В захватывающее путешествие с непредсказуемыми поворотами сюжета зрителей приглашают создатели нового фильма «Черновик», снятого по книге писателя-фантаста Сергея Лукьяненко — автора знаменитых «Дозоров».
Men's books
Угол залы занимала массивная барная стойка: никаких металлических цеплялок для бокалов, никаких никелированных стоек, одно лишь матово черное дерево. За стойкой у стены неглубокие шкафы с красочными бутылками, дальше — полуоткрытая дверь. На полу залы лежал светло коричневый ковер со странным рисунком из беспорядочно разбросанных темных пятен. Умоляюще посмотрел на меня: — Да? И оглянулся. В гардеробной стоял человек.
Видимо, вышел из второй двери, когда мы прошли внутрь. Мне не понравилась его одежда — черного цвета свитер и брюки, все облегающее, даже на вид скользкое, не ухватить. Одежда для драки, а не для распития напитков у камина. Еще мне не понравилась черная маска капюшон на голове, оставляющая свободными только глаза. Глаза тоже не понравились — холодные, безжалостные.
Очень не понравилась увесистая короткая дубинка в руке. Да что там перечислять, человек мне совершенно не понравился! И то, как он осторожно приближался, держа дубинку чуть отведенной — тоже. Я проследил его взгляд: за барной стойкой был еще один мужчина в черном, то ли прятавшийся под стойкой, то ли вышедший из двери. На дружелюбного бармена, мечтающего смешать вам необычный коктейль, он никак не походил.
Для начала ему пришлось бы отложить дубинку и нож с широким, листовидным лезвием. Еще двое одетых в черное вышли из неприметной двери в дальней стороне залы. Тоже с дубинками и ножами. И непохоже было, что нас собираются схватить. Похоже, мы оказались досадной помехой, которую требовалось устранить максимально простым и надежным образом.
Мужчина за стойкой чуть отвел руку с ножом. Мужчина из гардеробной перешагнул порог и стоял теперь метрах в двух от нас. Я не стал его слушать. Узурпировавший место бармена человек стремительно взмахнул рукой. В ту же секунду я ударил Котю ногой под коленку — он предсказуемо рухнул, и выбросил руку навстречу сверкнувшему ножу.
На самом деле это невозможно. Если тебя не обучали с младенчества в каком нибудь Шаолине. Но сейчас я не задумывался о таких мелочах. Я поймал нож в полете — не остановил, а лишь коснулся рукояти и подправил траекторию. Он вошел в грудь человеку, закрывавшему нам путь к отступлению — всем своим широким лезвием, из черной ткани торчал только короткий хвостик, даже не похожий на рукоять.
Человек издал хрюкающий звук и осел на колени. И на этот раз я уже не мог сказать, что в этом нет моей вины. Человек, метнувший нож, перепрыгнул стойку — красиво, опираясь лишь левой рукой, а правой, с дубинкой, замахиваясь в прыжке. Дубинка неслась мне прямо в голову. Я присел, пропуская удар над собой — и ткнул нападавшего в грудь растопыренными пальцами.
Убийца будто сломался. Его шатнуло назад, он выронил дубинку и беспомощно заскреб грудь руками. Я ударил снова, почему то опять не кулаком, а растопыренными пальцами — снизу в подбородок. И не услышал, скорее почувствовал хруст позвонков, когда его голова запрокинулась назад. Оставшиеся в живых остановились.
Страха они не выказывали, хотя я лично при виде невооруженного человека, убившего двоих нападавших, еще три дня назад наложил бы в штаны. Они, скорее, выглядели растерянными. Не может быть, — ответил второй. Выглядели они как персонажи плохиши в детских мультиках. Ко всему еще один держал дубинку в правой руке, другой в левой, так что они казались зеркальным отражением друг друга.
На лице его отразился больший ужас, чем когда убить собирались нас. Левша неожиданно пнул оказавшийся перед ним стул — с такой силой, что тот полетел мне в голову. И парочка бросилась в атаку. Я поймал стул на лету, двумя руками за гнутые, покрытые узорчатой резьбой ножки. Одним рывком выломал эти ножки.
