Главным основоположником их философии и основного течения либертарианской мысли был мыслитель Джон Локк». Современная Либертарианская партия США сформировалась сравнительно недавно – в 1971 году по инициативе известного американского политического деятеля Дэвида Нолана.
Жизнь опровергает либертарианство
| Либертарианство: Идеология свободы и ограниченного правительства — Марафон Мысли на | ↑ [ СНИМАТЬ НЕЛЬЗЯ РЕГИСТРИРОВАТЬ — Материалы — Новости — Либертарианская партия России]. |
| Либертарианство: Идеология свободы и ограниченного правительства | ЛПР — это партия принципов. Главным и основным принципом для всех либертарианцев является свобода, основанная на отсутствии агрессии и принуждения. |
| Либертарианская партия России / ЛПР | Либертарианство (от лат. libertas — «свобода») — совокупность политических философий и движений, поддерживающих свободу как основной принцип. |
| Украина как Свободный штат: что означает либертарианство Зеленского | ↑ [ СНИМАТЬ НЕЛЬЗЯ РЕГИСТРИРОВАТЬ — Материалы — Новости — Либертарианская партия России]. |
Либертарианская партия России (ЛПР)
В той же Англии, но уже в семнадцатом веке родился великий гуманист Джон Локк, развивший идеи классического либерализма, из чего впоследствии вытекло либертарианство. Теория «общественного договора» Джон Локк работал над теорией «общественного договора» , согласно которой население и правительство связаны взаимовыгодным сотрудничеством. Правительство как организация создается народом и служит народу, и, если оно не оправдывает оказанного доверия, то люди свергают его. Одновременно Локк высказывался о естественном состоянии общества — беспрепятственной конкуренции равнозначных индивидов, признающих друг друга, — и естественных правах на неприкосновенность, частную собственность и принятие решений. Немаловажную роль в становлении либертарианства сыграла экономическая мысль, суть которой заключена во фразе «laissez-faire, laissez-passer» фр. Как появился термин Предание гласит, что в конце семнадцатого века на одном из собраний французских коммерсантов прозвучала фраза «laissez-faire» фр. В середине восемнадцатого века ее дополнил либеральный экономист и реформатор Венсан де Гурнэ репликой «laissez-passer» фр. Современник де Гурнэ философ Адам Смит описал выгоды экономической свободы в своем трактате «О природе и причинах богатства народов». Тезис о «невидимой руке» Адам Смит выдвинул знаменитый тезис о «невидимой руке» — бессознательном стремлении к всеобщему благу под влиянием эгоистичных побуждений. Другими словами, эгоистичный потребитель создает спрос, который удовлетворяет эгоистичный производитель, желающий заработать, — первые натуральным образом направляют вторых. Рост цен и падение качества товара сдерживаются честным соперничеством между производителями.
Именно так, по данному тезису, преследуя личные интересы, выигрывают все, а экономика растет. Адам Смит Фредерик Бастиа Джон Локк Отъем имущества, по мнению Бастиа, даже худшее зло, чем желание насильно уравнять одних с другими или помочь одним за счет других. Об этом он говорил в своих памфлетах , а самые серьезные проблемы, на которые указывали социалисты, связывал именно с переизбытком государственности. Сам термин «либертарий» появился в конце девятнадцатого века благодаря американскому философу Уильяму Белшаму, употребившему это слово в своем сочинении «О свободе и необходимости». Так он характеризовал сторонников «свободной воли», противопоставляя их адептам «предопределенности» — религиозного детерминизма. Позже из-за запретов на пропаганду анархизма «либертариями» стали называть себя французские анархисты и анархо-коммунисты до тех пор, пока в 1940-е годы американский политик Леонард Рид не употребил слово в современном значении, объявив себя «либертарианцем» — приверженцем политических и экономических свобод. Тогда произошел раскол в либеральном течении. Те, кто считал себя либералом, давно уже отошли от классического либерализма, а новоявленные либертарианцы продолжили «традицию». Мюррей Ротбард Ноам Хомский Генри Джордж В 1960-е в связи с войной во Вьетнаме концепт «ненападения» а с ним и либертарианство распространился по всему Западу. С возросшей популярностью философия обрела нынешнюю форму.
Этому способствовали экономисты двадцатого века: «отец» анархо-капитализма Мюррей Ротбард , идеолог минархизма Роберт Нозик , теоретик либертарного социализма Ноам Хомский , основоположник джорджизма Генри Джордж и другие. Чего хотят либертарианцы? Не имеет значения, к чему стремится человек, важно, к каким способам он прибегает. Люди строят свою жизнь, как хотят, и объединяются в коллективы, которые тоже сотрудничают на добровольной основе. Любые постулаты, за исключением NAP, запрещены: даже расисту позволено быть расистом, пока он находится в своем кругу и не вторгается в чужие. Не что иное, как покушение на частную собственность, требующее искоренения при ликвидации государства или минимизации для содержания органов правопорядка; по джорджизму — единый налог на землю. Принудительная мобилизация нарушает фундаментальное право человека — на жизнь. Соответственно, одобрена только контрактная служба. Использование военных сил вне рамок самообороны не допускается. Все СМИ свободны в избрании точки зрения.
В искусстве разрешены любые способы выражения, не несущие угрозы другим людям. Стандарты и штампы, политическая пропаганда при обучении, ограничение коммерческого учебного сектора — разновидности вмешательства, из-за которых государство изживается из образовательной системы. Если человек осознанно подвергает себя риску — не пристегивает ремень безопасности в автомобиле, употребляет наркотики, занимается проституцией и так далее, — это удел его воли, а не законодательных актов. Здесь затрагивается полноценность двух прав: на собственность и самозащиту ответное насилие не расценивается как «нападение». Законы, притесняющие свободную торговлю, нарушают концепцию «laissez-faire», следовательно, подлежат отмене.
Либертарианцы могут свободно выбирать реализовывать или нет своё право на применение насилия в целях самообороны. Это может быть глупостью и может привести к летальному исходу, но либертарианец имеет право так поступить руководствуясь своими внутренними убеждениями. Но проблема возникает, когда пацифисты вводят любое ненасилие в либертарианство как дополнительный принцип. Эти люди утверждают, что либертарианство содержит то, что не содержит; а именно, запрет на все виды применения силы, а не только инициативное применение силы. Таким образом, либертарианцы, которые включают пацифизм в свои понятия о либертарианстве, являются поддельными либертарианцами.
Почему существуют поддельные либертарианцы? Существует несколько мотивационных факторов для поддельных либертарианцев. Давайте рассмотрим два наиболее распространенных. Есть целая генерация непризнанных «гениев»-носителей консервативных или прогрессивных идеи, но их «талант» никто не признает среди своих сторонников. Поэтому они идут в либертарианство, чтобы получить свою «минуту славы», добавляя несколько либертарианских слов в свой идеологический словарь и используя свои сомнительные способности, чтобы извратить послание свободы либертарианства. Существует еще одна мотивация, сходная с первой, но она имеет более гнусную цель, чем нечестно достигнутая популярность. Это левые лидеры, которые пытаются захватить и уничтожить либертарианство, чтобы оно больше не представляло угрозы для статизма вообще и их политических идеологий в частности. Чтобы это не звучало как паранойя, давайте вспомним историю. Раньше слово «либерализм» означало гражданские свободы, ограниченное правительство, права частной собственности и невмешательство, но левые вошли в либерализм и изменили это. Слово «консервативный» означало традиционализм, ограниченное правительство, антиколониализм и антифедеральность, но левые внедрились в консерватизм и изменили его.
Теперь левые тоже самое могут сделать с либертарианством, если истинные либертарианцы не будут активно бороться с этим. Но есть и положительный аспект существования поддельных либертарианцев.
Опять же, грубо говоря, идея состоит в том, что индивиды формально являются обособленными, и их личности не могут без их согласия быть использованы во благо других. Третья проблема заключается в том, что полная самопринадлежность может допускать добровольное рабство. Ведь с этой точки зрения агенты имеют не только право контролировать использование своей личности, но и право передавать это право например, путем продажи или дарения другим лицам. Однако это вызывает споры среди либертарианцев, некоторые из которых отрицают, что такая передача возможна, потому что другие не могут контролировать чью-либо волю Rothbard 1982; Barnett 1998: 78—82 ; потому что такая передача подрывает нашу автономию Grunebaum 1987 ; либо же в силу религиозных причин Локк 1988.
Теоретики, которые поддерживают подобную возможность, обычно утверждают, что полная самопринадлежность — это учение о моральном праве контролировать допустимое использование путем согласия или отказа , а не о психологической способности контролировать. Следовательно, также можно утверждать, что право на осуществление своей автономии имеет более фундаментальное значение, чем защита или поддержка этой автономии см. Vallentyne 1998; Steiner 1994. Четвертое возражение, связанное с контринтуитивным характером полной самопринадлежности, указывает на ее ограничительные последствия. Полная самопринадлежность может объявлять несправедливыми действиями даже весьма незначительные нарушения личного пространства, например, когда крошечные частицы грязи попадают на не дававшего согласие человека. Запрещение всех действий, которые могут привести к таким незначительным нарушениям, накладывает неприемлемые ограничения на нашу свободу.
Однако с точки зрения концепции самопринадлежности нет принципиальной разницы между мелкими и крупными нарушениями. Как следствие, это возражение приходит к выводу, что теория самопринадлежности должна быть отвергнута Railton 2003; Sobel 2012. Это возражение, однако, имеет сомнительную силу, поскольку оно предполагает еще более неправдоподобную концепцию полной самопринадлежности, чем та, которую обосновывают ее защитники. Предположим, что мы понимаем моральные преимущества, которые дает нам самопринадлежность в двух аспектах: это защита от нежелательного использования наших тел и свобода пользования своими телами. Как показывает это возражение, невозможно одновременно максимизировать ценность обоих аспектов: наша защищенность ограничивает наши свободы, ограничивая возможности использования своего тела, и наоборот. Поскольку максимизация аспекта защиты необоснованно ограничивает аспект использования, правильной реакцией будет не отказ от самопринадлежности, а некоторое ослабление аспекта защиты, чтобы усилить аспект использования.
