Калифано создал свою картину в знак протеста против нетерпимого отношения нацистской Германии к своим евреям, в том числе к Эйнштейну. Аукционный дом Nate D. Sanders продал пять личных писем выдающегося ученого-физика Альберта Эйнштейна, в которых он, в частности, упомянул о «безумии» лидера Третьего рейха Адольфа Гитлера.
Как Эйнштейн сбежал от Гитлера?
Поезд отправлялся на Берлин. Проводник увидел подростка и потребовал билет. Вольф протянул ему обычный кусок бумаги, валявшийся под лавкой. Его нервы были на пределе, он так боялся, чтобы его не выбросили из поезда. Проводник взглянул юноше в глаза, повертел в руках бумажку и вернул её Вольфу со словами: «Зачем же с билетом залезать под лавку, если есть места? В Берлине будем только через два часа». Это был первый раз, когда Вольф обнаружил свои гипнотические способности. Вероятно, способность к внушению у Мессинга появилась в момент максимального стресса. В Берлине Вольф устраивался работать носильщиком, посудомойщиком, чистил обувь. Это были тяжёлые времена.
Он жил впроголодь, зарабатывал очень мало, пока не произошёл следующий случай. Знаковая встреча На улице мальчик упал в голодный обморок, а когда его доставили в больницу, врачи констатировали смерть, так как пульса и дыхания не было. Уже в морге, совершенно случайно, один из студентов заметил, что у «трупа» бьётся сердце. Профессор Абель привёл Вольфа в сознание. Талантливый психиатр и невролог Абель объяснил, что Вольф был в состоянии комы или летаргии, вызванной анемией, истощением и нервным срывом. Профессор обнаружил, что Вольф может контролировать своё тело, пульс и назвал его «удивительным медиумом» Вольф Мессинг участвует в психологическом опыте. В Вене на одном из выступлений им заинтересовался Альберт Эйнштейн и пригласил Мессинга к себе домой. У него Вольф встретился с Зигмундом Фрейдом, который решил испытать Мессинга. Он отдавал Вольфу мысленные приказы, а тот их выполнял.
Одним из заданий было взять на туалетном столике пинцет и выщипнуть три волоска из усов Эйнштейна. Вольф взял пинцет, подошёл к учёному и спросил его можно ли сделать то, что мысленно просит Фрейд. С гастролями Мессинг объездил разные страны, а в 23 года его призвали в польскую армию. Его пригласили к правителю Польши Юзефу Пилсудскому. Глава государства был суеверным, увлекался спиритизмом. Мессинг выполнил и его просьбу. В Риге он провёл следующий эксперимент.
Реклама Самым интересным и дорогим письмом из проданных стало то, в котором Эйнштейн говорит о «безумии» лидера германского нацизма. Письмо было написано в 1939 году, в самом начале Второй мировой войны. В результате торгов покупатель заполучил письмо за сумму, превышающую 134 тысячи долларов, — это почти девять миллионов рублей.
Год спустя — 23 августа 1939 года — был подписан пакт о ненападении между Советским Союзом и Германией. Согласно договору, стороны обязались «воздерживаться от всякого насилия», а также «всякого нападения в отношении друг друга». Немецкая сторона вероломно нарушила договорённости, без объявления война напав на СССР 22 июня в 4 часа утра.
На торгах были представлены пять писем. В трех из них датируемых 1934, 1939 и 1921 годами ученый высказывается о политике основателя тоталитарной диктатуры Третьего рейха Адольфа Гитлера. Письмо 1939 года доктору Морису Ленцу, которое представляет наибольшую ценность из-за эмоциональных высказываний Эйнштейна, продано за 134,344 тысячи долларов.
На аукционе продали письмо Эйнштейна о «безумии» Гитлера
Домой Наука и технологии Продано письмо, в котором Эйнштейн размышляет о «безумии Гитлера». Мысль о неспособности немецкой интеллигенции выступить против Гитлера (слишком многие из бывших коллег Эйнштейна активно сотрудничали с режимом и активно поддерживали его) не давала ученому покоя до конца жизни. Письмо Альберта Эйнштейна, в котором он рассказал о приходе к власти Гитлера и безумии, охватившем Германию, продали на аукционе за $134 тыс. В нем Эйнштейн пишет о своем браке и о сыне, у которого обнаружили шизофрению, а также высказывается о Гитлере, обвиняя его в «уничтожении жизни всех» из близкого окружения ученого. Приведенные ниже цитаты принадлежат либо Альберту Эйнштейну, либо Адольфу Гитлеру. Калифано создал свою картину в знак протеста против нетерпимого отношения нацистской Германии к своим евреям, в том числе к Эйнштейну.