Перевернул их в руках острыми обломанными концами вперед. И вогнал в грудь нападавшим, прежде чем они успели обрушить на меня свои дубинки. Как выяснилось, деревянный кол в груди смертелен для человека не менее, чем для вампира. Левша рухнул прямо на Котю и тот с воплем выскочил из под подергивающегося тела. Попятился от меня, будто ожидая, что я его прикончу и его.
Собственно говоря, а почему бы ему так не подумать? Ведь для Коти я — почти незнакомый человек… — Ты их убил! Ты… ты… — Они бы убили нас! Нож, между прочим, летел тебе в горло! Котя закивал, но без особой убежденности.
Потом глаза у него чуть прояснились, безумный ужас ушел. Но явно обещал вернуться. Не псих. Они напали, я защищался. При этом лицо у него, как это часто бывает с очкариками, стало растерянным и беззащитным Я оглядел четыре неподвижных тела.
У одного нож в сердце, у другого сломана шея, двоих я проткнул. Кажется, одного насквозь. Это с какой силищей надо было ударить? Я с легким ужасом посмотрел на собственные руки. Так захочешь в носу поковыряться и полголовы оторвешь… — Не знаю, как.
Это само пришло. Надо было защищаться, ну и…. Будто ты стихи читаешь вслух. Ничего себе сравнение! Все таки в Коте есть задатки писателя.
Я… даже не сомневался в этом. Знал, что так надо. Водрузил очки на нос. Взгляд у него стал более осмысленный. А что?
Затрудняюсь сказать, на каком языке... Но я такого языка не знаю… Я не удивился. Что такое функционал? Котя еще раз смерил меня взглядом и покачал головой: — А ведь ты чувствовал! Ты знал, что здесь будет засада!
С очевидным спорить было бесполезно. Я зашел за барную стойку, заглянул в дверь. Небольшая кухня, все в том же стиле «у нас тут девятнадцатый век, вы не против? Я взял с полки бутылку вызывающе алкогольного вида, глянул на этикетку. Так, информация к размышлению… Надпись явно на английском.
Какой то виски. Котя подошел, неприязненно поглядывая на тела. Он сделал крупный глоток прямо из горлышка, закашлялся. Котя посмотрел на меня с неожиданной иронией: — Я бы предположил, что эти вот… что они здесь такие же гости, как и мы. И общались на своем языке.
Только ты, похоже, этот язык понимаешь. Котя прошелся от тела к телу, трогая каждого за запястье. Кирилл, ну что же ты наделал… Это ведь другой мир! А мы начали знакомство с ним с преступления… Зря ты их убил… Он подошел к дальней двери и осторожно заглянул внутрь. Потом вывернулся обратно и обессилено прислонился к стене.
Лицо у него стремительно бледнело. Подхватив на ходу дубинку я бросился к нему на помощь. Был он белый как мел и в бисеринках пота. Одна капля смешно свисала с носа. Надо было… надо было помучить.
В общем то после этого в дверь можно было и не заглядывать. Все стало понятно. Но я все таки заглянул. Вот тут как раз надо… пощупать пульс. Глава 9 Бытует мнение, что самым гнусным преступлением на свете является убийство детей.
Убийство стариков вызывает презрительное возмущение, но уже не будит инфернального ужаса. Убийство женщин также воспринимается крайне неодобрительно — как мужчинами за что женщин убивать то? А вот убийство человека мужского пола, с детством распрощавшегося, но в старческую дряхлость не впавшего, воспринимается вполне обыденно. Не верите? Ну так попробуйте на вкус фразы: «Он достал парабеллум и выстрелил в ребенка», «Он достал парабеллум и выстрелил в старика», «Он достал парабеллум и выстрелил в женщину» и «Он достал парабеллум и выстрелил в мужчину».
Чувствуете, как спадает градус омерзительности? Первый тип явно был комендантом концлагеря и садистом. Второй — эсэсовцем из зондеркоманды, сжигающим каждое утро по деревеньке. Третий — офицером вермахта, поймавшим партизанку с канистрой керосина и коробкой спичек возле склада боеприпасов. А четвертый, хоть и стрелял из парабеллума, легко может оказаться нашим разведчиком, прикончившим кого то из трех негодяев.