Это позволило бы допустить незначительные нарушения ради самопринадлежности. Как говорит Эрик Мак Mack 2015 , хорошая теория самопринадлежности предлагает людям некоторое «свободное пространство» elbow room Подробнее см. Тем не менее многие либертарианцы действительно отвергают полную самопринадлежность. Можно ослабить принцип по любому из вышеперечисленных аспектов, чтобы избежать возражений, при этом в целом придерживаясь духа концепции самопринадлежности. Так, например, некоторые могли бы принять ограниченные недобровольные обязанности по оказанию помощи и согласиться с определенным сокращением в аспекте контроля самопринадлежности. Другие, как мы уже видели, отвергают идею о том, что «собственники себя» имеют право на передачу себя в добровольное рабство.
Так или иначе, результатом будет не теория полной самопринадлежности, но нечто, что является только приближением к этой идее. Однако и ослабленные концепции самопринадлежности вызывают серьезные вопросы. С одной стороны, если, как оказывается, самопринадлежность имеет множество аспектов, которые могут быть ослаблены в силу конкурирующих соображений, она в значительной мере теряет свою теоретическую привлекательность. В конце концов, часть этой привлекательности заключалась в относительной простоте самой идеи, которая, как казалось, делала ее хорошей отправной точкой для теории справедливости. Как только мы начинаем противопоставлять этой идее другие соображения, последние тем самым проникают в либертарианскую моральную систему. Это порождает сложные вопросы об их относительном весе, соответствующих правилах взаимных уступок, и так далее.
Более того, если возможны компромиссы между этими аспектами, то мы хотели бы знать, почему мы должны жертвовать одним в пользу другого. И для того, чтобы ответить на этот вопрос, нам, возможно, потребуется обратиться к каким-то другим, лежащим здесь в основании ценностям. Это ставит под угрозу статус самопринадлежности как основополагающего принципа в либертарианской теории. Ведь предполагается, что основополагающие принципы не основаны на лежащих в основании ценностях. Однако для многих либертарианцев это не слишком большая уступка. Если немногие одобряют полную самопринадлежность, то еще меньшее число людей считает ее основополагающим принципом.
Такой шаг позволил бы также избежать последнего возражения, на этот раз более теоретического по своей природе. Это возражение состоит в том, что при ближайшем рассмотрении идея самопринадлежности оказывается не такой простой и не такой ясной, как казалось в самом начале. Один из вариантов этого возражения указывает на неопределенность идеи владения. Позитивное право признает большое разнообразие форм собственности, включая те, которые относятся к совершенно иным видам прав, нежели те, которые отстаивает теоретик самопринадлежности. Возможно, что не существует однозначного общего понятия владения, к которому можно было бы апеллировать, защищая самопринадлежность. Напротив, требования владения могут быть выводом из запутанных моральных или юридических аргументов Fried 2004, 2005.
Однако если самопринадлежность понимается как в значительной мере аналогичная владению в целом, то это не вызывает никаких возражений. Вместо этого она свидетельствует о более плодотворном пути теоретизирования о наших правах на свою личность Russell 2018. Хотя обычно считается, что Нозик 1974 рассматривает полную самопринадлежность как предпосылку или основополагающий принцип см. Одна из очевидных проблем заключается в том, что Нозик лишь однажды обращается к идее самопринадлежности в «Анархии, государстве и утопии». И хотя этот отрывок часто цитируется и его аргументация используется, эта идея как таковая играет незначительную роль в книге. Во второй части книги «Анархия, государство и утопия» приводится большое количество аргументов против перераспределительных концепций справедливости, которые не ссылаются и не опираются на идею полной самопринадлежности.
Нозик также ссылается на идеи, которые противоречат тому прочтению, согласно которому он оказывается сторонником полной самопринадлежности как основополагающего принципа. Он утверждал, что самопринадлежность является выражением кантовского требования, чтобы мы относились к людям только как к целям самим по себе что предполагает, что именно эта кантовская идея, а не самопринадлежность как таковая, является основополагающей. И он не намеревался исключать возможность того, что любая убедительная теория права должна допускать отмену этого требования для предотвращения «катастрофического морального беспредела» Nozick 1974: 30. Тем не менее следует отметить, что не все либертарианцы согласны с тем, что идея полной самопринадлежности должна быть смягчена или рассматриваться как не-основополагающая. Некоторые из них остаются приверженны этой идее и предлагают свои ответы на все возражения, приведенные выше. Стоящие внимания ответы на упреки в неопределенности и связанные с ней теоретические возражения см.
Другие подходы к либертарианству Подобно тому, как Нозик, возможно, рассматривал либертарианство в качестве наилучшего способа выразить множество моральных принципов в области справедливости, так и многие другие либертарианцы принимают самые разные принципы за основу своих теорий. Эти авторы стремятся возвести людей в ранг правообладателей или суверенных личностей, с которыми мы должны обращаться, как с главными правообладателями своих жизней и тел. Но они также стремятся избежать некоторых сомнительных составляющих идеи самопринадлежности. Такого рода концепции не рассматривают самопринадлежность ни как необходимую сильнейшую максиму, ни как нечто самоочевидное и фундаментальное. Таким образом, либертарианскую теорию можно защищать самыми разными способами. Это верно как для теорий, которые отводят главенствующую роль самопринадлежности, так и для теорий, которые этого не делают.
В качестве примера первых можно привести Эрика Мака Mack 2002, 2010 , который рассматривает права на владение самим собой как одно из нескольких естественных прав, основанных на нашей природе целеустремленных существ. По мнению Мака, защиты и свободы, предлагаемые этой идеей, оправдываются тем, что они предоставляют всем индивидам особое пространство, в котором те могут действовать в соответствии со своими собственными целями. Подобным образом Лорен Ломаски Lomasky 1987 выводит права из схожего, хотя и несколько иного представления о людях как о существах, строящий и реализующих свои планы. Джон Томаси Tomasi 2012 утверждает, что неотчуждаемые права на наши тела необходимы для достижения идеала демократической легитимности. По мнению Дэниела Рассела Russell 2018 , права самопринадлежности — это единственный способ, с помощью которого люди, живущие вместе, могут по-настоящему жить своей собственной жизнью. Многие либертарианские теории привлекают идеи из области экономики.
Влиятельная линия размышлений в этой традиции, тесно связанная с Ф. Хайеком и Людвигом фон Мизесом, утверждает, что либертарианские или классические либеральные политические выводы вытекают из человеческих эпистемических ограничений. Свободные общества, в частности построенные на системах свободного рынка, наилучшим образом используют имеющуюся в обществе информацию, обеспечивая и стимулируя индивидов действовать на основе той частичной информации, которой они обладают, включая информацию об их местных условиях, нуждах и желаниях, а также об их производительных способностях и уступках, которые они могут предложить. Любое общество, которое хочет отклониться от децентрализованного процесса принятия решений, представленного рыночным обменом, будет вынуждено собирать, обрабатывать и полностью осмыслять всю эту разрозненную и сложную информацию, объединять ее в некую функцию социального обеспечения и соответствующим образом распределять блага. Этот последний процесс находится просто-напросто за пределами наших возможностей. Таким образом, свободные общества предсказуемо превзойдут другие общества по наиболее значимым показателям Hayek 1960, 1973; Von Mises 1949.
Другая разновидность этой теории следует за работами Адама Смита и утверждает, что либертарианские идеи присущи нашей обычной моральной психологии. Смит, как известно, считал справедливость однозначно негативной по своей природе: это то, чему мы удовлетворяем, просто воздерживаясь от воровства, принуждения и других нарушений либертарианских прав. Так, в «Теории нравственных чувств» Смит писал, что правила, которые «громче всего призывают к мести и наказанию, — это законы, охраняющие жизнь и личность нашего ближнего; следующие — те, которые охраняют его собственность и имущество; и в последнюю очередь следуют те, что охраняют то, что называется личными правами, или то, что ему причитается от обещаний других» Смит 1997: 99 перевод изменен. Это единственные поступки, которые всецело осуждаются и требуют наказания Там же: 93. Следование человеческим правилам такого рода желательно, поскольку оно способствует стабильности и эффективности общества Там же: 103. Ничто из этого не означает, что люди не обязаны помогать другим.
Смит основывает свою позицию на глубоко общественном взгляде на моральную психологию. Так, доброжелательность наряду со справедливостью является одним из столпов общества. Однако мы не можем заставлять или ожидать от людей заботы о незнакомцах в той же мере, в какой они заботятся о самих себе.
Возникнув в XIX веке, оно представляет собой альтернативу традиционным левым и правым идеологиям. В этой статье мы рассмотрим основные принципы либертарианства и его влияние на современный политический дискурс. Основные принципы либертарианства: Индивидуальная свобода: Либертарианцы придерживаются принципа неприкосновенности личных свобод каждого человека. Они считают, что правительство не должно вмешиваться в личные решения людей, если они не нарушают права других людей. Ограниченное правительство: Либертарианцы верят, что роль правительства должна быть минимальной. Они призывают к сокращению его власти и вмешательства в экономику, личную жизнь и свободу предпринимательства. Неприкосновенность частной собственности: Либертарианцы считают, что частная собственность является основой свободного общества.