В США продали письма Эйнштейна о "безумии Гитлера"
| Эксперты раскрыли тайну неудачи Гитлера с созданием атомной бомбы - МК | Письма, в которых упоминается Гитлер, Эйнштейн писал в период с 1921 по 1939 год. |
| Письмо Эйнштейна о безумии Гитлера ушло с молотка | 360° | В них Эйнштейн поделился воспоминаниями о том, как он видел приход Гитлера к власти в Германии, а также сопротивление евреев. |
| Письмо Эйнштейна о безумии Гитлера ушло с молотка | 360° | Поделиться Пожаловаться Next Entry. Школьные оценки Эйнштейна, бункер Гитлера и через 20 минут после взрыва в Нагасаки (56 ФОТО). |
Эйнштейн предсказал ужасы нацизма за 11 лет до прихода Гитлера к власти
Однако отношение Эйнштейна к большевистской диктатуре вовсе не было столь же последовательным и бескомпромиссным, как к диктатуре Гитлера. Личные письма Альберта Эйнштейна, в которых он высказывается по поводу "безумия Гитлера", "единства еврейского народа" и теории относительности, были проданы в четверг с аукциона Nate D. Sanders. Как передает со ссылкой на РИА Новости. По правде говоря, наш балкончик стал таким серьезным совершенно напрасно, поскольку Альберт Эйнштейн отнюдь не был похож на большинство своих коллег.
Письмо Эйнштейна о Гитлере, России и Чемберлене выставлено на аукцион
О их существовании ранее не было известно. Отмечается, одно из писем физик написал в 1934 году своей первой жене Милеве Эйнштейн-Марич, где жаловался на то, как сильно изменилась его жизнь после прихода к власти Адольфа Гитлера. Нацисты захватили дом, в котором жил ученый, и превратили его в лагерь для членов Гитлерюгенда, его лодку конфисковали, а книги сожгли. Также физику, как и другим евреям, было запрещено преподавать в университете.
В одном письме ученый обратился к Морису Ленцу, лидеру лучевой терапии в Колумбийском университете в Нью-Йорке, чтобы поздравить его с работой, приносящей пользу еврейским беженцам во время Второй мировой войны.
Еще одно письмо он написал своей сестре Майе Винтелер-Эйнштейн на фоне растущего влияния нацистов в стране. Всего на аукционах Нейта Д.
Второе письмо датировано апрелем 1934 года. В нем Эйнштейн пишет о своем браке и о сыне, у которого обнаружили шизофрению, а также высказывается о Гитлере, обвиняя его в «уничтожении жизни всех» из близкого окружения ученого.
В третьем письме от 12 июня 1939 года Эйнштейн изложил свои мысли о «силе сопротивления», которую еврейский народ использовал для «выживания на протяжении тысяч лет». Письмо адресовано другу Эйнштейна доктору Морису Ленцу, который помогал еврейским беженцам.
Письмо Эйнштейна о безумии Гитлера ушло с молотка Читать 360 в За письма Альберта Эйнштейна заплатили головокружительную сумму на аукционе в Лос-Анджелесе. Но опустошать кредитки было за что: в переписке великий ученый не стеснялся в выражениях. На аукционе дома Nate D.
Продано письмо Эйнштейна о «безумии» Гитлера
Еще одно письмо он написал своей сестре Майе Винтелер-Эйнштейн на фоне растущего влияния нацистов в стране. Всего на аукционах Нейта Д. Сандерса в Лос-Анджелесе были выставлены восемь писем Эйнштейна.