Так вот, люди в черном явно не были озабочены укреплением своего реноме. В небольшой комнате — я мысленно определил ее как курительную, я увидел три неподвижных тела. Старуха, женщина и мальчик подросток. Всему есть свое место и время. Истязаниям пристало твориться в пыточных камерах темных подземелий.
Среди мягких кресел и диванчиков будь они хотя бы кожаными, а не из розового шелкового шенилла и журнальных столиков с хрустальными пепельницами неподвижные окровавленные тела выглядят особенно омерзительно. А еще — очень тошнотворна смесь запахов хорошего табака и свежей крови… Повинуясь инстинкту защиты слабого, я первым делом подошел к голому по пояс подростку, привязанному к креслу. Мальчишке было лет четырнадцать пятнадцать, на возраст невинного ребенка он уже проходил с трудом, но все таки… А вот привязали его как то картинно, так тупые злодеи связывают смелых юных героев в детских фильмах, затрачивая метров десять толстой веревки и совершенно не гарантируя результата. Ноги примотаны к ножкам кресла, руки — к подлокотникам, еще несколько петель вокруг пояса и петля на шее. И повсюду — кровь.
На мешковатых штанах из темно коричневой ткани, на прыщавом мальчишеском лице. Кровь совсем свежая. Но многочисленные порезы — на лице, на руках, на торсе — уже не кровоточат. Я осторожно прижал пальцы к сонной артерии. И почувствовал слабое редкое биение.
Развяжи его и положи на диван… Сам я отправился к женщине. Та же самая картина: неглубокие порезы, кровоподтеки. Крови потеряла много, мне показалось, что ковер под ногами влажно хлюпает. Но живая. Но если уж взялся кого то мучить и тыкать ножиком, то разумно вначале жертву раздеть.
Во первых, видно результат своей работы. Во вторых, голый человек уже заранее напуган и унижен. А тут — с пацана сняли только рубашку, женщину вообще не рискнули раздеть. У старухи — ей было за шестьдесят, не меньше, я тоже нашел пульс. Пожалуй, из троицы она была самой колоритной.
Если пацан был типичным подростком, которому впору рекламировать лосьон от угревой сыпи, женщина походила на обычную домохозяйку лет сорока, то старуха скорее напоминала маститую актрису в возрасте. Я не о внешности, а о том редком типе харизматичных женщин, которые с годами утрачивают внешнюю привлекательность, но обретают внутреннюю силу. Старая, но крепкая; с лицом морщинистым, но фактурным; с седыми, но густыми и ухоженными волосами. Среди русских женщин такие редкость — обычно они превращаются либо в затюканных, либо в сварливых бабок. Среди западных тоже, они в большинстве своем мигрируют в сторону бодрых туристок в шортах и с фотоаппаратом.
Убрав руку я в задумчивости отступил от кресла. Старуху пытали меньше всего. Несколько синяков — будто размашисто, но неумело били по лицу. Несколько порезов на шее — скорее всего, запугивали, прижимая нож к горлу. Роскошное но предусмотрительно глухое платье из шелка цвета морской волны даже не было запачкано.
Котя сглотнул. Поглядел на три неподвижных тела, на пролитую повсюду кровь. И вышел в большой зал. Когда я заканчивал развязывать старуху все те же многочисленные, но не слишком надежные веревочные петли , Котя довольно бодро втянул за ноги труп судя по отсутствию крови — это был тот, кому я сломал шею. Оставил беспамятную бабку, наклонился над телом и стащил с болтающейся головы капюшон.
Ничего необычного, если не считать того факта, что это убитый мной человек. Европеоид, лет двадцать пять — тридцать. Лицо грубоватое, непримечательное. На шее, в месте удара, багровый кровоподтек. Пульса нет, конечно же.
Я раздвинул веки, посмотрел в зрачки и поднялся. Мы повернулись к ней как раз вовремя: она открыла глаза. Старуха посмотрела на меня. Потом на Котю. Снова на меня.
Задержала взгляд — будто видела что то, мне недоступное. Старуха рухнула в кресло. Благодарно кивнула. Я вдруг понял, что именно в ней странное: обычно к старости люди либо ссыхаются, либо расплываются. А эта бабуля, при всех ее морщинах, ухитрилась сохранить нормальную, почти спортивную фигуру.
