Кадр 1 из видео «Запуск Новых Партнёров В Бизнес».Спикер: Василина Орлова, Зл 2*, Консультант Международного Уровня. Лучшие и новые книги 2024 автора: Орлова Василина в интернет-магазине Лабиринт. Writer, anthropologist, philosopher. Author of more than ten books in three languages. Some of my books are available on Amazon. Целью Василины Орловой не является фиксация руин и памятников.
портреты: Василина Орлова (LJ - vasssilina)
Кузнецова Елена, Беломестнова Василина. Василина Орлова. Интервью с Василиной Орловой. Шукшин Василий Юровских Василина Орлова Вениамин Мочалов. От автора > Василина Орлова. Василина Орлова. Пятитысячник. Павел Дуров, основатель социальной сети «ВКонтакте», популярнейшей в русскоязычном интернете, озоровал намедни. View more on Vasilina Orlova's website». Шукшин Василий Юровских Василина Орлова Вениамин Мочалов.
Василина Орлова: Записки антрополога — телеграмм канал
Орлова Василина Сергеевна – методист Дома детского творчества, имеет среднее специальное образование, работает в дополнительном образовании с 2008 года. Фотоотчёт о встрече-дискуссии с Василиной Орловой Событие прошло в Москве 14 августа 2016 года и было организовано московской ячейкой объединения «ОНА». В "Русском переплете" опубликовала: Василина Орлова Трапеза богомола Повесть, 2006.
«Василина Орлова: Записки антрополога - vasilina_orlova»: все о телеграм канале: vasilina_orlova
Настраивается на позитив! Вы исчерпались? В прошлом году эта тема была, давайте что-то новое! Душин О. В ID: 98405 28 апреля 2024, 05:16 Помню, был такой мастер-класс!
Голдобина Вера Ивановна ID: 98379 28 апреля 2024, 04:45 Правда, в прошлом году по такой же теме был мастер-класс!
Биография [ править править код ] Родилась в семье офицера ВМФ. Ломоносова специализация — немецкая классическая философия. В 2013 году защитила диссертацию «Метафизика свободы в немецкой классической философии» на соискание учёной степени кандидата философских наук научный руководитель Васильев Вадим Валерьевич [2].
Русскому писателю, по моему убеждению, совершенно необходимо читать Библию, желательно каждый день. Без этого он просто несостоятелен, он не сможет понимать истоков классической литературы и основ всей нашей культуры. Прервана ли традиция? Ну, наверное, не так чтобы и до конца прервана — русский язык все-таки пока еще, кажется, существует. Толстые журналы? Задача ее, конечно, не в том, чтобы отображать некий «объективный процесс», а чтобы творить его.
И на свой лад все они, по-моему, довольно эффективно с этим справляются. Дискурс «Литературки» не спутаешь ведь с «Экслибрисом». Другой вопрос, что многое невлиятельно. Толстые журналы — отдельная институция, весьма почтенная, на самом деле довольно гибкая, когда дело касается текущего литературного процесса. Так или иначе, это последние экспертные институты, которые пока еще существуют в литературе. Можно говорить об эффективности их работы, но выплескивать с водой ребенка не стоит. Валерия ответила, что идеологическое разделение — вчерашний день. Мне кажется, она немного лукавила, причем вполне сознательно. Знаете ли вы, Василина, примеры неприятия качественных текстов именно в силу идеологических причин? Что вообще за термин — «качественный текст»?
У вас повернется язык назвать книгу Достоевского «качественным текстом»? Того же Довлатова? У меня только на последнего рука, может быть, поднимется. В любом случае литература — это ремесло. И понятие «качественный текст» я нахожу абсолютно адекватным. Какой смысл измерять нашу работу Евангелием, когда иные из нас так и не научились правильно складывать слова… — В любом случае идеология — не какое-нибудь чуждое всему наилучшему в человечестве огородное пугало, а часть сложной мировоззренческой системы, оптики восприятия, результирующая многих взглядов. Почему же идеологию которая, конечно, может быть плохо осознаваемой нужно выносить за скобки, когда читаешь книгу? Тем более что это и практически едва ли вообще возможно. Вся литература, вся философия, вся политика насквозь идеологичны. Критерии оценки литературного текста никогда не бывают сугубо эстетическими, что бы ни утверждали приверженцы эстетической критики.
Нам часто говорят: возьмите текст как текст и пользуйтесь тем инструментарием для его оценки, который вам предоставляет сам автор. Но с какой стати? Ведь текст не существует вне контекста. По-видимому, в разговоре с Валерией вы имели в виду идеологическое разделение на пресловутых «либералов» и «патриотов». Возможно, теперь оно уже не столь актуально. Сегодня, знаете ли, стыдно называться либералом точно так же, как стыдно было называться коммунистом десять лет назад. Эти понятия себя скомпрометировали, и неизвестно, какое из них — в большей мере. Я ни в коем случае не хочу сказать, что быть коммунистом или либералом по сути этих понятий — постыдно. И коммунизм, и либерализм — результаты развития социальной и политической мысли, и нельзя утверждать, что самая суть их червива. Но вы попробуйте быть по-настоящему либералом, по-настоящему коммунистом, а не сатирическим воплощением.
Сплошь да рядом либерал утверждает: «Нам нужны все точки зрения, и двух мнений тут быть не может». Но он не готов умереть за вашу возможность говорить, как Вольтер, если вы не готовы прежде умереть за его право высказываться — скорее он вас удавит, выбрав меньшее из двух зол. