чувашском языке слушать онлайн или скачать бесплатно на телефон, андроид, айпад или айфон вы можете на сайте
Нет комментариев
- Переводы «Отче наш» в свете становления и развития письменного чувашского языка
- Полный текст молитвы Отче Наш на русском языке
- Чувашские Молитвы
- Смотрите также
- Молитва «Отче наш»
Отче наш на чувашском языке
Видео удалено. Видео кликните для воспроизведения. Как и у многих других народов, у чувашей существовал а в некоторых семьях соблюдается и сегодня определенный обряд, связанный со вступлением в брак. У чувашского народа были приняты три формы вступления в брак: с соблюдением полного свадебного обряда, свадьба с «уходом», похищение невесты чаще всего это происходило с согласия невесты. При соблюдении полного свадебного обряда жених приезжал в дом невесты на большом свадебном поезде. В отчем доме невесту одевали в девичью одежду и накрывали покрывалом. Родственники невесты встречали свадебный поезд жениха у крыльца, угощая всех хлебом-солью и пивом. Самый старший гость со стороны жениха говорил речь, после чего всех гостей приглашали за накрытые столы. Веселье и гулянья продолжались до следующего дня. Уезжая, жених забирал с собой невесту. Усадив ее верхом на лошадь, жених три раза ударял коня плеткой — по старой тюркской традиции это должно было оградить невесту от духов рода жены.
В первую брачную ночь молодая супруга должны была разуть мужа, а утром следующего дня приступить к работе по дому. Как и у большинства народов, главой чувашской семьи считался мужчина, но женщина всегда была очень уважаема. Предки чувашей верили в самостоятельное существование человеческой души. Дух предков покровительствовал членам рода, мог и наказать их за непочтительное отношение. Для чувашского язычества был характерен дуализм, воспринятый главным образом от зороастризма: вера в существование, с одной стороны, добрых богов и духов во главе с Султи тура верховным богом , и с другой — злых божеств и духов во главе с Шуйттаном дьяволом. Боги и духи Верхнего мира — добрые, Нижнего света — злые. Религия чувашей по-своему воспроизводила иерархическую структуру общества. Во главе многочисленной группы богов стоял Султи тура со своим семейством. По-видимому, первоначально небесный бог Тура «Тенгри» почитался наравне с другими божествами. Но с появлением «единовластного самодержца» он становится уже Асла тура Высшим богом , Султи тура Верховным богом.
В людские дела непосредственно всевышний не вмешивался, управлял людьми через помощника — бога Кебе, ведавшего судьбами человеческого рода, и его служителей: Пулёхсё, назначавшего людям судьбу, счастливые и несчастливые жребии, и Пихампара, раздававшего людям душевные качества, сообщавшего юмзям пророческие видения, который считался также покровителем животных. В услужении Султи тура находились божества, названия которых воспроизводили названия прислуживавших и сопровождавших золотоордынских и казанских ханов чиновников: Тавам ыра — добрый дух, заседавший в диване палате , Тавам суретекен — дух, ведавший делами дивана, далее: страж, привратник, кравчий и т. Чуваши почитали также божков, олицетворяющих солнце, землю, гром и молнию, свет, огоньки, ветер и т. Но многие чувашские боги «обитали» не на небесах, а непосредственно на земле. Злые божества и духи были независимы от Султи тура: других богов и божеств и враждовали с ними. Бог зла и мрака Шуйттан пребывал в бездне, хаосе. Непосредственно от Шуйттана «произошли»: Эсрель — злое божество смерти, уносящее души людей, Ийе — домовой и костолом, Вопкан — дух, насьыающий эпидемии, а Вупар упырь вызывал тяжелые болезни, ночное удушье, лунные и солнечные затмения. Определенное место среди злых духов занимал Иёрёх, культ которого восходит к матриархату. Иёрёх представлял собой куклу в виде женщины. Она передавалась из поколения в поколение по женской линии.