И ее нынешняя слабость казалась вызванной пытками, а никак не следствием возраста. Секунду я колебался, а потом обменялся с ней рукопожатием — поцелуев она явно не ждала. Рукопожатие оказалось крепким. Хозяйка гостиницы. Котя присвистнул.
И нервно захихикал. Ты кто по отчеству? Покосилась на неподвижное тело в черном, сочувственно, но без капли сомнений на лице покачала головой. Не знаю. Они увидели гостиницу и смогли в нее войти — значит, не лишены известных способностей.
Но они не из наших. Мы с Котей переглянулись. Но у меня сейчас нет постояльцев. Не сезон, вы же видите?.. Костя, милый мальчик, принеси мне воды.
У меня язык прилип к гортани. Только не из крана, на кухне белый эмалированный бак с питьевой. Набери полный графин. Котя послушно выскочил из курительной. И вскрик.
Роза Давидовна привстала в кресле: — Ты убил всех? Нет, наверное… Я не стал возиться и уточнять. Схватил дубинку, которую положил на журнальный столик. И бросился к двери. Видимо, они спустились со второго этажа.
Один держал Котю за волосы, запрокидывая голову и приставив к горлу нож. В руках у Коти был большой стеклянный кувшин с водой. Еще двое в черном, тоже с ножами в руках, осторожно крались к курительной комнате. Мое появление их явно не порадовало. На несколько секунд все застыли.
Державший Котю сделал недвусмысленный жест, проведя ножом у самого горла пленника. К моему удивлению это оказалась девушка: лет двадцати, коротко стриженая, с чуть раскосыми глазами и смуглым лицом. Не чистая азиатка, но явно с изрядной долей восточной крови. Девушка колебалась. Видимо, они не видели и не слышали предыдущей схватки.
Но вот ее результаты были перед ними налицо. Котя умоляюще смотрел на меня. На долю скромного труженика желтой прессы выпало на сегодня изрядно приключений. Честно говоря, я не сомневался, что смогу убить еще троих. И даже был почти уверен, что Котя не пострадает.
Бросаю дубинку — она летит, будто предназначенный для метания снаряд и тяжело бьет в лоб держащего Котю черного.
А еще оказалось, что существует проблемы в оценки роли тех или иных государств, их возможностей и влияния. Весь мировой порядок, который мы знали по первым двадцати годам XXI века, рухнул. Мы видим единство США и Британии, противоречащее "континентальной логистике", слышим, как Прибалтика и Европа говорят о "российской угрозе" и боится поглощения восточным соседом. Означает ли это, что оруэлловские Океания, Евразия и Остазия формируются на наших глазах? Как обычно бывает, жизнь - намного сложнее, писатели всегда упрощают реальность, создавая какие-то модели. Но то, что мир стал многополярным - это факт. Я не исключаю дальнейшего дробления той же Европы, относительно единой на данный момент. В ЕС очень много противоречий и затаенных конфликтов, они существуют даже внутри военных блоков - скажем, отношения между Грецией и Турцией в рамках НАТО.
Рискну предположить, что на фоне происходящих событий Евросоюз утратит экономическую привлекательность. Европейская экономика, конечно, не исчезнет полностью - у нее есть определенный запас интеллектуальных и финансовых ресурсов. Но Брюсселю все сложнее осуществлять общую политику, поддерживать американцев себе в убыток, продвигать "повесточку", во многом вопреки воле большинства населения которое настолько запугано, что никогда не рискнет этого признать. По сути, та милая Европа, полюбившаяся всеми нами после крушения Советского Союза когда все восклицали: "Посмотрите, как там все хорошо! Выяснилось, что процветание европейцев держалось на дешевых ресурсах, которые в первую очередь выкачивались из нас. И как только они стали не такими дешевыми, все затрещало по швам. А симпатичные нам ценности - свобода слова, мысли и информации, вдруг стали прекрасно ограничиваемыми. Настолько, что уровень цензуры и диктата на Западе приблизился к худшим советским образцам. Строя новую Россию, в которой мы сейчас живем, мы делали что-то неумело и грубо, с кучей недостатков и прочего, но исходили при этом из неких идеализированных представлений.