Что такое левое либертарианство?
| Жизнь опровергает либертарианство: pioneer_lj — LiveJournal | Другие критики говорят о том, что либертарианство поощряет развитие капитализма до уровня, когда самый богатый сможет срастись с властью и организовать олигархию, а от несогласных он сможет защититься за счёт личной армии. |
| Либерализм и либертарианство | Либертарианство не является ни какой-нибудь разновидностью левого крыла или либеральной мысли, ни разновидностью правого крыла или консервативной мысли. |
| Марат Вышегородцев — о либертарианстве | Блог Сергея Короля | это политическая доктрина, полученная путем синтеза прогрессивных элементов демократического социализма и цивилизованного анархизма. Либертарианской в нем является идея автономии личности и административного минимализма. |
Либертарианство — что это такое простыми словами. Кто такие либертарианцы
Он хотел сформировать «сильное и организованное рабочее движение, согласное с либертарианскими идеями». В Соединенных Штатах Либертарианская лига была основана в Нью-Йорке в 1954 году как лево-либертарианская политическая организация, основанная на Либертарианском книжном клубе. В Австралии Sydney Push была преимущественно левой интеллектуальной субкультурой в Сиднее с конца 1940-х до начала 1970-х годов, которая стала ассоциироваться с ярлыком сиднейского либертарианства. Среди ключевых интеллектуальных фигур в дебатах о Push были философы Дэвид Дж. В 1969 году французский платформер- анархо-коммунист Даниэль Герен опубликовал в 1969 году эссе под названием «Либертарианский марксизм?
Либертарианские марксистские течения часто берут начало в более поздних работах Маркса и Энгельса, особенно в « Грундриссе» и «Гражданской войне во Франции». Они подчеркивают марксистскую веру в способность рабочего класса определять свою судьбу без необходимости создания революционной партии или государства. Либертарианский марксизм включает такие течения, как автономизм , коммунизм советов , левый коммунизм , леттризм , новые левые , ситуационизм , социализм или варварство и операизм , среди других. В 1974 году журнал « Либертарианский коммунизм» был основан в Соединенном Королевстве группой внутри Социалистической партии Великобритании.
В 1986 году анархо-синдикалист Сэм Долгофф основал и возглавил издание Libertarian Labor Review в Соединенных Штатах, которое решило переименовать себя в Anarcho-Syndicalist Review , чтобы избежать путаницы с право-либертарианскими взглядами. Индивидуалистический анархизм в США Основная статья: Индивидуалистический анархизм в Соединенных Штатах Джозайя Уоррен , которого некоторые считают первым американским анархистом Коренные анархистские традиции в Соединенных Штатах были в значительной степени индивидуалистическими. В 1825 году Джозия Уоррен узнал о социальной системе утопического социалиста Роберта Оуэна и начал говорить с другими в Цинциннати об основании коммунистической колонии. Когда эта группа не смогла прийти к соглашению о форме и целях предлагаемого ими сообщества, Уоррен «продал свою фабрику всего через два года работы, собрал свою молодую семью и занял свое место в качестве одного из 900 или около того овенитов, которые имели решил стать частью населения, основавшего Нью-Хармони , штат Индиана ".
Уоррен назвал фразу « стоить предельную цену » и «предложил систему оплаты людям сертификатами, указывающими, сколько часов они отработали. Они могли обменивать купюры в магазинах по местному времени на товары, на изготовление которых уходит столько же времени. Он проверил свои теории, основав экспериментальный магазин «труд за труд» под названием « Магазин времени в Цинциннати», где торговля велась с помощью трудовых купюр. Магазин оказался успешным и проработал три года, после чего был закрыт, чтобы Уоррен мог продолжить создание колоний, основанных на мутуализме, включая Утопию и Новое время.
После того, как New Harmony потерпела неудачу, Уоррен сместил свою «идеологическую лояльность» с социализма на анархизм, «что не было большим скачком, учитывая, что социализм Оуэна основывался на анархизме Годвина». Уоррен широко известен как первый американский анархист, и четырехстраничная еженедельная газета «Мирный революционер», которую он редактировал в 1833 году, была первым издаваемым анархистским периодическим изданием, для предприятия, для которого он построил свою собственную типографию, отлил свой собственный шрифт и произвел собственную типографию. Каталонский историк Ксавье Диес сообщает, что преднамеренные общинные эксперименты, впервые начатые Уорреном, оказали влияние на европейских анархистов-индивидуалистов конца 19-го и начала 20-го веков, таких как Эмиль Арман, и на созданные ими преднамеренные сообщества. Уоррен сказал, что Стивен Перл Эндрюс, анархист-индивидуалист и его близкий соратник, написал наиболее ясное и полное изложение собственных теорий Уоррена в «Науке общества» , опубликованной в 1852 году.
Эндрюс ранее был связан с движением фурьеристов , но после того, как стал познакомился с творчеством Уоррена. Как и Уоррен, он считал принцип «индивидуального суверенитета» чрезвычайно важным. Он синкретизировал аболиционизм в Соединенных Штатах, свободную любовь, духовный универсализм, Уоррена и Фурье в грандиозную утопическую схему, которую он назвал универсальной пантархией. Последние стали такими же известными, как и самые известные фурьеристские коммуны Брук-Фарм в Массачусетсе и Северо-Американская Фаланга в Нью-Джерси - фактически, Новое время стало откровенно печально известным за «Свободную любовь» и, наконец, рухнуло под волной скандалов.
Эндрюс и Виктория Вудхалл были членами печально известной секции 12 Первого Интернационала, изгнанной Марксом за анархистские, феминистские и спиритуалистические тенденции. Для американского историка-анархиста Юнис Минетт Шустер «[i] очевидно, что прудонский анархизм можно было найти в Соединенных Штатах, по крайней мере, в 1848 году, и что он не осознавал своей близости к индивидуалистическому анархизму Джозии Уоррена и Стивена. Перл Эндрюс. Уильям Б.
Грин представил этот прудонский мутуализм в его наиболее чистой и систематической форме ». Уильям Батчелдер Грин был мутуалистическим анархистом-индивидуалистом XIX века, министром унитариев , солдатом и сторонником свободного банковского дела в Соединенных Штатах. Грин наиболее известен своими работами Mutual Banking , в которых предлагалась беспроцентная банковская система; и трансцендентализм , критика философской школы Новой Англии. После 1850 года он стал активным участником трудовой реформы.
Он был избран вице-президентом Лиги трудовой реформы Новой Англии, «большинство членов которой придерживались схемы взаимного банковского обслуживания Прудона, а в 1869 году президентом Массачусетского профсоюза работников». Затем Грин опубликовал « Социалистические, взаимные и финансовые фрагменты» 1875 г. Он видел мутуализм как синтез «свободы и порядка».
Не является оно и сочетанием левых и правых позиций. Диаграмма показывает нам, что либертарианцы имеют общую границу с либералами и консерваторами. Для либералов и либертарианцев нет ничего необычного в том, чтобы занять сходные позиции в вопросах личных свобод, например, свободы слова. Нет ничего необычного и для консерваторов и либертарианцев в том, чтобы оказаться по одну сторону в некоторых экономических спорах. Это больше результат совпадения, а не принципа. Все либертарианские позиции по обсуждаемым вопросам восходят к основным либертарианским принципам самопринадлежности и уважения к таким же правам других, о чём говорилось ранее. Другим политическим группам несвойственен такой неизменный, принципиальный подход. В самом деле, для того чтобы узнать о суждениях какого-нибудь демократа, республиканца, либерала или консерватора по любому данному вопросу в любое время, понадобиться спросить их об этом. Они не обладают единым твёрдым подходом к обсуждаемым предметам, так как у них нет фундаментальных принципов. Лучшее, что можно сделать, это составить перечень суждений, которых они придерживаются по проблеме и проверять время от времени, не появилось ли в нём изменений. В противоположность этому, поскольку либертарианцы как раз имеют базовый набор принципов, можно понять, что либертарианец всегда будет на той стороне, которая придаёт самое большое значение личной свободе и ответственности, и которая выступает за уменьшение государственного контроля над личностью. Либертарианец смотрит на людей в любой ситуации и задаётся вопросом, имеют ли они дело друг с другом мирным, добровольным и честным образом. Если да, то никто не имеет права в такой ситуации прибегать к насилию. Ни один из участников не должен употреблять силу, потому что она обязательно нарушает чьи-то права. Никакая третья сторона, включая правительство, не может непрошенной вторгаться в ситуацию с силой, вынуждая людей поступать так, как они по доброй воле не поступили бы. Это не значит, что нужно отклонять предлагаемую помощь, споспешествование или совет, которые люди добровольно приняли бы по поводу своих проблем. Фактически либертарианцы поддерживают идею предложения поддержки тем, у кого возникают проблемы. Но суть политического вопроса такова: когда применение силы правительством оправдано? Нам следует постоянно задавать себе это важный вопрос. Либертарианцы всегда отвечают на него так: лишь когда защищаются права граждан. Сравнение либерала, консерватора и либертарианца Далее мы рассмотрим вопросы, наиболее часто возникающие при политических спорах. На каждый такой вопрос приводится типичный ответ от либерала, консерватора и либертарианца.
Он постулирует, что никакой человек или группа людей не может инициировать агрессивное насилие в сторону другого человека или их группы, оставляя право на самооборону. Даже убийцы и воры, находящиеся на свободе, большинство своего времени следуют этому принципу. Либертарианцы понимают, что вкусы людей, их предпочтения и стиль жизни могут отличаться. Тогда можно задаться вопросом:"Если большинство людей большинство времени живёт в относительном либертарианстве, нет ли сейчас у нас этого самого либертарианства?