Иёрёх был покровителем семьи. Самыми вредными и злыми божествами считались киремети, которые «обитали» при каждом селении и приносили людям бесчисленное множество несчастий болезни, бездетность, пожары, засухи, градобития, грабежи, бедствия от помещиков, приказных служителей, пуянов и т. В киремети будто бы превращались души злодеев и угнетателей после их смерти. Само название киремети происходит от мусульманского культа святых «карамат». У каждого селения было не менее одного киреметища, были и общие для нескольких селений киремети. Место жертвоприношения киремети огораживалось, внутри строилось небольшое здание с тремя стенами, обращенное открытой стороной на восток. Центральным элементом киреметища было одиноко стоящее старое, часто уже засохшее дерево дуб, ветла, береза. Особенность чувашского язычества состояла в традиции умилостивления как добрых, так и злых духов. Жертвы приносились домашними животными, кашей, хлебом и т. Жертвоприношения совершали в специальных капищах — культовых сооружениях, которые обычно устраивались в лесах и также назывались ки-реметями.
За ними ухаживали мачауры мачавар. Они вместе с главарями молений кёлёпусё совершали обряды жертвоприношений и молений. Добрым богам и божествам чуваши посвящали общественные и частные жертвоприношения и моления. В большинстве это были жертвоприношения и моления, связанные с земледельческим циклом: уй чукё моление об урожае и др. В фестивале приняли участие фольклорные коллективы из Чувашии, других регионов России и из-за рубежа. Гости праздника приняли участие в традиционном чувашском молении. Все желающие смогли попробовать кашу на родниковой воде, сваренную на костре из нескольких видов круп и картофеля, с маслом и молоком. Организаторы праздника — министерство культуры РТ, Совет и исполнительный комитет Альметьевского муниципального района, Альметьевское представительство Чувашской национально-культурной автономии в РТ при содействии Старосуркинского сельского поселения. Фестиваль назван в честь древних чувашских полевых моления и жертвоприношения, которые проводились во время летнего солнцестояния. Чувашская языческая молитва На территории России осталось совсем немного народов, которые сумели сохранить свою традиционную этническую религию и донести ее до наших дней, несмотря на насильственную христианизацию, воинствующий атеизм советской эпохи и прочие трудности.
В чистом виде дохристианские или домусульманские верования не сохранил никто, но мы не погрешим против истины, если скажем, что языческие культы некоторых коренных народов России и поныне существуют — не как лубок и зрелище для туристов, но как живая и непрерывная традиция. Таким народом являются чуваши — западные тюрки, прямые потомки волжских булгар, пережившие татаро-монгольское нашествие, воспринявшие изрядный финно-угорский компонент и так до конца и не христианизированные. Традиционная вера чувашей ведет свои истоки от тенгрианства — системы религиозных воззрений древних тюрков — и во многом продолжает его традиции.
ООО «АдвМьюзик» заключил лицензионные соглашения с крупнейшими российскими правообладателями на использование музыкальных произведений. Полная информация.
Но с самого начала приступания к молитве нам нужно установить себя в указанных основных состояниях: устремиться всецело к Богу и непременно с надеждой на Него, оставив позади себя «всякое житейское помышление» за малым изъятием хлеб ; и это опять — ради Бога же. Есть и ещё одно общее для всех прошений молитвенное состояние: это редко нами замечаемое моление не в одиночку, не от себя, не за себя лишь, а за всех, от имени всех нас. Но эту особенность — очень важную и очень часто забываемую нами практически — мы оставим до толкования подробностей Молитвы Господней. А сейчас лишь кратко заметим ее… И не забудем!
Не забудем по одному уже тому, что о всеобщности молитвы мало кто из нас думал и думает. Многие же просто впервые слышат об этом. Было и бывает часто это забвение и с нами недостойными. Ещё я нахожу полезным внести маленькое успокоение в наши земные сердца и умы.