Штарк не оставлял попыток подчинить себе науку в стране, но, кроме ученых, не разделявших его фанатизм, ему, как это часто происходило в Третьем рейхе, приходилось противостоять и бюрократическим структурам. Многие представители нацистской элиты считали физику второстепенной сферой по сравнению с экономикой и армией. Осенью 1933 года Штарк подал прошение о выделении из бюджета 200 тысяч марок на основании потенциальной значимости его исследований для оборонной промышленности, но Министерство внутренних дел постановило, что сейчас не может предоставить такие средства. Чиновники посчитали, что Штарк зазнался и пытается распространить влияние своего института дальше, чем следует. Его попросили составить более развернутый план и предварительно пройти еще несколько бюрократических инстанций. Так идеолог «немецкой науки» впервые испытал на себе технологии власти, установлению которой он так отчаянно способствовал. Там, где ему не хватало дипломатических навыков и умения вести дворцовые интриги, Штарк пытался расположить нацистское руководство фанатичной преданностью.
Летом 1934 года он написал 11 нобелевским лауреатам, которые на тот момент оставались в Германии, письмо с призывом публично подтвердить свою преданность фюреру и направить всю свою работу на благо государства. Однако ни один из адресатов Штарка не согласился присоединиться к его восхвалению диктатуры. Все отказались тактично, но решительно. Например, Вернер Гейзенберг, один из создателей квантовой механики, ответил, что разделяет тезисы Штарка, но считает, что ученым не следует настолько резко высказываться по политическим вопросам. Для Гейзенберга такое рассуждение было не просто удобной отговоркой, но и искренним принципом: именно так он оправдывал свое решение остаться в Германии для всех, кто из-за границы упрекал его пусть и в косвенном, но всё-таки сотрудничестве с бесчеловечным режимом. Аналогичную позицию занял еще один нобелевский лауреат Планк. Обсуждая в 1933 году перспективы физики при Гитлере, он сказал Гейзенбергу: «Если нам удастся провести хотя бы небольшую группу талантливых и здравомыслящих ученых через эти ужасные времена, это станет огромным достижением и подспорьем для реанимации немецкой науки, когда все закончится». Позиционируя себя как защитников немецкой науки, Планк и Гейзенберг и в годы нацистской диктатуры, и после нее часто подвергались критике за свой конформизм со стороны коллег, включая Эйнштейна и Бора. Гейзенбергу припоминали не только покорность перед лицом нацизма, но и тот факт, что он стал одним из лидеров немецкого проекта по разработке ядерного оружия.
Однако, поскольку нацисты так и не разработали ядерную бомбу, споры о том, как воспринимать деятельность выдающегося физика в те годы, ведутся до сих пор. Кто-то считает , что он сознательно держался в центре событий, чтобы убедить лидеров рейха в невозможности создания смертоносного оружия в короткие сроки и таким образом предотвратить катастрофу. Другие утверждают , что Гейзенберг участвовал в проекте вполне искренне и успокаивал себя тем, что разрабатывает не саму бомбу, а реактор, распоряжаться которым предстояло уже не ему. Позиция Гейзенберга не только привела к ухудшению его отношений с уехавшими специалистами, но и сделала его подходящей мишенью для приверженцев «немецкой науки». Штарк, Ленард и другие лояльные диктатуре физики с помощью новой волны чисток в науке пытались подчинить академическую среду государству, а себе обеспечить роль проводников между фюрером и не настолько фанатичными коллегами. К середине 1930-х они находились на таком же расстоянии от этой цели, как и два года назад, когда Гитлер только стал канцлером. С одной стороны, нацистское руководство поощряло идеологически «правильных» физиков, с другой — не слишком способствовало их возвышению, а где-то даже откровенно его тормозило. Ученые, которых Штарк и Ленард охотно репрессировали бы за скептическое отношение к рейху, продолжали работать и занимать высокие посты, поскольку власть ценила их таланты и не видела в них угрозы. Такое подвешенное положение не могло не раздражать идеологов «немецкой науки»: они вроде бы преуспели, но в то же время никак не могли добиться того, чтобы государство однозначно и официально поставило их во главе всех академических структур в стране.
А в августе 1934 года, когда надзор за исследовательскими проектами перешел от приятеля Штарка министра внутренних дел Вильгельма Фрика к министру науки, воспитания и народного образования Бернгарду Русту, ситуация для прогитлеровских физиков стала совсем плачевной. Руст задвинул их на второй план и передал руководство многими их проектами своим бюрократам. Они рассчитывали взять эту уважаемую и влиятельную организацию под контроль еще в 1933 году, когда истек первый президентский срок Планка. Однако тот неожиданно остался на второй срок — до марта 1936-го. По мере приближения окончания его полномочий сторонники «немецкой науки» всё активнее «обличали» засилье евреев в KWG. Атаковал Ленард и лично Планка — тот якобы «оказался столь невежественен в вопросах расы, что принял Эйнштейна за настоящего немца». Испортив репутацию конкурентов и связав их с конспирологическими теориями, физики-антисемиты рассчитывали обеспечить Штарку, самому влиятельному из них, должность следующего президента Общества кайзера Вильгельма. Кампания за его назначение основывалась на идее о том, что стараниями евреев организация давно превратилась в болото и исправить ситуацию под силу лишь подлинным патриотам. Однако триумф «немецкой науки» в очередной раз не состоялся: министр науки Бернгард Руст по-прежнему не доверял Штарку из-за его связей со своими конкурентами в правительстве, поэтому отверг его кандидатуру.
Руст не возражал против такого компромисса, но 74-летний Ленард отказался сам, сославшись на преклонный возраст. Другие возможные кандидаты не соответствовали необходимым критериям. Из-за этого Планку пришлось остаться президентом еще на год, после чего его место занял Карл Бош — прагматичный химик и противник нацистского антисемитизма. Из-за проблем со здоровьем в конце 1930-х Бош почти полностью передал руководство KWG своему заместителю — назначенному ведомством Руста Эрнсту Телшову. Тот искренне разделял гитлеровскую идеологию, но не принадлежал к кругу Штарка и Ленарда. Это означало, что даже после фактического перехода Общества кайзера Вильгельма под контроль нацистов лидеры движения «немецкой науки» по-прежнему оставались на периферии политических интриг, предопределявших любые перестановки во власти. Когда стало ясно, что нападки на Планка не привели ни к каким заметным результатам, Штарк атаковал другого оппонента — пожалуй, самого авторитетного из остававшихся на тот момент в рейхе физиков — Вернера Гейзенберга. Тот, как считал Штарк, раньше уже нанес оскорбление ему лично и самому Гитлеру, когда публично отказался присягнуть на верность фюреру. Ненависть Штарка подогревал и тот факт, что Гейзенберг, который был на 27 лет младше него, в середине 1930-х рассматривался как главный кандидат в преемники Арнольда Зоммерфельда на должность профессора Мюнхенского университета.
Штарк помнил, как Зоммерфельд еще в 1915 году заблокировал его назначение в Геттингене, и теперь никак не мог смириться со стремительным продвижением Гейзенберга. Тот в 27 лет стал профессором в Лейпциге, в 31 год удостоился Нобелевской премии, а в 35 уже подыскал жилье в Мюнхене, чтобы сменить в местном университете бывшего научного руководителя. Не желая мириться с таким развитием событий, Штарк начал кампанию против Гейзенберга. В июле 1937 года, в тот же день, когда Гейзенберг с беременной женой переехал в Мюнхен, в еженедельнике СС Das Schwarze Korps «Черный корпус» вышла анонимная статья с обвинениями против ученого. В ней Гейзенберга сравнивали с заключенным в концлагере журналистом и пацифистом Карлом фон Осецким и называли «белым евреем», то есть тем, кто, не являясь евреем по происхождению, выступает носителем «еврейского духа». Штарк ненавидел Гейзенберга и за то, что тот отклонил его предложение посетить съезд Национал-социалистической лиги учителей в ноябре 1933-го, и за то, что в сентябре 1934-го выступил в защиту теории относительности и квантовой механики на съезде Общества немецких естествоиспытателей и врачей в Ганновере. Тогда Вернер даже нарушил негласный запрет на упоминание имени Эйнштейна. Всё это уже делало его в глазах Штарка предателем рейха. Своей кампанией против «белого еврея» он надеялся подтолкнуть власть к более решительным чисткам в науке и добиться отмены назначения Гейзенберга в Мюнхенский университет.