Именно в те времена была создана Либертарианская партия США. Состав её хоть и был немногочисленным, как и количество сторонников, однако это событие явно не осталось незамеченным американцами. Начало этой новой политической силе положил Дэвид Нолан 11 декабря того же года вместе с группой своих единомышленников. Будучи твёрдо уверенными, что такие действия правительства совершенно никоим образом не сходятся с основными заветами отцов-основателей американской государственности, они разработали новую программу партии, которая коренным образом отличалось от того, что предлагали демократы и республиканцы. Выстраивая все основные положения их политики на основе либертарианских идей, они предлагают следующие ключевые тезисы: свободная от вмешательства государства рыночная экономика, отсутствие барьеров и ограничений в международной торговле, а также невмешательство США во внутренние дела других стран, расширение личностных прав и свобод граждан. Отдельные сходства в их программе, касающиеся экономических аспектов, наблюдаются и в политике Республиканской партии. Русский подход: отечественные либертарианские позиции В 2008 году была образована Либертарианская партия России, программа которой аналогично разработана на основе идей этой философии. За базовый принцип принимается полный запрет на агрессивное насилие по отношению к другому лицу или его имуществу вопреки запрету этого лица. Именно на этом положении строится их политическая позиция: Право на самооборону легализация огнестрельного оружия. Свобода мыслей, вероисповедания, объединений и т. Полная неприкосновенность по отношению к частной собственности. Отказ от понятия права на интеллектуальную собственность. Минимизация государственного влияния на личную и общественную жизнь. Децентрализация правоохранительных органов, контрактная основа армейской службы и сокращение налогов - всё та же неотъемлемая часть программы, которую представляет Либертарианская партия России. Лидер организации во главе приоритетов политической деятельности ставит конституционную и судебную реформы, считая Конституцию РФ крайне непоследовательной в плане гражданских свобод и во многих отношениях ограничивающей их. Однако помимо общих положений программы, основанных полностью на идеях этой философии, у партии есть и некоторые конкретные планы по реформированию медицины. Согласно их мнению, обеспечение в этой сфере крайне скудное и малоэффективное, что влияет на качество оказываемых гражданам лечебных и диагностических услуг крайне негативным образом. Предоставление гражданам права самостоятельного выбора медицинской помощи и методов страхования в рамках свободного рынка - то, на чём изначально настаивает Либертарианская партия России. Финансирование благотворительных структур, следуя их программе, обязательно должно быть свободным от налогообложения. На данный момент партии во главе с нынешним лидером, которым является Андрей Шальнев, явно не хватает более широкой популярности в народе. Однако при резких и динамичных изменениях общей ситуации в стране, предвестники которых всё чаще маячат на горизонте в современные неспокойные времена, позиции либертарианцев могут заметно прибавить в весе на отечественной политической арене. Как либертарианская партия Украины свою программу составляла В странах СНГ либертарианские идеи в целом получили распространение в достаточно разные времена и сроки. Очередным отображением идей этой философии на украинской политической площадке стало объединение 5. Основное внимание в их программе уделяется экономическим изменениям. Заключаются они в классическом либертарианском принципе постепенного уменьшения государственного контроля в этой сфере. Также партия предлагает введение контрактной основы службы в армии, полную ликвидацию ограничений на хождение валют и обеспечение свободы владения оружием. В гонке за президентский пост учавствует не просто рядовой кандидат от либертарианской партии, а непосредственно сам её основатель - Геннадий Балашов. Тем не менее для 5. Невзирая на величину капитала Балашова, реального влияния на политическую жизнь Украины он не имел.
Что такое левое либертарианство?
| 51 тезис о либертарианстве | А еще Марат — либертарианец, член Либертарианской партии России и член ее этического комитета. |
| Что такое либертарианская идеология и насколько верен ей Хавьер Милей? – Informer | В англоязычном либертарианском сообществе и тех, кто называет себя «либертарными» в других странах мира, термин «левое либертарианство» может быть связан с попыткой Мюррея Ротбарда и Карла Хесса вступить в альянс с анархистами со Студентами за демократическое. |
| Р. Вахитов. «Революция» либертарианцев и молчание народа | Либертарианство абсолютно не поддерживает ни цели, ни фобии, ни сам язык и терминологию современного либерализма, а по вопросам глобализма, этатизма, свободы ассоциации и права на частную дискриминацию принципиально противостоит ему. |
Готова ли Россия к либертарианской модели экономики?
Приобретение материальной независимости тоже глупый критерий. А почему только от родителей? Приобретённая материальная независимость условна. Можно развивать эту мнимую "независимость" и далее, вплоть до независимости от природы, до абсурда. Человек в социуме не может быть свободным ни материально, ни нематериально абсолютно - это фикция.
А Александр Горный утверждает, что произошел «гибридный госпереворот», подобный августовскому 1991-го, только без объявлений по ТВ и «Лебединого озера» и… беспокоится за президента: «Мы не видим реакции президента, премьера, руководителей парламентских партий, они просто исчезли, а нам показывают странные протокольные фото и видео встреч, не имеющих толком отношения к реальной действительности. По телевизору выступают вполне себе бодрые, а не посиневшие от ужаса министры, губернаторы и мэры. Газеты пишут о пожарах в Сибири, о плохой погоде и об американо-китайской торговой войне. Впрочем, ладно официальные СМИ — всем известно, что есть определенные темы, которые они по понятным причинам стараются не затрагивать. Но ведь и люди все больше толкуют о зарплатах, о кредитах, о ценах… Протесты в Москве начались 20 июля, когда на разрешенный властями митинг на площади Сахарова пришли 20 000 человек.
Через 3 дня, после гораздо меньшего митинга 24 июля, социологи из фонда «Петербургская политика» провели опрос москвичей, чтобы выяснить их мнение о происходящем. Русская служба Би-би-си, 1. И это в Москве, где практически все имеют смартфоны, отслеживают новости через интернет и активно интересуются политикой и где либеральные и прозападные взгляды всегда пользовались стойкой поддержкой! В регионах новости о «московской революции» вообще не вызвали никакой реакции, продолжалась обычная жизнь. Реакция же остальных была молчаливо-настороженной, а то и скептично-злой. Почему же большинство россиян и особенно те, кого принято называть простой народ, абсолютно равнодушны и даже негативно настроены к «революции» в Москве? Разве их устраивает все, что делает власть? Нет, конечно. Но требования и лозунги, которые выдвигают «революционеры», малоинтересны россиянам.
Интуитивно люди чувствуют чуждость и даже враждебность к народу этих «революционеров». И интуиция их не обманывает. Требования протестующих Каковы же требования «революционеров»? Об этом можно почитать на упомянутых сайтах, на интернет-площадках протестующих, это можно увидеть в роликах на ютубе, как в тех, которые рассказывают о протестах, так и в личных ютуб-каналах лидеров протеста. Первый и самый главный лозунг — допустить к выборам независимых кандидатов. Причем это не только московская тема, которая закономерно не должна была бы интересовать иногородних на чем и строят свои пропагандистские атаки власти. Речь об упрощении порядка регистрации кандидатов на местных выборах, о снижении и даже отмене пресловутого «муниципального фильтра», который, по мнению протестующих, был введен для того, чтобы отсечь оппозиционных кандидатов. Понятно, что в провинции при выборах в местные заксобрания происходят те же безобразия, связанные с муниципальным фильтром, что и в Москве, поэтому это требование должно волновать всех россиян, где бы они ни жили. Второе требование — освобождение тех, кто был арестован в ходе летних протестов и содержится в изоляторах, поскольку против них открыты уголовные дела.
Третье требование — расследование действий полиции, выявление и наказание тех силовиков, которые нарушили закон при разгоне митингов, обязательное ношение силовиками идентификационных номеров поверх спецодежды чтобы можно было выяснить, кто конкретно неправомерно применил насилие , запрет на привлечение в столицу силовиков из других субъектов Федерации за исключением случаев чрезвычайного положения , роспуск Росгвардии и передача ее функций полиции. Четвертое требование — отмена законов и подзаконных актов, ограничивающих конституционное право на свободу собраний, уведомительная, а не разрешительная практика проведения мирных митингов, шествий и демонстраций.
Собственность на себя и собственность на имущество Во-первых, как собственность на себя порождает собственность на имущество? Нозик утверждает, что рыночные обмены включают в себя применение сил и способностей людей, и поскольку индивиды имеют в собственности свои силы и способности, то они также имеют собственность на всё, что получается в результате применения этих сил и способностей на рынке. Но, как признаёт Нозик, это слишком поспешно. Рыночные обмены включают в себя нечто большее, чем применение находящихся в собственности сил и способностей. Они также включают юридические права на вещи, внешние блага, включая и те вещи, которые не были просто созданы из ничего находящимися в нашей собственности силами и способностями. Если я владею каким-то участком земли, я могу улучшить землю благодаря применению моих собственных сил и способностей. Но я не создал эту землю, и поэтому моё право на неё и, следовательно, моё право на использование этой земли в рыночных обменах не может быть основано исключительно на применении находящихся в моей собственности сил.
Нозик также не отрицает, что рыночные трансакции включают нечто большее, чем применение находящихся в собственности сил и способностей. В его теории моё право на внешние блага вроде земли происходит из того факта, что другие передали мне это право в соответствии с принципом передачи имущества. Это, конечно, основано на допущении, что предшествующий владелец имел законное право. Если некто продаёт мне участок земли, моё право на землю будет хорошо обоснованным лишь настолько, насколько и его, а его право было таковым ровно настолько, насколько у предшествовавшего владельца, и т. Но если юридическая действительность моих прав собственности зависит от действительности предшествующих прав, то определение юридической действительности моих нрав на внешние блага требует пройти по всей цепи передач имущества до самого её начала. Но где это начало? Это тот момент, когда некто создал землю с помощью сил и способностей, бывших его собственностью? Нет, ибо никто из людей не создал землю. Она существовала до возникновения людей.