У нас на земле так много забот, печалей, нужд, вопросов, бед, скорбей, задач и личных и служебных, общественных и мировых, что иной невольно смутится и впадет в малодушие от такой «строгости» и надмирного духа Молитвы Господней: неужели Бог не позволил просить Его о наших, пусть и не высоких, но больных нуждах? Неужели и Ему нет дела до наших маленьких и больших бед? Неужели Ему не до нашей несчастной планеты с её миллионами бедных детей Его? Нет, дорогие братья, это не так!
Не для огорчения дана нам эта молитва, а для успокоения, и мира, и радости ещё здесь, на земле. Не забыты мы с нашими нуждами. Но вопрос лишь в том, какой путь удовлетворения их? И ответ на это даётся в Молитве Господней.
Правда, этот ответ не таков, к какому мы привыкли — ответ особенный, Божественный, премудрый, поразительно простой при своей глубине. Но ответ есть. Но если бы мы следовали ему, то насколько бы легче разрешались и все «мировые», общественные вопросы! Правда, ответ этот — возвышенный, ибо Божественный, ответ идеальный, как и вся молитва, но он дан.
И ответ этот — посильный для людей, как и всё Христово учение. Молитва Господня начинается обращением или воззванием. Это и необходимо, и естественно. Во всякой беседе с кем бы то ни было, во всякой просьбе мы начинаем с имени того, к кому обращаемся, а при важных случаях называем и чин или положение его.
И эти обращения с первого же момента показывают на отношения обеих сторон друг к другу. В заголовке таком сразу проявляется и чувствуется тот основной дух, которым потом будет проникнуто прошение, или беседа, или письмо одного к другому. Притом, чтобы наименовать кого-либо известным именем, титулом, прилагательным словом, нужно, чтобы то лицо, к кому мы обращаемся, действительно было таковым и чтобы я знал это и чувствовал это, а если оно — выше меня, то чтобы мне было позволено так или иначе именовать его. Обращение — это сокращение отношений между двумя лицами, это фундамент, на котором будет стоять вся последующая просьба, беседа, письмо.
И потому чрезвычайно важно, с какого первого слова научил нас молиться Сын Божий. Очень долгое время я не обращал внимания на это слово и не чувствовал его силы. Когда-то в школьном катехизисе, конечно, объяснялось оно, но вот каков печальный опыт: ни тогда, ни после оно не осталось в моём сердце как живое и постоянное чувство, и даже умственная память не толкала меня на внимание к этому чрезвычайному имени. Слово это было для меня почти мертвым, сухим, безжизненным… И я потом много раз задумываются: отчего это случилось и даже теперь случается?
Отчего нужно употреблять усилие ума и внимания, чтобы хоть сколько-нибудь установиться и ныне на понимании, а главное — на сердечном чувстве этого драгоценнейшего слова, на ощущении его? А ведь это так важно: от первой установки сердца зависит вся молитва дальнейшая не только во мне самом, но и в отношении ко мне Бога. Каковы мы, таков и Бог к нам: Он открывает Себя в меру нашей восприемлемости и нашего отношения к Нему. Отчего же это было и бывает со мною?
Это вопрос не мой лишь, а очень многих. И, может быть, тут сказывается не только мое личное состояние духа, но и результат школьного воспитания, а кто знает — нет ли здесь даже и широкого влияния восприятия религиозными массами русскими, греческими или иными самого христианства? Так или иначе, но скажу, что с самого детства моего мне никто почти не говорил о Боге как об «Отце»… Отец! И совсем кратко и сильно: Он — родной мне, а я — Ему… Нет, никто не учил меня этому — ни дома, ни в школах… Правда, говорилось и училось, что Бог есть Любовь.
Но никогда не внедрили в моё сердце живого ощущения этой любви Его. Наоборот, с самого детства — представление о Боге как о Судии, Воздаятеле! И в таком духе воспитывались мы и в школах. И припоминаю, что только при постриге в монашество, на 27-м году, я в молитвах и наставлениях постригаемому услышал, точно впервые, о необычайной любви к нам, монахам, Бога: «Всещедрый убо Бог и многомилостивый… рекий: аще бы и жена забыла исчадие свое, Аз же не забуду тебе… да восприимет, и обымет, и защитит, и да будет ти стена тверда… утешения вина причина … совозлегая и совосставая с тобою».
Конечно, много раз слышал я слова о любви Божией умом, но до сердца они дошли точно в первый раз тогда. А потом опять долгое время не помню живого отклика в душе, как об Отце… О, я множество раз испытывал опыты милосердия Божия, но это было более близко к Милующему Судии, чем к Отцу… «Отец» — это было что-то до такой степени далёкое, немыслимое, что сердце моё не смело даже и подумать подобное. Отчего же нас так учили? Была ли это ошибка окружающей среды?
Но тогда тоже ставится вопрос: почему они уклонились в такую ошибку, если то была ошибка? И была ли то «ошибка»? Или же тут была какая-то сокровенная правда, что мы больше думали не о Боге любви, а о Боге правды? По этому вопросу мне приходят такие мысли.
В православном восприятии христианства — а особенно у русского народа -всегда господствовало покаяние. И это происходило не от того, что русские были более грешны, чем иные православные и инославные христиане, а наоборот — от высоких требований христианского учения. Идеал Христов так высок и совершенен, что внимательная душа всегда будет недовольна своим состоянием, несоответствующим ему. Так чуткий музыкант мучается и от малейшего диссонанса, а рядовому слушателю и большие ошибки незаметны.
Святые люди всегда почти считали себя великими грешниками. В этом духе и воспитывалась Православная Русь. Следовательно, это была не «ошибка», а глубокое восприятие христианства. Мне припоминается случай из прошлого.
Одному человеку была подарена икона с надписью: «Просите у Бога благодати». Казалось бы, что тут невозможного или неприемлемого? Просить о радости, о милости Божией? Но в ответ на это пожелание было написано: «Где уж мне просить о благодати?
Вот хоть бы пощадил меня Господь, окаянную грешницу». И это по-православному, по-русски. А она была совсем не какая-нибудь великая грешница, по мнению нашему, даже была — «жизни хорошей»: чистой, богомольной, скромной, терпеливой. И это покаянное восприятие христианства так вкоренилось в русские души православные, что нам совершенно невмоготу было переносить сектантские постоянные «благодарения» «дорогому Христу».
Нам вообще было неприемлемо протестантское учение о «легком» спасении «верою». Известно, что самою распространенною молитвою в православном богослужении являются два слова: «Господи, помилуй! И вообще покаянные молитвы в частности, Давидовы псалмы, занимают весьма значительное место в приготовительных частях наших служб: на вечерни, на утрени, на часах, на домашних молитвах. И только на литургии Церковь поднимает нас на свою высоту «Евхаристии» с греческого языка — благодарения, хвалы — гимна Богу за спасение человечества, за восстановление сыновства людей Богу Отцу.
Да, это так. Но таково воззрение Церкви, живущей духом Божиим, она в высоте своей достигла вершины славословия чадами своего Отца Небесного. Но ее немощные, слабые дети и доселе неспособны подниматься до такой высоты. Известно, что едва ли не большинство присутствующих на литургии верующих исполнены не чувства восторга и хвалы Отцу, а постоянным покаянным сознанием своего недостоинства и просьбами о прощении, помиловании да ходатайством о даровании им недостающего в земной жизни.
Отчего всё это так сокрушенно и грустно? Причина простая. Наша греховность, личное наше несовершенство не позволяет подниматься каждому из нас за малыми исключениями на высоту благонадежного торжества, а снижает нас всегда на покаянные просьбы. Потому мы, чувствуя себя всегда виновными, не смеем даже останавливаться на мысли об «Отечестве» Божием по отношению к нам.
И от этого, а не от случайного или ошибочного воспитания в семье, школе и обществе и даже в Церкви, мы мало чувствуем это дорогое слово «Отец». Трудно нам оно. Непосильно ещё. Мы -еще не настоящие дети Отца.
Плохие дети. Впрочем, даже и хорошие дети не только лишь любят своего отца, не только ждут от него милостей, даров и нежности, но и боятся его. Правда, боятся совсем иначе, чем чужие дети или виновные боятся судью: боятся сыновним страхом, опасением потерять любовь своего отца. Но все же боятся — благочестиво боятся.
И ангелы от страха закрывают свои лица пред величеством Творца. Но при всём том дети всегда сознают себя детьми своего отца и потому с надеждой, с доверием обращаются к нему. Так и святые люди: пребывают и в страхе, но и в надежде на милосердие Отца Небесного. Даже не должно называть это чувство «страхом», а скорее благоговением.
Их страх — от святой высоты, а наш — от нашей низости; это два разных по качеству страха. И хорошо, что православные люди не дерзают, при своей греховности, возноситься на ступени сектантской фальшивой радости и постоянной хвалы «дорогого Иисуса», «дорогого Отца». Смиреннее, справедливее, богоугоднее, легче, спасительнее, полезнее — покаянное чувство постоянного сознания своего недостоинства, чем самомнительного самодовольства и легкомысленного упования на «Отца». И верю, что такое покаянное православное настроение угоднее Богу Отцу, чем дерзкое напоминание Ему о своем сыновстве и Его Отечестве.
Припоминается мне старший сын из притчи Христовой о «блудном сыне»: воротившись с трудов добрых дел на поле жизни , он с обидой ссылается на свою сыновнюю верность отцу, однако же недостаточно будто бы расцененную его отцом, а вот блудного сына, который недостойным считал себя даже и именоваться «сыном», а лишь просился в ряд последних рабочих наёмников, отец принял с распростёртыми объятиями и устроил ему пир. Когда вот так рассмотришь всё это глубже, тогда поймёшь, что есть много оснований и святой правды в нашем покаянном сознании, как недостойных считать себя детьми Божиими, а лишь бы хоть оказаться неизгнанными совсем и быть принятыми в число последних наёмников. Понятно становится, почему мы не чувствуем от всей души этого чудного слова Молитвы Господней — «Отче» — «Отец». Мы, может быть, не только ещё не дети, но даже пока и не «рабы» Его, не наёмники, а блуждающие вдали от Отца, ушедшие и отрекшиеся от Него дети, живущие в грехах со свиньями.
И подобно тому, как опустившийся душевно принц скрывает свое прежнее высокое происхождение от знатного отца, так и мы, грешные, не смеем даже и внутри своего сердца, пред собственной совестью, а тем более пред лицом Всевидящего Бога, именовать Его Отцом. Это самое высокое имя заставляет нас ещё более смиряться и нагибать повинно голову. Мытарь, стоя у стены храма, не смел даже поднять очей своих к небу и лишь бил в грудь себя и говорил: «Боже! Почему же?
Разве Господь не знал о нашей греховности, когда учил Своих учеников этому слову? И далее Он открыто скажет в Своей молитве о «долгах». Молитву эту Иисус Христос дал грешникам. Слушали Его грешники.
И тем не менее Он назвал Бога Отцом, уча и нас также именно называть Его во все века. И по одному этому мы не смеем отрекаться от данного поучения: Сам Бог так повелел. Как же можно совместить указанное выше покаянное настроение с этим радостным и уповательным именем? Совсем просто.
Как бы грешны ни были мы, но Бог Сам в Себе всегда остаётся Любовью. Бог всегда пребывает к нам в отношении Отечества. Это Его неизменяемое свойство — если только мы добровольно не отречёмся от Него сами — как это случилось с бесами, бывшими ангелами. И если мы прибегаем к Нему, то Он тотчас же обращается к нам стороною Отечества.
Это Его свойство. Такова первая причина этого слова. А вторая заключается в Сыне Его Иисусе Христе. До Спасителя человечество не смело именовать Бога Отцом, близким себе.