Тот факт, что обвинения против Гейзенберга появились в печатном органе СС, позволял предположить, что влиятельная государственная структура встала на сторону «немецкой физики». Даже люди, далекие от научного сообщества, ждали реакции государства: предполагаемого «белого еврея» должны были либо снять со всех должностей, согласившись с нападками, либо оставить в покое, таким образом окончательно продемонстрировав пренебрежение к Штарку и Ленарду. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер не стал предпринимать решительных действий против Гейзенберга, но инициировал подробную и кропотливую проверку взглядов и всех связей физика. Множество коллег высказались в защиту нобелевского лауреата и потребовали прекратить его преследования: от Зоммерфельда до уважаемого механика и специалиста в области гидродинамики Людвига Прандтля. Последний даже вступил в переписку с Гиммлером, в которой откровенно обличил подлинные мотивы Штарка и описал трагические последствия его возвышения для немецкой науки. Расследование с изнурительными допросами и прослушкой оказало на Гейзенберга гнетущий эффект и растянулось до второй половины 1938 года, но всё-таки завершилось для него относительно благополучно. Гиммлер лично уведомил прославленного физика, что его признали «благонадежным» и что отныне он может не опасаться нападок со стороны СС и других государственных структур. Единственное условие со стороны Гиммлера состояло в том, чтобы Гейзенберг разделял научную деятельность, личные отношения и политические взгляды. Ученый безоговорочно согласился.
В завершение руководитель СС пригласил Гейзенберга к себе в Берлин, чтобы обсудить досадное происшествие. Встреча так и не состоялась из-за занятости Гиммлера, но положению Гейзенберга больше действительно ничего не угрожало. Оставалось решить вопрос с его назначением в Мюнхенский университет. По словам самого Гейзенберга, эта процедура превратилась в политический футбол. В СС вроде бы не возражали, чтобы он сменил Зоммерфельда. Однако заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс выступил категорически против. Он утверждал, что НСДАП продемонстрирует слабость, если пойдет на такие уступки ученому, долгое время подозревавшемуся в симпатиях к евреям. В июне 1939 года Гейзенберга проинформировали о том, что он получит «престижное» назначение в Вену и возможность изложить свою позицию в одном из научных журналов. Однако переезд не состоялся из-за нападения Германии на Польшу и последующего участия Гейзенберга в ядерной программе.
Место Зоммерфельда в Мюнхене же занял Вильгельм Мюллер — посредственный, зато преданный идеям «немецкой науки» авиационный инженер. Многих физиков такой выбор поставил в тупик: даже среди почитателей Штарка вполне можно было выбрать более талантливого специалиста. Гейзенберг предполагал , что странному назначению способствовало Министерство науки. На протяжении всего этого времени Штарк продолжал конфликтовать с главой этого ведомства Бернгардом Рустом, поэтому последний вполне мог использовать некомпетентность Мюллера как повод для последующего разгона сторонников «немецкой науки». С одной стороны, Штарк вроде бы одержал победу, не позволив «белому еврею» Гейзенбергу возглавить отделение физики Мюнхенского университета. С другой, недоброжелатели во власти всё чаще и громче говорили о том, что его запредельная идеологическая преданность — лишь способ замаскировать собственную профнепригодность. Против Штарка сработало то, что даже Гиммлер хоть и подозрительно относился к Гейзенбергу, но ценил его талант и понимал, что в перспективе он может дать рейху намного больше, чем несколько стареющих и оторванных от реальности экспериментаторов. Вероятно, одного конфликта с Гейзенбергом не хватило бы, чтобы похоронить репутацию Штарка, но, к несчастью для лидера «немецкой науки», примерно тогда же набрал обороты его конфликт с еще одним давним противником, одним из самых влиятельных и жестоких региональных руководителей, гауляйтером Верхней Баварии и обергруппенфюрером СС Адольфом Вагнером. Впервые они схлестнулись еще в 1933 году — тогда Штарк пожаловался на местного представителя НСДАП за вымогательство и призвал отстранить его от партийной работы.
Вагнер проигнорировал его обращение. В следующем году Штарк снова вмешался в партийную политику в регионе, когда потребовал призвать к ответственности ушедшего от наказания за нападение на полицейского и поножовщину Карла Золлингера, мэра Траунштайна, где тогда жил Штарк. Вагнера же Штарк обвинил в том, что тот замолчал преступление приятеля.
В Лондоне было безопаснее, рядом с ним круглосуточно дежурила охрана с автоматами. Но и отсюда спустя 2 месяца Эйнштейн решил уехать в США. В 1935 году он получил гражданство Штатов. Он больше никогда не вернется в Европу.