Началом серии передач имущества было не создание земли, но тот момент, когда она была первый раз присвоена индивидом как его частная собственность. Согласно теории Нозика. И ничто в том факте, если это факт, что мы собственники своих талантов, не обеспечивает того, что кто-либо может легитимно присвоить себе нечто, не созданное его талантами. Если первый человек, который завладел этим, сделал это нелегитимно, то у него нет легитимного права на это и, соответственно, нет легитимного права передавать это кому-то ещё, а последний не будет иметь легитимного права передавать это мне. Поэтому, для того чтобы иметь как полагает Нозик право на все вознаграждения, которые причитаются мне от рыночных обменов, я должен быть легитимным владельцем не только моих сил и способностей, но и первоначально нс находившихся в чьём-либо владении внешних ресурсов. Этот вопрос о первоначальном присвоении внешних ресурсов предшествует любому вопросу об их легитимной передаче. Согласно теории Нозика, если не было легитимного первоначального присвоения, то не может быть и легитимной передачи. Так что Нозик должен представить нам объяснение того, как внешние ресурсы первоначально приобретаются индивидом для собственного пользования. Нозик сознаёт, что ему необходимо это объяснение.
Иногда он говорит, что «вещи появляются в мире уже в привязке к людям, которые имеют на них титул собственности» [Nozick 1974:160; Нозик 2008:206]. Но он понимает, что всё, что находится во владении сегодня, включает в себя часть того, что не входило в мир как частная собственность, как с юридической, так и моральной точки зрения. Всё, чем владеют сейчас, имеет в себе некоторый элемент природы. Но тогда как эти природные-рссурсы, которыми первоначально не владел никто, стали частью чьей-то частной собственности? Это довольно затруднительный факт для тех, кто надеется, что теория Нозика защитит существующие неравенства. Либо применение силы сделало первоначальное присвоение нелегитимным, и тогда нелегитимны нынешние права собственности и нет никаких нравственных оснований, запрещающих правительствам конфисковать богатства и перераспределить их. Либо первоначальное применение силы не сделало присвоение нелегитимным, в каковом случае мы можем, на таких же основаниях, применить силу для того, чтобы отнять собственность у нынешних владельцев и перераспределить сё. В любом случае, тот факт, что первоначальное присвоение часто проходило с применением силы, означает, что отсутствуют моральные возражения против перераспределения существующих богатств Cohen 1988: 253-254 Нозик придерживается первого из возможных решений этой проблемы. Применение силы делает присвоение нелегитимным, так что нынешние нрава собственности нелегитимны [Nozick 1974: 230-231; Нозик 2008:288-289].
Поэтому те, кто сейчас владеют ограниченными ресурсами, не имеют права лишать других доступа к ним, так, например, капиталисты не имеют права лишать рабочих доступа к продуктам или прибылям, создаваемым существующими средствами производства. В идеале последствия нелегитимного присвоения должны быть исправлены и ресурсы возвращены их полноправному владельцу. Однако часто невозможно знать, кто суть полноправные владельцы, так как мы не знаем, у кого были нелегитимно отняты ресурсы. Нозик предполагает, что мы могли бы исправить нелегитимность существующих прав собственности, предприняв одноразовое всеобщее перераспределение ресурсов в соответствии с принципом различия Ролза. Только после такого перераспределения вступит в силу либертаристский принцип передачи имущества. Однако, когда мы знаем полноправных владельцев, мы должны вернуть им ресурсы. Например, Д. Лайонз утверждает, что, в соответствии с воззрениями Нозика,большая часть Новой Англии должна быть возвращена американским индейцам, у которых были несправедливо отняты их первоначальные права [Lyons 1981]. Другие доказывают, что нозиковский принцип исправления подразумевает репарации афроамериканцам, и что лучше всего их выплачивать в виде программ «позитивной дискриминации» Vails 1999].
Но эти «телеологические» обоснования прав собственности конфликтуют с пони кокс кой «исторической», или «возникающей» концепцией оправдания см. Для того, кто действительно верит в нозиковскую теорию титульного обладания собственностью, нынешние права лишь так же легитимны, как и предшествовавшие. Если предшествовавшие права были легитимными, то любое новое распределение, возникающее на основе рыночных обменов, справедливо. Это то, что либертарианцы предлагают в качестве своей теории справедливости. Но следствием этой теории является то, что если предшествующие права были нелегитимны, то таково и новое распределение. Тот факт, что новое распределение возникло из рыночных трансакций, не имеет значения, поскольку никто не имел никакого права передавать эти ресурсы с помощью рыночных обменов. Это, как и предшествовавшее утверждение, является сущностной частью теории Нозика. Они — две стороны одной монеты. Многие защитники прав собственности не хотели бы заглядывать слишком далеко в историческое прошлое их собственности.
Как заметил Блэкстон, «очень немногие побеспокоятся о том, чтобы рассмотреть происхождение и основание этого прапа собственности]. Эта историческая амнезия говорит о многом — попытки исправить прошлые несправедливости в присвоении открывают ящик Пандоры см. Здравый смысл подсказывает, что реальное значение имеет то, способствует ли нынешнее распределение свободе людей и удовлетворению их потребностей или мы должны просто игнорировать любой «первородный грех», связанный с присвоением ресурсов в прошлом см. Значим результат, как подсказывает здравый смысл, а не историческое происхождение. Но Нозик не может обращаться к этим доводам здравого смысла для того, чтобы оставить в стороне историю, ибо вся его теория базируется на идее о том, что справедливость — это дело «истории», а не «конечных состояний». Он отвергает либеральные и социалистические теории именно потому, что они определяют справедливость через «конечные состояния», такие как удовлетворение потребностей, увеличение полезности или вознаграждение заслуг, в то время как он настаивает на том. Вот почему он называет свою теорию «исторической» концепцией справедливости [Nozick 1974: 153-154; Нозик 2008: 198-199]. Поскольку первичное присвоение было по большей части нелегитимным, теория Нозика не может защитить существующие владения от перераспределения. Но нам всё ещё нужно знать, каким образом первичное присвоение могло бы быть легитимным.
Если нет никакой возможности присвоить себе не принадлежащие никому ресурсы, не нарушая притязаний других людей на равное принятие их во внимание, то нозиковское право передачи никогда не реализуется. Какое первоначальное присвоение абсолютных прав на ничьи ресурсы совместимо с идеей обращения со всеми людьми как с равными? Это — старая проблема для либертарианцев. Нозик опирается на её решение, предложенное Джоном Локком. Эти общинные земли «the commons» прежде могли использоваться всеми для выпаса скота, собирания валежника и т. В результате же их частного присвоения некоторые люди обогатились, в то время как другие потеряли доступ к ресурсам и, таким образом, способность поддерживать своё существование. Локк желал оправдать этот процесс и, соответственно, нуждался в объяснении того, как люди морально оправданным образом приобретают полные права собственности в мире, где первоначально собственности не было. Ответ Локка или, в любом случае, один из его ответов заключался в том, что мы имеем права присваивать части внешнего мира, если оставляем его другом «в достаточном количестве и такого же качества». Локк понимал, что большинство актов присвоения в отличие от двух вышеприведённых примеров никому не оставляют достаточной доли и такого же качества от присваиваемого объекта.
Но Локк утверждает, что присвоение приемлемо, если оно в общем итоге оставляет людей в таком же или в ещё более лучшем положении. И он верил в то, что огораживание общинных земель в общем итоге будет лучше для всех, даже для тех, кто остался без земли. Почему это так? Часть ответа заключена в так называемой трагедии общих ресурсов. Например, что мы можем присваивать то. Если я добавлю иемною томатного сока домашнею изготовления в океан, какой частью океана я теперь владею? Если я огораживаю забором участок земли, становлюсь ли я собственником земли внутри изгороди, или только земли под забором -- только к последнему действительно примешан мой труд [Nozick IV74:17-1. Нозик 2008: 223. Поскольку земля находится в общем владении, ни один человек не может быть уверен, что он получит выгоду от своих вложений в неё.
Зачем вкладывать труд в выращивание кукурузы на общественной земле, когда каждый имеет право прийти и собрать её? Вкладывать в улучшение земли рационально только тогда, когда я могу исключить тех паразитов, которые будут пожинать блага, не вкладывая труда. Но для этого требуется изъятие земли из общинного владения и дарование кому-то контроля над ней, в том числе право лишать других доступа к ней или выгод от неё. В действительности ситуация ещё хуже. Для индивидов не только нерационально вкладывать свои ресурсы и силы в улучшение общественной земли, но может оказаться рациональным истощать её ресурсы, как только население, использующее общую землю, начинает превосходить её потенциал. Рассмотрим чрезмерный вылов рыбы в океанах, которые остаются чем-то вроде «общинных» территорий. Рыболовецкие траулеры различных стран вылавливают столько рыбы или ловят её в слишком юном возрасте, до того, как она даст потомство , что некоторые виды рыб поставлены под угрозу исчезновения. Это может показаться иррациональным — люди, занятые в рыболовецкой индустрии, подрывают средства к существованию себя и своих детей. Но с точки зрения каждого капитана траулера или даже каждой страны это совершенно рационально.
Нели канадские корабли нс выловят эту рыбу, это сделают испанцы или исландцы. Нет никакого смысла заботиться об окружающей среде, когда никто другой этого не делает: вы просто оставите общие ресурсы менее щепетильным людям. Так что мы все поспешим первыми выловить рыбу, и выловить её в ещё более молодом возрасте. В результате всё общее нс только не развивается, но фактически часто идёт к уничтожению. Его варварски эксплуатируют. Таким образом, огораживание общинных земель необходимо для того, чтобы избежать их деградации, и способствовать продуктивным вложениям. И если мы допустим огораживание, мы можем с уверенностью предсказать, что даже те, кто останутся без земли, на самом деле будут жить лучше, чем раньше. Они теряют право доступа к общинным землям, но вообще-то они и не получали от них большой пользы. В лучшем случае, они могли только получать небольшие количества неразвитых ресурсов на быстро истощающихся общинных землях.