Таким образом в этом слове «Отец» сокровенно заключена идея искупления. Оно тогда ещё не совершилось, когда Господь говорил это. Но уже самое Его пришествие было началом искупления, и Он о будущем мог говорить уже, как о настоящем. Ещё при крещении Христа Отец сказал Иоанну: «Сей Крещаемый есть Сын Мой возлюбленный, о Нем же через которого благоволих», то есть возвратил Свое отеческое благоволение к людям.
И при рождении Его в Вифлееме ангелы пели пастырям: «Слава в вышних Богу… в человецех благоволение», конечно же, Божие. Ради Сына Единородного нам возвращено сыновство благодатное у Отца Небесного. Сын Божий повелел и учил так. И ради этого одного мы и обязаны, и можем именовать Бога Отцом Своим.
И какое счастье заключается в этом слове!.. Обратимся немного вглубь истории. Еврейский народ, как и язычники, за грехопадение были лишены отеческой милости. И именовали Бога преимущественно словами «Правосудный Мздовоздаятель».
Но вот из уст Иисусовых эти же самые евреи, обыкновенные люди, рыбаки, рабочие, немногие вожди-фарисеи, слышат это новое имя: Бог есть Отец… Можно представить себе, каким радостным благовестием прозвучало для них это имя! И тем оно было сильнее, чем звучало непривычнее!.. Но лучше послушаем свое собственное сердце… Вот иной раз и часто, увы! И это слово промелькнет совершенно незаметно, бесследно.
А в другой раз остановишься вниманием на нём, но недостойное сердце, подавленное грехами, боится принять смысл его… Отец! Нет, я недостоин этого права считать себя сыном Ему, следовательно, для меня лично Он ещё не Отец… И больно на душе… Но вот иногда и умом и сердцем воспримешь это святое слово… Даже побудишь себя принять его. Ведь именно так, а не иначе, научил молиться Сам Сын Божий! Следовательно, так это есть поистине!
Так должно молиться. Не по дерзости моей, а по послушанию Спасителю нашему… И задержавшись на малое время вниманием, вдруг установишься в отношении к Богу как действительно к Отцу… И тогда открываются душе блаженные, утешительные мысли и чувства. И после нелегко и вспомнить, а в тот момент они переживаются совершенно ясно и ярко. А если любит, то и желает мне всяческого добра: и душе, особенно душе, но и даже телу моему, земному моему бытию.
Он больше меня самого хочет мне добра. Он печётся о мне. Даже и о телесном существовании. И надежда входит в сердце… Но я грешный?
Всё равно, и о мне грешном Он печётся… И не больше ли, чем о 99 праведниках! Ведь Он — Отец мне! А не -Судья, постоянно карающий. Пойду же к Нему с детским доверием, хоть и грешен… Ты — Отец: прими, не отвергай!
И знаю: не отгонишь, не отвернёшься: Ты — Отец! Ты терпел меня тогда, когда я в грехах забывал Тебя совсем, а если и помнил, то всё же огорчал Тебя преступлениями моими. Но Ты не казнил сразу. Ты ждал моего обращения, Ты даже не страшил меня ужасами геенны и вечных мучений.
Ты щадил меня и в грехе. Ты — Отец!.. Так неужели, когда я возвращаюсь к Тебе с покаянием, когда я обращаюсь к Тебе с молитвою, когда я для ободрения и надежды на моё от Тебя спасение называю Тебя Отцом, Ты отвернёшься от меня?.. О нет!..
Ты же Отец! Так именовать, и почитать, и обращаться, и чувствовать, и поступать повелел Твой же Единородный Сын, — а Он исполнял не Свою, а Твою волю, значит, Ты Сам хочешь этого. Потому дерзаю, побуждаю себя не страшиться Тебя! Подвигаю сердце своё навстречу Твоей Любви и говорю: Ты -и мой Отец!..