К моему глубокому сожалению, хотя капитализм является очень рабочей системой, поскольку он все-таки опирается на достаточно простые и часто низменные инстинкты людей, но капитализм стал в конце ХХ - начале XXI века он стал уже абсолютно античеловечен, и это будет только нарастать. Раньше капитализм был, по крайней мере, заинтересован в том, чтобы было больше людей, соответственно, каждое государство хотело, чтобы в нем было больше людей, потенциальных солдат, колхозников фермеров, назовем это так , рабочих и пр. Сейчас, с развитием технологий, людей становится нужно гораздо меньше. Машины, программы заменяют людей на поле боя, в производстве, в сельском хозяйстве и т. Соответственно теперь капитализм не рассчитан и не заинтересован в том, чтобы увеличивать количество людей.
Отсюда вся «зеленая» повестка, пропаганда тех или иных видов сексуальных отношений, которые не приводят к появлению детей, росту количества населения, пропаганда, скажем так, какой-то изолированности социальной и пр. То есть капитализм сейчас настроен на то, чтобы на земле остался действительно золотой не миллиард, а золотые пятьдесят или сто миллионов, ну, плюс какое-то количество людей, копошащихся в остальных странах и полностью подчиненных этому «золотому полумиллиарду», назовем его так. Мне это представляется неправильным. Потому что это такое закукливание совершенно человечества и остановка его развития, по сути. То есть, по сути, капитализм сейчас стремится к тому, чтобы вывести расу бессмертных правителей причем я это говорю на полном серьезе тем или иным способом, через трансгуманизм, через перенос сознания в электронные какие-то системы, через клонирование тел, через генную инженерию и пр.
И как только это произойдет, то ситуация, с точки зрения правящей такой олигархической верхушки мировой, станет совершенно идеальной — мы будем жить вечно, а вы будете перед нами, как говорилось в старом фильме, делать «ку» три раза. Поэтому капитализм тоже никакой не вариант. Современный капитализм, он антигуманистический по сути. Баченина: - Вы сейчас описали такую вещь, от которой по мне мурашки побежали. Я все время думала, что самая большая проблема — то, что власть невозможно удержать вечно по причине того, что человек не вечен.
Лукьяненко: - Вот эту проблему и пытаются решить. Может быть, даже где-то уже в экспериментальных лабораториях решили. Баченина: - Сергей Васильевич, может быть, тогда правильно, чтобы стать некой автономией? Пусть немножко мы откатимся назад, но как-то ведь живут люди. Главное — сохранить человечность.
Мы можем летать к далеким звездам и быть проклятыми сволочами. Я на основе того, что вы только что описали, характеризуя капитализм, пытаюсь развить мысль. Может быть, это и не так страшно — закрыться тем самым железным занавесом со всех сторон? Нас много, у нас огромная территория, нам классно. Лукьяненко: - Ну, во-первых, это не так страшно, во-вторых, этот занавес не мы опускаем.
А в-третьих, это занавес только с определенной частью Земли. Есть огромный и сильный Китай, который идет своим путем, выстраивает свою и социальную модель, и схему, и при всех современных изменениях развивается все равно в направлении своем, традиционном. Есть масса цивилизаций и культур на земле, которые, в общем, хотят жить на основе своих каких-то традиций, а не на основе такой европейско-атлантической цивилизации. Баченина: - Глобалистской, как они ее сначала называли. Лукьяненко: - Ну, псевдоглобалистской.
Потому что, если бы глобализм сводился к тому, что все будут жить одинаково, это, может быть, было бы и неплохо. Но он этого не подразумевает. Он подразумевает то, что все будут подчиняться, смотреть одни и те же фильмы и есть одну и ту же сою, в то время как где-нибудь в Америке все будет иначе. Я думаю, что определенная изоляция нам сейчас пошла бы и на пользу. Баченина: - Многие сейчас говорят, что Россия не может проиграть, у нас есть ген победителей.
Вы с этим согласны? И если да, в чем проявляется этот ген? Лукьяненко: - Я не знаю, есть ли у нас особый ген победителей, но я знаю, что мы и не такое переживали, и победить мы, естественно, победим, это бесспорно. Просто хотелось бы, чтобы это произошло без каких-то лишних жертв, причем не только наших, но и тех обманутых русских людей, которые сейчас живут на территории Украины. Собственно говоря, народ мы, конечно, один, просто часть народа переформатирована.