Взамен этого, однако, новый землевладелец, вероятно, предложит им работу на огороженных землях, и они смогут на свою зарплату купить новые товары, которых не производили раньше, так как раньше ни у кого не было стимулов вкладывать в их производство. До этого им приходилось карабкаться на деревья, чтобы собрать несколько яблок с неухоженных яблонь на общинной земле, пока кто-то другой не собрал их. Теперь на культивируемой земле выращивается множество яблок и другой еды, которую они могут купить за небольшую часть своей зарплаты. Не имеющие собственности лишились доступа к земле, но приобрели доступ к большему количеству продуктов, чем раньше получали с этой земли. Мораль этой истории в том, что, учитывая «трагедию общих ресурсов», от огораживания земли всем, даже не имеющим собственности, скорее всего будет лучше, чем раньше. А это, утверждает Нозик, и есть верный тест на легитимность присвоения: то, что оно не ухудшает чьего-либо положения в общем и целом. Действительно, Д. Шмидц даже утверждает, что не только позволительно огораживать общинные земли, но это даже является нравственной обязанностью. Оставлять ресурсы в общем пользовании, зная, что они будут истощаться, само по себе означает неспособность оставить их для других «в достаточном количестве и столь же хорошего качества».
Единственный способ обеспечить достаточно и такого же качества для наших детей это предотвратить трагедию общин, распределив права собственности на ресурсы [Schmidtz 1990а. Пока всё идёт хорошо. Либертарианцы привели сильные доводы в пользу того,что индивиды, или группы людей должны каким-то образом приобретать контроль над теми или иными частями природного мира и исключать других из пользования ими. И кажется правдоподобным, что верный тест на легитимность таких присвоений в том, ухудшается ли положение других. Этим реализуется принцип равного принятия во внимание интересов всех людей. Присвоение не нарушает равного принятия во внимание, если не ухудшает ничьё положение. Но что именно означает сделать кому-то хуже? Хуже в каком отношении, в сравнении с какой альтернативой? Он нс объясняет, в чем заключается «обычный процесс» присвоения.
Поэтому не ясно, является ли «неухудшение положения» просто необходимым условием легитимного присвоения вдобавок к «обычному процессу» , или это достаточное условие любой процесс, не ухудшающий положения других, легитимен. Если это не достаточное условие, то он не объясняет, что является таковым см. Cohen 1986а: 123. Ответ Нозика заключается в том, что присвоение конкретного объекта правомерно, если его изъятие из общего пользования не делает положение людей хуже в материальном плане, чем то, когда объект был в общем пользовании. Для примера рассмотрим Эми и Бена, живущих с земли, которая первоначально находится в общей собственности. Эми присваивает столько земли, что Бен не может жить с оставшегося участка. Может показаться, что этим положение Бена ухудшается. Но Эми предлагает Бену плату за работу на её земле, которая превышает то, что он первоначально получал на своей собственной. Эми теперь также получает больше, чем первоначально, благодаря увеличившейся из-за разделения труда производительности, и увеличение ее доли превосходит увеличение доли Бена.
Бен должен согласиться на это, ибо ему не остаётся достаточно земли для того, чтобы жить, как он привык. Ему нужен доступ к присвоенной Эми земле, и она может диктовать ему условия этого доступа, так что теперь он получает меньше половины выгоды от разделения труда. Акт присвоения, совершённый Эми, удовлетворяет оговорки Нозика, потому что ситуация после него в материальном плане лучше и для Эми, и для Бена. Вообще-то не обязательно, чтобы было лучше для Бена, достаточно, чтобы не было хуже. Таким способом никому не принадлежащий мир оказывается присвоенным с полными правами собственности людьми, являющимися собственниками себя. Нозик полагает, что соблюсти его оговорку можно легко и, таким образом, большая часть мира быстро переходит в частную собственность. Поэтому собственность на себя порождает абсолютное право собственности на внешний мир. Поскольку первоначальное присвоение включает право передачи, мы вскоре получим полностью развившийся рынок производительных ресурсов то есть земли. А поскольку это присвоение лишает некоторых людей доступа к этим производительным ресурсам, мы вскоре получим полностью развитый рынок труда.
И поскольку люди тогда будут легитимно обладать и силами, и собственностью, которыми обмениваются на рынке, они будут иметь легитимные права на все блага, получаемые в результате рыночных обменов. И так как они будут собственниками всех этих рыночных благ, государственное перераспределение для помощи оказавшимся в нелучшем положении было бы нарушением прав людей. Оно было бы использованием некоторых людей в качестве ресурсов для других. Мы можем резюмировать его концепцию следующим образом ср. Cohen 1986я]. Люди являются собственниками самих себя. Мир первоначально не находится ни в чьём владении. Можно приобрести абсолютные права на непропорционально большую часть мира, если при этом не ухудшается положение других. Сравнительно легко приобрести абсолютные права на непропорционально большую часть мира.
Поэтому: 5. Как только люди присвоили себе частную собственность, свободный рынок капитала и труда становится морально необходим. Я сосредоточу внимание на нозиковской интерпретации пункта 3 — на его понимании того, что означает ухудшить положение других. Это понимание характеризуется двумя чертами: во-первых, «хуже» определяется в понятиях материального благосостояния, и во-вторых, общее пользование, существовавшее до присвоения, выступает в качестве стандарта для сравнения. Критики утверждают, что оба положения неадекватны и что любой правдоподобный тест на легитимность первоначального присвоения укажет лишь ограниченные права собственности. Материальное благосостояние. Как мы видели, причина, по которой Нозик подчёркивает важность собственности на себя, в том, что все мы — отдельные индивиды и каждый со своей жизнью см. Собственность на себя защищает нашу способность реализовывать свои собственные цели, свои «концепции себя», так как позволяет нам сопротивляться попыткам других использовать нас просто в качестве средств для их целей. Можно было бы ожидать, что нозиковское понимание того, что в акте присвоения ухудшаются условия других, также будет подчёркивать способность людей действовать исходя из своей концепции себя, и возражать против любого присвоения, ставящего кого-то в необязательное и нежелательное положение подчинения и зависимости от воли других.
Но заметим, что тот факт, что Бен теперь подчинён решениям Эми, не рассматривается Нозиком при оценке честности присвоения. На самом деле присвоение Эми лишает Бена двух важных свобод: 1 он не имеет никакого влияния в вопросе о статусе земли, которой ранее пользовался — Эми в одностороннем порядке присваивает её, не спрашивая или получая согласия Бена; 2 Бен не имеет никакого влияния в вопросе о том, как будет расходоваться его труд. Он должен принять условия найма, продиктованные Эми, так как иначе он умрёт и, таким образом, должен перестать контролировать то, как проводит значительную часть своего времени. До присвоения, возможно, у него была концепция себя как пастуха, живущего в гармонии с природой. Теперь он должен отказаться от этих стремлений и вместо этого подчиняться командам Эми, которые, возможно, потребуют от него эксплуатировать природу. Учитывая эти следствия, Бену может стать хуже от присвоения земли Эми, даже если это и ведёт к небольшому увеличению его материальных доходов. Нозику следовало бы рассмотреть эти результаты даже с точки зрения его собственного понимания того, почему важна собственность на себя. Он говорит, что свобода вести жизнь в соответствии с собственной концепцией блага есть высшая ценность, настолько важная, что ею нельзя пожертвовать во имя других общественных идеалов например, равенства возможностей. Он утверждает, что забота о свободе людей жить своей собственной жизнью лежит в основе его теории неограниченных прав собственности.
Но его оправдание первоначального присвоения собственности трактует автономию Бена как что-то не имеющее отношения к делу. Интересно,хотя Нозик утверждает, что Бену не стало хуже от присвоения, он не требует, чтобы Бен согласился на присвоение. Если бы требовалось согласие, Бен вполне мог бы отказать в нём. Если Бен прав в своём отказе, так как ему действительно стало бы хуже, согласно его собственной нематериалистической концепции блага, то присвоение не должно быть позволено. Возможно, Бен ошибался бы, отказывая в согласии, поскольку приобретение в материальном благосостоянии перевешивает потерю в автономии. В этом случае мы могли бы позволить присвоение Эми как акт патернализма. Но Нозик утверждает, что он против такого патернализма. Например, он против обязательного медицинского страхования или пенсионного обеспечения, установленных для собственного блага людей. Но частное присвоение общих ресурсов может также противоречить воле человека, не меньше, чем взимание налога с него.
Если отказаться от патернализма и акцентировать автономию, как это делает сам Нозик в других частях своей теории, то, вероятно, Бен должен иметь право вето на присвоения, лишающие его пользования общинными землями. Учитывая трагедию общин, Бен, весьма вероятно, принял бы какой-то вариант огораживания общинных земель, но он смог бы получить гарантию, чтобы соглашение об огораживании позволяло ему продолжать реализовывать свою концепцию себя4. Произвольное сужение набора возможностей. В оговорке Нозика значится, что акт присвоения не должен делать положение других хуже, чем то, которое было у них, когда земля была в общем пользовании. В книге [Milde 1999] доказывается, что та же проблема подрывает предложенное Д. Готье понимание прав собственности на оснонс идеи взаимной выгоды она обсуждается в следующем параграфе этой главы. Предположим, что Бен. Это тоже соответствует тесту Нозика.
Автору удалось в популярной форме представить весь комплекс либертарианских идей в области философии, экономики и права в их историческом развитии. В книгу включены 32 цветные иллюстрации, освещающие основные вехи развития либертарианской традиции и выделяющие наиболее важные идеи. Грядущая эра либертарианства 3.