Потому уповаю, надеюсь… И в надежде радостной даже плачу утешительными слезами — так дитя плачет в коленях матери!.. И Ты приемлешь. Прошу милости. Ты дашь!
Ибо Ты всегда — Отец! А если Ты пошлёшь мне временно и скорби — и их принимаю. Ибо Ты посылаешь их не как наказание мне, а как лекарство от Своей любви ко мне. Ты хочешь, чтобы я воротился сильнее к Тебе как сын, а Ты мог бы ещё больше любить меня как Отец.
И тихим светом наполняется тогда душа. И никак никогда не должно забывать этого чудного, данного нам откровения: Бог — нам Отец! Отец Вот, казалось, я и «закончил» свои мысли надеждою на Отца. Но как волны сменяют одна другую, так и чувства опять набегают снова и снова.
И нельзя, опасно и даже грешно пред Богом и своею совестью было бы замолчать их… Пишу их так, как они родятся сами собою в живой душе в естественной последовательности, помимо даже моей воли и размышления… Может быть, Сам Бог посылает их так? Как хорошо, как блаженно надеяться на Отца! Но тут же вспоминается, как многократно эта самая надежда на «Милостивого» была дурно использована моей слабой душой. И вот самое высокое благо — Божие Отечество — обращается в повод ко греху… Какой это ужас и преступление — Самого Бога обращать в путь ко злу!!!
Что же? Или то не правда, что Он Отец? Нет, святая истина! Но я так греховен и слаб, что даже истину превращаю в ложь, свет во тьму… Оказывается, и надежда на Отца опасна мне… И тогда снова в мысли встает понятие «Праведного», «Судии».
И мысль об «Отце» уходит в тень. Уже не чувствуешь Отца. Но не хочется опять оставаться только пред Воздаятелем «по делам»… И закрываешь очи ума, чтобы ничего не видеть: ни отечества, ни суда, ни наказания по правде… Но и это невозможно: от себя и Божьего света некуда убежать… Что же делать? Ища выхода из этих крайностей — злоупотребления отечеством и надеждой на него, не знаешь, куда же склониться?
Но все же как вспомнишь Молитву Господню и слово «Отец», хватаешься за Него, как за спасительный якорь: лучше уж погрешу в чрезмерной надежде, чем впаду в малодушное уныние; лучше буду уповать, чем отчаиваться. Но якорь этот все же держится на некоторой цепи — на покаянии или хоть на сознании своей греховности. Пусть и без слов и рыданий, но говорю: «Будь милостив к грешнику! Надеюсь на Твое спасительное милосердие!
Верю, что как-либо спасешь меня недостойного и именоваться Твоим сыном! Однако из этих переживаний начинаешь понимать: почему иногда Сам Бог не показывает тебе Своей любви? Опасна она для нашей слабой природы! И потому та же самая любовь принимает вид «правды», чтобы этим вывести нас опять на путь спасения.
И ещё приходили мысли. Если бы мы были настоящими детьми, если бы мы действительно любили Бога, Своего Отца, то мы не грешили бы против Него. И сам знаешь, как прекрасно бывает сердцу, когда оно чисто. Как хорошо бывает после искренней исповеди!
И внутренний дух говорит тебе: «Вот видишь, как блаженно быть в любви Божией! Скоро слабеет эта сыновняя любовь и нежелание огорчать Отца своими грехами… Чуден наш Отец! Плохие мы дети. И всё же Отец Он.
Пришлось мне получить от одного светского человека удивительное размышление и «опытное переживание о Боге как Отце». Какая простая и святая мысль! Мы же в самом деле, по самому творению Божию, — уже чада Его, как созданные по Его образу. И потому, каковы бы мы ни были.
Он как первообраз наш, заботится о Своём образе и подобии, как отцы заботятся о похожих на них по рождению детях. Мы часто замарываем этот образ свой, но всё же он никогда не стирается до конца… До Страшного суда, когда отнимется совсем образ Божий от осуждённых. Итак, с какого бы ни подойти пути, всё же мы снова и снова упираемся в спасительное слово «Отче». А суть этого слова -благость и милосердие.