Это, знаете, как у Толкиена, в свое время он описывал, что орки — это те же самые эльфы, только которые были отравлены, изменены и искажены. Я понимаю, что тут у нас, наверное, есть с обеих сторон убежденность, что прекрасные эльфы — это мы, а там, на другой стороне, гнусные орки. Но мы-то знаем, что мы не орки. Баченина: - Кстати, по поводу того, что на другой стороне. Как вы вообще относитесь к этим призывам?
Я вас спрашиваю не просто так об этом, потому что вас-то это касается. По поводу запретов, этих культурных отмен. Надо ли запрещать песни «Машины времени», книги Глуховского признан в России иноагентом , выступления Галкина признан в России иноагентом? Это работает или это не работает, а просто огорчает, а кого-то начинает больше злить? Лукьяненко: - Я думаю, что в идеале, конечно, не должно быть никакой цензуры, если произведение не несет какой-то явной деструкции.
Но, с другой стороны, в ситуации, в общем-то, военной, и когда нас, наших авторов, исполнителей, наши СМИ и т. Не будет коллективный Запад давить на наших музыкантов, писателей, кинематографистов, спортсменов — да, тогда можно и нам в ответ ничего не делать. А вот в ситуации, когда они бьют, тут, как говорится, подставлять вторую щеку не надо, надо все-таки немножко вспомнить правила не из Нового Завета, а из Ветхого для начала. До Нового Завета дойдем, до гуманизма. Баченина: - Как России тогда отвечать за удары по Кремлю, по Белгородской области, на ваш взгляд?
Лукьяненко: - По-моему, это понятно, что должны быть удары по тем, кто принимает решение по ударам по нашему мирному населению. Удары по центрам принятия решений, как говорится. Это понятно, что мы не воюем с мирным населением, мы не стреляем по мирным целям, но вот те, кто отдавал приказы обстреливать наши города и те, кто эти приказы выполнял, они занимаются террористической деятельностью и по всем нашим и мировым законам, правилам, они должны в ответ уничтожаться. Давайте посмотрим, как в такой ситуации поступает Израиль, например. Мы знаем, как он поступает.
Баченина: - Да, это знают все. Сергей Васильевич, а вы внимательно следите за боевыми действиями? Или как половина из нас диванные эксперты такие… есть ли у вас мнение, вот где нашему военному командованию нужно поступить, допустим, по другому как-то? Наверное, об этом хочу спросить у вас. Лукьяненко: - Я не военный эксперт и при этом влезать со своим мнением с дивана считаю достаточно нерациональным.
Я считаю, что такие решения должны принимать люди, во-первых, военные, во-вторых, политики. Я вот единственное говорю, что могу сказать, что, на мой взгляд, на террористические удары по мирному населению надо отвечать, конечно, жестко. Отвечать именно по этим военным террористическим структурам. Собственно говоря, СВО началось для того, чтобы защитить мирных граждан Донбасса, Луганска, которые страдали от этих постоянных обстрелов, налетов, давления вот этого. А сейчас у нас происходят такие же удары и по нашим городам… То есть, что тут думать-то?
Надо отвечать за это. Баченина: - Хорошо, думать отменяется. А сегодня стыдно, на ваш взгляд, быть националистом? Лукьяненко: - Давайте конкретно подумаем, в каком плане националистом? Можно сказать, что мы националисты России, потому что есть русская нация, российская нация, такая в широком смысле.
Можно утыкаться именно уже в какую-то национальность, ну, скажем так, по крови. Я русский, я татарин, а я русский татарин, мне куда разодраться-то? Национализм — это все-таки изначально любовь к своему народу, а уже дальше национализм может принимать форму нацизма, неприязни к чужим народам. Свой народ любить — это прекрасно. Любить, ценить, развивать, помогать.
Если это не связано с тем, что человек при этом презирает другие народы и их ненавидит, то ничего плохого нет. Если это принимает такую деструктивную форму, то, конечно, это глупости.