Готова ли Россия к либертарианской модели экономики?
10.1 Принципы либертарианства. Два принципа либертарианского устройства общества: самоорганизация общества и принцип неагрессии. Либертарианство Либертарианство — это политическая философия, выводящая принципы устройства общества из аксиомы История либертарианства В текущем его виде данный термин впервые начал использовать Люди. Анатолий Вассерман — Либертарианство [5:58]. Либертарианство — термин, который используется спектром политических философий, продвигающих идею индивидуальной свободы и минимизации размера государственного аппарата[1][2][3][4][5][6][7].
Жизнь опровергает либертарианство
Либертарианство — это идеология, которая ставит свободу и права индивида выше интересов общества и государства. Хотя либертарианство имеет два крыла — левое и правое, в протестах-2019 отметились именно правые либертарианцы. Они сторонники минимизации роли государства и за максимально свободный рынок. В частности, либертарианцы не только против вмешательства государства в экономику, но и против государственных пенсий пенсионеров либертарианцы именуют «социальными иждивенцами» , пособий в том числе по безработице и по инвалидности , против установленного законом минимального размера оплаты труда, а также против государственного бюджетного образования и медицины, а некоторые из них — и против обязательных налогов. Короче, их взгляды укладываются во фразу: можешь заполучить деньги посредством операций на рынке — живи, не можешь — сдохни, никто никому ничего не должен. Конечно, либертарианцы за отмену любых запретов и социальных обязательств — за свободу владения оружием, против всеобщей воинской повинности и за профессиональные и даже частные служащие олигархам армии. Нужно ли добавлять, что социализм с таких позиций — абсолютное зло, прямо-таки «рабство», как его, собственно, и охарактеризовал их кумир австрийский экономист фон Хайек. Послушаем, что говорит о своих взглядах молодой человек, который стал лицом летних протестов, — студент ВШЭ и популярный молодежный видеоблогер Егор Жуков, арестованный и обвиняемый в организации массовых беспорядков.
Год назад, в августе 2018-го, он дал интервью сетевому изданию The Vyshka. Вот отрывки из него: «Наиболее популярная версия либертарианства основана на принципе самопринадлежности, то есть идее о том, что человеку принадлежит полное право на его тело. Из этого вытекают и основные принципы: неприкосновенность частной собственности, запрет на насилие. Естественные права должно гарантировать нечто внешнее, но, как говорил Сартр, цитируя Достоевского, если Бога нет, то все дозволено». Это кредо Жукова и его друзей: Бога нет, государство не нужно или почти не нужно, все позволено, кроме того, что ущемляет свободу и наносит ущерб частной собственности. Свое отношение к социализму Егор также объясняет без обиняков: «Как говорил один из моих любимых политических американских блогеров Стивен Краудер: «Со временем главным врагом социализма становится реальность». Именно та реальность, в которой общество разделяется на людей, которые усердно работают, и людей, которые ленивы, но постоянно думают, что им все вокруг что-то должны курсив мой.
Они утверждают, что богатые люди их угнетают. Однако, если ты глуп и ленив, то это только твои проблемы, а не тех, кто, в отличие от тебя, чего-то добился курсив мой. К тому же, широкое вмешательство в экономику под предлогом увеличения финансирования социальных программ гарантированно подрывает предпринимательскую инициативу. Расширение социальных программ увеличивает количество тех, кто считает, что кто-то обязан о них заботиться. В итоге в обществе становится меньше предпринимателей и больше нахлебников, а это очень сильно подрывает экономику». Итак, социализм по Жукову — это общество, где «инициативные, предприимчивые и кое-что в жизни добившиеся люди» вынуждены делиться «честно заработанными» доходами с «глупыми и ленивыми неудачниками». Себя студент ВШЭ, конечно, относит к умным, работящим и уже достигшим многого.
По его мнению, гораздо лучше капитализм. Дескать, причина того, что некоторые в обществе капитализма бедны — лишь их собственная лень и врожденная тупость. Помогать им не надо, потому что это подорвет экономику.
Для либералов и либертарианцев нет ничего необычного в том, чтобы занять сходные позиции в вопросах личных свобод, например, свободы слова. Нет ничего необычного и для консерваторов и либертарианцев в том, чтобы оказаться по одну сторону в некоторых экономических спорах. Это больше результат совпадения, а не принципа. Все либертарианские позиции по обсуждаемым вопросам восходят к основным либертарианским принципам самопринадлежности и уважения к таким же правам других, о чём говорилось ранее. Другим политическим группам несвойственен такой неизменный, принципиальный подход. В самом деле, для того чтобы узнать о суждениях какого-нибудь демократа, республиканца, либерала или консерватора по любому данному вопросу в любое время, понадобиться спросить их об этом. Они не обладают единым твёрдым подходом к обсуждаемым предметам, так как у них нет фундаментальных принципов. Лучшее, что можно сделать, это составить перечень суждений, которых они придерживаются по проблеме и проверять время от времени, не появилось ли в нём изменений. В противоположность этому, поскольку либертарианцы как раз имеют базовый набор принципов, можно понять, что либертарианец всегда будет на той стороне, которая придаёт самое большое значение личной свободе и ответственности, и которая выступает за уменьшение государственного контроля над личностью. Либертарианец смотрит на людей в любой ситуации и задаётся вопросом, имеют ли они дело друг с другом мирным, добровольным и честным образом. Если да, то никто не имеет права в такой ситуации прибегать к насилию. Ни один из участников не должен употреблять силу, потому что она обязательно нарушает чьи-то права. Никакая третья сторона, включая правительство, не может непрошенной вторгаться в ситуацию с силой, вынуждая людей поступать так, как они по доброй воле не поступили бы. Это не значит, что нужно отклонять предлагаемую помощь, споспешествование или совет, которые люди добровольно приняли бы по поводу своих проблем. Фактически либертарианцы поддерживают идею предложения поддержки тем, у кого возникают проблемы. Но суть политического вопроса такова: когда применение силы правительством оправдано? Нам следует постоянно задавать себе это важный вопрос. Либертарианцы всегда отвечают на него так: лишь когда защищаются права граждан. Сравнение либерала, консерватора и либертарианца Далее мы рассмотрим вопросы, наиболее часто возникающие при политических спорах. На каждый такой вопрос приводится типичный ответ от либерала, консерватора и либертарианца. Начнём с вопросов, поднятых в "Самом коротком в мире политическом тесте". Поскольку не все либералы думают одинаково и не все консерваторы занимают одинаковые позиции, то приписываемые им ответы, естественно, могут вызвать протесты со стороны несогласных либералов или консерваторов.
Люди будут доверять каким-то коммерческим компаниям. Например, коммерческий суд: естественно, между судами будет конкуренция, и люди будут выстраиваться в очередь к справедливому судье, а к несправедливому они выстраиваться не будут. То же самое с защитой, будут какие-то военные корпорации, и если людям надо, чтобы она была, чтобы она функционировала, от чего-то защищала, то они, соответственно, скооперируются, найдут средства и ее наймут. То же самое с какими-то общественно важными проектами, например, дороги. Либертарианцы очень любят рассуждать про дороги. Если каким-то двум сообществам, допустим, двум городам нужно, чтобы между ними кто-то построил дорогу, то, наверное, они постараются, чтобы эта дорога возникла: они будут привлекать инвестиции, искать подрядчиков и т. Идея заключается в следующем: что бы ни делал частный бизнес, он всегда сделает это лучше, чем это сделало бы государство. Это напрямую вытекает, конечно, из идей Хайека, который примерно так и предполагал. Но, правда, к либертарианцам возникает вопрос, как быть с теми, кто просто монополизировал какие-то ценные ресурсы. Стоит ли считать таких людей просто очень талантливыми? Действительно ли они имеют право на те ресурсы, которые монополизировали? Как в Советском Союзе, самой привилегированной обычно была продавщица, допустим, из мясного отдела, которая просто присваивала себе все мясо и потом из-под полы все это продавала. Если в либертарном обществе какая-то из ассоциаций захватит какой-то важнейший ресурс, кто и как это отрегулирует? На этот вопрос ответов нет, хотя речь обычно идет о том, что конкуренция так или иначе все отладит и рынок сам наведет порядок. И это тоже, конечно, утопия, только на сей раз рыночная. Фридрих Хайек нем. Friedrich August von Hayek, 1899—1992. Личные вещи Ф. Роберт Нозик англ. Robert Nozick, 1938—2002 4. Анархия, государство и утопия.
В анархо-капиталистическом обществе правоохранительные органы, суды и все другие службы безопасности будут предоставляться конкурентами, финансируемыми из частных источников, а не путем налогообложения, а деньги будут предоставляться в частном порядке и на конкурсной открытой рыночной основе [16]. Поэтому личная и экономическая деятельность при анархо-капитализме регулируется частным законом, а не политикой. Философия анархо-капитализма была сформулирована в середине двадцатого века экономистом австрийской школы и либертарианцем Мюрреем Ротбардом. Ротбард придумал этот термин и считается основателем данного течения. Он объединил подход свободного рынка австрийской школы классический либерализм с точкой зрения прав человека и отказался от государства, как и американские индивидуалистические анархисты XIX века, такие как Лисандр Спунер и Бенджамин Такер хотя Ротбард отверг анархизм и антикапитализм , наряду с трудовой теорией стоимости [17]. В ротбардианском анархо-капитализме сначала будет реализован взаимосогласованный либертарианский «правовой кодекс, который был бы общепринятым и которому обязуются следовать суды» [18]. Этот правовой кодекс должен будет признавать суверенитет личности и принцип ненападения. Основная статья: Минархизм «Государство — ночной сторож», или минархизм, является моделью государства, единственными функциями которого являются предоставление гражданам военных, полицейских и судебных услуг, защищающих их от внешней агрессии, краж, нарушения контрактов , мошенничества, и гарантирование соблюдения законов о собственности [19] [20] [21]. Британия XIX века была описана историком Чарльзом Тауншендом [en] в качестве классического примера такой формы государства [22]. Роберт Нозик получил Национальную книжную премию в категории «Философия и религия» за свою книгу «Анархия, государство и утопия». В ней Нозик утверждал, что только минимальное государство, ограниченное узкими функциями защиты от «агрессии, мошенничества, кражи», может быть оправдано, как не нарушающее права людей. Основные статьи: Джорджизм , Геолибертарианство Джорджизм англ.
ЛИБЕРТАРИАНСТВО. Отличие от Либерализма. Что нужно знать о либертарианстве.
Между тем, либертарианство также стало влиятельным международным движением. Студенты-либертарианцы рассказали, чем занимается их партия, насколько удобно совмещать активизм с учебой и как на организацию влияют внутренние конфликты. Либертарианская мысль распространена сегодня настолько широко, а американское правительство стало настолько разбухшим и нелепым, что два самых остроумных писателя Америки либертарианцы. Коротко говоря, либертарианство сводится к следующему: необходимо отменить государство, и тогда без гнёта чиновников по естественным законам на основе частной инициативы сам собой образуется свободный рынок, а свободный рынок это самое лучшее, что только может быть. Плохие новости.
Другие подходы к либертарианству
- Report Page
- Перетащите файлы сюда
- «Антинародная теория»: в сети оценили выбор партией Зеленского либертарианской идеологии
- Перетащите файлы сюда
- Российские либертарианцы активно участвуют в протестном движении в Москве. Кто они такие?
- Самопринадлежность (Суверенитет личности)
Почему либертарианство — это не либерализм
Анатолий Вассерман — Либертарианство [5:58]. Либертарианство — термин, который используется спектром политических философий, продвигающих идею индивидуальной свободы и минимизации размера государственного аппарата[1][2][3][4][5][6][7]. Что такое либертарианство и либертарианцы? В частности, это правое и левое либертарианство, анархо-капитализм, минархизм, геолибертарианство (джорджизм), левый рыночный анархизм и либертарный социализм. Криптовалюта дает либертарианцу финансовую свободу. promo. Как живут либертарианцы сегодня и зачем им криптовалюта. Чтобы чувствовать себя защищенным и иметь достаточно свободы для путешествий, нужно обладать финансовой независимостью.
Либертарианская партия
Многие из нас в C4SS считают себя частью этого более широкого левого либертарианского сообщества, хотя то, что мы имеем в виду, когда называем нашу позицию «леволибертарианской», выглядит более конкретно. Для широкой публики в наши дни левые либертарианцы более склонны вспоминать школу мысли, примером которой в течение последних 20 лет служили Гиллель Штайнер и Питер Валлентайн. Большинство приверженцев этой философии сочетают веру в частную собственность и принцип ненападения НАП с левыми взглядами на ограниченную степень владения, в которой люди могут арендовать собственность с общего позволения и приобретать неограниченные права распоряжения ей, просто смешивая свой труд. Эта позиция идёт рука об руку с джорджизмом и геолибертарианством. В англоязычном либертарианском сообществе и тех, кто называет себя «либертарными» в других странах мира, термин «левое либертарианство» может быть связан с попыткой Мюррея Ротбарда и Карла Хесса вступить в альянс с анархистами со Студентами за демократическое общество СДО около 1970 года и леворотбардианским движением примером является агоризм Сэмюэля Конкина, появившийся из его движения. Но не я. Мы многопрофильная коалиция, в которую входят левые ротбардианцы, классические индивидуалистические анархисты 19-го века, джорджисты и многие другие течения.
Среди американских либертарианцев также существует тенденция путать нас с «либертарианцами кровоточащего сердца» прим. Хотя там есть хорошие статьи и они публиковали некоторые наши материалы, мы не являемся либертарианцами кровоточащего сердца. Они гораздо ближе к «либертарному консерватизму» или «фузионизму», с отклонениями от «либертарианского патернализма» Каса Санштейна до защиты потогонной системы труда и израильских поселений. Не говоря уже о том, что большинство из них не анархисты, нежели мы. Мы называем себя левыми либертарианцами, во-первых, потому что мы хотим восстановить левые корни либертарианства свободного рынка, и во-вторых, потому что мы хотим продемонстрировать актуальность и полезность мысли о свободном рынке для решения настоящих проблем левых. Классический либерализм и классическое социалистическое движение начала 19-го века имели очень близкие корни в эпоху Просвещения.
Либерализм Адама Смита, Давида Рикардо и других классических политэкономистов был в значительной степени левым ударом по укоренившейся экономической привилегии великой вигской земельной олигархии и меркантилизму денежных классов. По мере того как восходящие промышленники побеждали помещиков-вигов и меркантилистов в 19-м веке и завоевывали господствующее положение в государстве, классический либерализм постепенно приобретал характер апологетической доктрины в защиту укоренившихся интересов промышленного капитала. Несмотря на это, левые даже социалистические направления свободного рынка продолжали существовать на обочине либерализма. Томас Ходжкин, классический либерал, писавший в 1820—1860-х годах, был также социалистом, который считал ренту, прибыль и проценты монопольным возвратом прав и привилегий искусственной собственности. Джосайя Уоррен, Бенджамин Такер и другие американские индивидуалисты также выступали за форму социализма свободного рынка, в которой беспрепятственная конкуренция разрушала бы ренту, прибыль и проценты и гарантировала, что «естественная заработная плата труда на свободном рынке является её продуктом». Многие индивидуалистические анархисты, связанные с группой Такера «Liberty», имели тесные связи с радикальными рабочими и социалистическими группами, такими как «Рыцари труда», «Международная ассоциация рабочих» и «Западная федерация шахтеров».
Эта нить либертарианства была также у культурных левых, тесно связанных с движениями за отмену рабства и за расовое равенство, феминизм и сексуальную свободу. По мере того, как бушевали классовые войны конца XIX века, риторика «свободного рынка» и «свободного предпринимательства» в основной американской политике всё больше ассоциировалась с воинственной защитой корпоративного капитала от радикальных вызовов со стороны рабочего и фермерского популистского движений. В то же время внутренний раскол в анархистском движении между коммунистами и индивидуалистами сделал последних изолированным и уязвимыми для захвата их правыми.
Позже на всю страну прогремела история из посёлка Перовский, где местные жители самостоятельно собрали более 3 миллионов рублей и своими силами на протяжении нескольких суток сооружали дамбу протяжённостью около полутора километров, защитившую их дома от приближающейся воды. При этом население не получало никакой помощи от местной администрации. Вместо этого власти угрожали наказаниями за несогласованное строительство. Спустя почти неделю после начала потопов в окрестностях Оренбурга, аналогичные природные бедствия настигли Курганскую, Кемеровскую и Томскую области. Так, в кузбасской деревне Кураково были затоплены десятки домов, а их жители — вынуждены эвакуироваться. В Томской области не менее семи дорог залило водой, а в четырёх населённых пунктах был введён режим ЧС.
Приобретённая материальная независимость условна. Можно развивать эту мнимую "независимость" и далее, вплоть до независимости от природы, до абсурда. Человек в социуме не может быть свободным ни материально, ни нематериально абсолютно - это фикция. Субъектность у любого лица есть с рождения, просто дееспособность, правоспособность и деликтоспособность, из которых и слагается правосубъектность, являются динамичными. Чем больше лицо развивает свои умственные и душевные силы, тем больше оно может совершать действий, брать на себя обязательств, нести по ним ответственность.
Но суть политического вопроса такова: когда применение силы правительством оправдано? Нам следует постоянно задавать себе это важный вопрос. Либертарианцы всегда отвечают на него так: лишь когда защищаются права граждан. Сравнение либерала, консерватора и либертарианца Далее мы рассмотрим вопросы, наиболее часто возникающие при политических спорах. На каждый такой вопрос приводится типичный ответ от либерала, консерватора и либертарианца. Начнём с вопросов, поднятых в "Самом коротком в мире политическом тесте". Поскольку не все либералы думают одинаково и не все консерваторы занимают одинаковые позиции, то приписываемые им ответы, естественно, могут вызвать протесты со стороны несогласных либералов или консерваторов. Однако, ответы либералов и консерваторов основываются на опыте автора, который слышал или читал утверждения и суждения тысяч людей, причисляющих себя либо к либералам, либо к консерваторам. Ответы либералов базируются на сочинениях либертарианских исследователей, на личном авторском мнении и на Платформе Либертарианской партии. Сравнение либерала, консерватора и либертарианца Должны ли существовать призыв в армию, воинская повинность? Либерал: Да, но не в мирное время. Консерватор: Да, Америка всегда должна быть способна дать отпор потенциальному неприятелю, а молодёжи это нужно для усвоения патриотизма. Либертарианец: Нет, ни в коем случае. Воинская повинность это рабство. А рабы -- плохие защитники свободы. Должно ли государство владеть газетами, радио, телевидением или контролировать их? Либерал: Да. Нам нужна общественная вещательная система, чтобы обеспечить существование программ высокого качества, а правительству следует контролировать рекламу, обращённую к детям и другим легковерным людям. Консерватор: Государству не следует владеть печатью или ТВ, но следует контролировать их для предотвращения непристойных публикаций и для установления равновесия в репортажах информационных средств, где преобладают либералы. Либертарианец: Нет. В свободном обществе нет места государственному контролю или владению пишущей или электронной прессой. Владельцы газет и вещания должны сами нести ответственность за то, что они публикуют.