И не сойдём с этого спасительного основания. В этом суть христианства. В этом суть Евангелия, или — что то же по-русски — «благовестия». Так научил нас молиться Сам Спаситель наш!
И так будем чувствовать и молиться. Бог — воистину Отец наш! На сём стою! Это — моё упование!
Это надежда для меня, грешного! Это моё утешение! В этом моя вера! Что бы ни говорили мне люди, что бы ни шептали бесы уныния — я слушаюсь Господа моего, научившего нас в молитве Своей говорить: «Отче наш».
Потому ещё и ещё думается о Боге, как об Отце… Я вспомнил о блудном сыне, который не смел уже называть себя сыном, а просился хоть бы в наёмники… Но вот я в евангельском тексте прочитал то, что он всё же, несмотря на свою греховность и недостоинство, все же назвал своего отца — отцом: «Пойду к отцу моему, — думает он про себя, — и скажу ему: «Отче! И ещё пришло мне на ум. Это имя Отца не случайно обронено было лишь в одном месте Молитвы Господней. Нет, его постоянно употребляет Спаситель в беседах с народом: «Любите врагов…да будете сынами Отца вашего Небесного… Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный Мф.
Это все говорилось ещё ранее Молитвы Господней. Потому не так удивительно было для слушателей, что этим же именем повелел Иисус Христос называть Бога и в молитве. Вообще, всё Евангелие полно этим именно словом: Отец. Это и есть плод искупления Христова.
Он дал нам право так именовать Бога. Ничего подобного мы не видим не только у язычников в их религиозных книгах, но даже и у евреев в Ветхозаветном Писании. Потому никакой христианин не должен отказываться от этого святого слова: в нём — христианство, в нём — Евангелие. Нехорошо и излишнее смирение, если бы молились иначе, а не слушались Господа.
Хорошо смиряться в душе, считая себя «недостойным именоваться сыном», но всё же должно именовать Бога: «Отче!.. Приими хоть в наёмники». И когда восчувствуешь это Отеческое отношение к тебе Бога, то умилительно становится на сердце… Кто знает: если бы мы чаще чувствовали это Отечество, если бы мы знали бездну любви к нам Отца, то, может быть, меньше грешили бы. Ещё мне хочется сделать несколько выписок из творений святых отцов по этому предмету.
Некто спросил у преподобного Серафима Саровского: чего больше у Бога — «правды или любви»? И он ответил ему словами св. Исаака Сирского, которые давно мне запали в душу: «Не дерзни! Хотя Писание называет Его праведным и правым, но Сын Его объявил, что Он более благ и милостив; Он благ к неблагодарным и злым… Как назвать Бога правосудным, если прочитать повесть о блудном сыне, который расточил всё богатство своё в распутстве?
По причине одного лишь умиления сокрушения , выраженного сыном, отец выбежал к нему навстречу, заключил его в объятия и предоставил ему прежнее достоинство. Сам Сын Божий — не кто иной! Где правосудие Божие, когда Христос умер за нас в то время, когда мы были врагами Его? Или вот слова другого святого отца, Ефрема Сирина, этого чудного проповедника слёзного сокрушения о грехах наших и надежды на милосердие Божие за покаяние.
В «Слове о правде и благости Божией» он пишет так: «Хвала благости Твоей, которою хвалятся разумные: потому что, и утратив всё, могут ею всё возвратить! Слушайте и утешайтесь: хотя и страшна карающая правда, но, если человек кается, одна капля слёз уничтожает рукописание долгов. Слушайте и содрогнитесь: хотя море благости Бога и исполнено щедрот, но, если человек не приносит покаяния … не получит милости в день суда».
Хаб лан лама д-сунканан йомано.
Уашбок лан хав бэин: уатайин айкана дофнан ш-бокан лахайобаин. Уэла талан ленесъона: эла патсан мин биша. Отче наш молитва на Арамейском языке.