Интересно, что не всегда эти предпочтения совпадают с тем, что пользователь рассказывает о себе в профиле. При помощи технологий можно выяснить такие различия и учесть их при создании персональной ленты. Рекомендательные системы анализируют не только интересы пользователя, но и предпочтения аудитории, похожей на него по какому-либо признаку. Обычно на людей влияет их окружение, и каждый человек хочет общаться с теми, кто близок ему по мировоззрению. Алгоритмы относят пользователя к широкому кластеру людей с одинаковыми предпочтениями. Можно выделить два направления машинного обучения в рекомендательных системах: Контенто-ориентированное. Этот подход связан с предыдущим опытом пользователя на площадке.
Рекомендательные системы будут показывать человеку контент, похожий на тот, на который он реагировал ранее. Алгоритмы учитывают неявные предпочтения пользователя. Например, они будут считать похожими две разные публикации, на которые положительно отреагировала одна и та же аудитория. Универсальных решений для всех задач, с которыми сталкиваются специалисты по машинному обучению, нет. Обычно разработчики используют гибридный подход. Основа рекомендательных систем — это машинное обучение. Чтобы предложить пользователю актуальный контент и возможных друзей, нужна математика. Самая простая технология, которая используется для этого — матричные разложения. Можно представить матрицу как квадратную таблицу, в которой в каждом столбце хранятся данные об одном пользователе, а в каждой строке — какие-то сущности, items например, темы или единицы контента.
В клетках, где пересекаются профиль пользователя и объект, который его заинтересовал, стоит единица, а где нет — ноль. Алгоритмы машинного обучения помогают разложить одну матрицу на две другие с данными о пользователе или item и характеристиками.
Сергей Лукьяненко - Черновик
Предлагаем вашему вниманию книгу «Черновик». Автор Сергей Лукьяненко. Год издания 2018. Рецензии, цитаты. Возможность купить. Сергей Мокрицкий рискнул экранизировать многоуровневую и визуально требовательную вселенную, описанную Лукьяненко в книгах "Черновик" и "Чистовик". Сергей Лукьяненко родился в г. Каратау Казахской ССP 11 апреля 1968 года. Сергей Лукьяненко, писатель, автор романа «Черновик»: «Где-то, может быть, даже немного не так, как в книге. Читайте рецензии на книгу «Черновик», Сергей Лукьяненко от читателей портала научно-фантастический роман в жанре "параллельный мир".[1] За ним последовал Окончательный вариант.
Поклонники Лукьяненко адаптируют и переснимут «Черновик»
| Черновик - бесплатно читать онлайн полную версию | Но речь пойдёт не о книгах цикла «Изменённые», второй год подряд получающих «Премию Читателя», а о более раннем романе «Черновик». |
| Сергей Лукьяненко об экранизации своего романа «Черновик» | Вселенная «Черновика» придуманная Сергеем Лукьяненко фантастическая реальность, описанная им в книгах «Черновик» и «Чистовик». |
| Сергей Лукьяненко: Черновик | Сергей Лукьяненко родился в г. Каратау Казахской ССP 11 апреля 1968 года. |
Сергей Лукьяненко рассказал о впечатлениях от фильма «Черновик»
А тут еще какой-то незнакомец звонит и заставляет куда-то идти… А что остается делать, кроме как подчиниться, если у тебя даже нет крыши над головой? И если ты стерт из этой жизни, может быть, тебя ждет новая, куда более интересная? Чистовик 2007 Хоть Кирилл Максимов и перестал быть функционалом-таможенником, его жизнь не стала легче. Теперь его преследуют сотрудники службы безопасности Аркана. Все, что можно сделать, — сбежать.
Фильм формально повторяет сюжет книги, но наращивает новые сцены, спорные повороты и моменты, которые совсем не понятно зачем нужны. Отличный пример этому — вставка про руку пришельца, сжимающую таинственный артефакт. Мол, силовик-функционал и новый ухажёр главного женского персонажа где-то в снегах обсуждают найденные останки инопланетянина. Эта сюжетная линия никуда не ведёт, в книге её нет, тогда зачем она? Кроме того, авторы экранизации решили добавить первоисточнику немного актуальной политической повестки.