В Америке Эйнштейн случайно подтолкнул власти к созданию атомной бомбы. Физик написал письмо вместе с венгерским эмигрантом Лео Силардом, в котором Рузвельта предупредили, что фашисты могут создать атомную бомбу. В ответ на это Рузвельт запустил собственный проект по созданию атомной бомбы. Эйнштейн до конца дней переживал, что мог невольно спровоцировать Америку к созданию ужасного оружия. И резко осуждал атаку Хиросимы и Нагасаки. Именно тогда он произнес свое знаменитое «Если третья мировая война будет вестись атомными бомбами, то четвёртая — камнями и палками».
Однажды на светском приеме он познакомился с молодой актрисой Ларисой Кронберг-Соболевской. Отец-поляк и мать-шведка наделили ее яркой и запоминающейся внешностью, актерское образование научило мастерски притворяться, остальное уже сделало КГБ.
Лариса Кронберг и Морис Дежан К тому моменту она была разведена, но, как учили, предупредила: у нее есть жутко ревнивый муж. Однако можно ли остановить такой мелочью настоящего француза? КГБ считал, что нет. И сам мсье Дежан был того же мнения. В кульминационный момент в тайное гнездышко влюбленной парочки вломился "муж" с "другом", получившие четкий приказ: Я хочу, чтобы вы его сломили. Сделайте так, чтобы Дежан по-настоящему почувствовал боль. Наведите на него ужас. Но Боже упаси оставить хоть малейший след на его лице.
С поставленной задачей бойцы справились отлично, при этом "муж", удерживаемый от расправы "другом", кричал, что просто так это не оставит… Вырвавшийся из роковой квартиры дипломат бросился за помощью к высокопоставленному чиновнику Совета министров СССР, по совместительству офицеру КГБ и куратору Ларисы Кронберг. Тот обещал замять дело в обмен на небольшие "услуги". Дежан вздохнул и заглотил тщательно подготовленный крючок… Танцы для Кеннеди Впрочем, для того, чтобы попасться в умело расставленные сети, вовсе не нужно было выезжать в Советский Союз. Так, скажем, президент Джон Кеннеди, большой любитель прекрасных дам, неосторожно завел роман с известной танцовщицей из ночного клуба Эллен Ромеч. Звезда эстрады до президента вскружила много сановных голов, но этот трофей стал украшением ее личной коллекции и коллекции разведок СССР и ГДР. Когда дело вскрылось, девушка, во избежание грандиозного скандала, была выслана из страны, а Госдеп с пеной у рта утверждал, что ничего такого президент передать красотке не мог. У тех, кто занимается подготовкой боевых обольстительниц, ничего, кроме гомерического хохота, столь нелепое заявление вызвать не могло. Эллен Ромеч Хотя и здесь случались грандиозные конфузы.
Так, в свое время КГБ хотел склонить к работе на советскую разведку индонезийского президента Ахмеда Сукарно. Для обработки высокопоставленного "объекта" была подготовлена специальная группа "ласточек", подведенных к президенту под видом стюардесс "Аэрофлота". Как и ожидалось, индонезийский политический деятель пригласил к себе в гостиницу всех красоток. Операторы превзошли себя, несколькими камерами снимая эротическое шоу. Но, когда скабрезный фильм продемонстрировали Сукарно, он восхищенно потребовал сделать еще несколько копий "шедевра" с его участием. Провал был грандиозный, но, кажется, президент Индонезии даже не понял, в чем подвох. Сегодня, в эпоху цифровых технологий, работа "медовых ловушек" преображается. Сам вопрос компрометации секретоносителя порой не играет столь фатальной роли, как это было прежде.
Но вместе с тем "близкие контакты" дают возможность "невинным красавицам" установить специальное оборудование в домах, лабораториях и офисах, куда простым смертным вход строго запрещен. Или же внедрить в гаджеты взятого в разработку спеца программы, дающие возможность снимать всю имеющуюся на нем информацию. Прогресс не стоит на месте, но тяга мужчин к очаровательным женщинам, как ни крути, остается прежней.
Как Эйнштейн от Гитлера ушел
По иронии судьбы, они были опубликованы только в 1933 году — после того, как в Германии пришел к власти Гитлер, который в конечном счете изгнал из страны и Фрейда, и Эйнштейна. Он высказал свое мнение о Гитлере и обвинил его в «уничтожении жизни всех», кто был в узком окружении ученого. Всего на аукционе было продано пять писем Альберта Эйнштейна, в некоторых из них ученый высказывается о приходе Гитлера к власти, а также о сопротивлении евреев.