Некоторые миры стали аллюзией на императорскую Россию или Советский Союз. Книга была увлекательной и без этого, но если режиссёру надо — значит надо : Несколько изменилась и логика мира: фильм говорит, что функционалы не могут иметь детей, а в книге у некоторых есть дети. В фильме есть огромный эпизод про поводок, который надели на Кирилла, а в книге он ограничен в перемещениях просто потому, что он функционал, который слабеет по мере отдаления от своей функции. Ещё в экранизации персонажи поменяли кто профессию, кто возраст — вроде бы не так важно, но тем, кто вырос на «Черновике» и его продолжении, «Чистовике» , глаз колет. Из плюсов хочется отметить, что главный герой стал более человечным — он переживает о родителях, беспокоится о своей девушке и вообще куда более эмоционален, чем книжный прототип.
Однако из уехавших после революции большинство или вернулись, как Алексей Николаевич Толстой, или не состоялись в том мире. Исключение - Владимир Набоков.
Не думаю, что Вера Полозкова будет собирать стадионы в Лондоне и Париже, читая свои стихи. Я даже сомневаюсь, что она напишет много после отъезда. Классикой жанра здесь стал Стивен Кинг, своими твитами достающий миллиардеров и ключевых мировых лидеров. Может быть, они получили какие-то преференции и в этом смысле «нашли себя». А лично я указывать, как надо жить и поступать, не собираюсь. Стивену Кингу повезло - как писатель он кончился лет 10 назад. Почему бы ему не поруководить Маском, Трампом и всем миром?
Да, писатель должен иметь свое мнение и не бояться его высказывать. Можно пытаться говорить в книгах, спрятаться за ними - но молчание в ответ на вопрос - не слишком красиво. Я свое мнение не скрываю: я со своей страной и народом, со своими основными читателями. Да, мне, как любому человеку, не нравятся боевые действия, не нравятся санкции. Я, признаюсь, с большим удовольствием, ездил в Европу, отдыхал, любовался старинными соборами и шпилями. Но для меня Родина - это Россия, или, если хотите, Советский Союз в широком смысле. А Европа, Америка, Азия - это другие миры, куда интересно попасть, но всегда нужно возвращаться и оставаться собой.
Нет, жестокое испытание, после которого Кирилл становится функционалом — человеком, наделенным сверхспособностями и возможностью перемещаться между параллельными мирами. Кто такие эти функционалы?
Скачать книгу
- Черновик. Черновик (Сергей Лукьяненко)
- Черновик - Лукьяненко Сергей Васильевич читать книги онлайн полностью .TXT 📗
- Сергей Лукьяненко ★ Черновик читать книгу онлайн бесплатно
- Сергей Лукьяненко: Черновик
Трёхрублёвый хромакей: Чем “Черновик” Сергея Мокрицкого отличается от оригинальной книги
Вы хотите читать полностью онлайн книгу Черновик от автора Сергей Васильевич Лукьяненко бесплатно без сокращений, и библиотека Knigochet дает вам такую возможность. Вселенная «Черновика» придуманная Сергеем Лукьяненко фантастическая реальность, описанная им в книгах «Черновик» и «Чистовик». На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Черновик», автора Сергея Лукьяненко. На экраны вышел «Черновик» — экранизация известного фантастического романа российского писателя Сергея Лукьяненко (автора «Дозоров» и ряда отличных космоопер). |.
Главные новости
- Писатель Сергей Лукьяненко: «Мир зашел в тупик»
- «Книжная полка». Сергей Лукьяненко «Черновик»
- Писатель ВКонтакте
- Account Options
- Сергей Лукьяненко книга «Черновик»
- Черновик - Лукьяненко Сергей Васильевич (чтение книг TXT) 📗
Поклонники Лукьяненко адаптируют и переснимут «Черновик»
Лукьяненко Черновик – покупайте на OZON по выгодным ценам! Первая половина "Черновика" просто "сносит башню", ведь та идея, которую Сергей Лукьяненко так ловко обыграл на страницах книги, казалась мне гениальной. Вы узнаете об этом из нового романа Сергея Лукьяненко – фантаста номер один в России. Черновик слушать на видеосервисе Wink.
Черновик читать онлайн бесплатно
- Сергей Лукьяненко об экранизации своего романа «Черновик» -
- Сергей Лукьяненко книга «Черновик»
- О книге "Черновик. Чистовик"
- Читайте также: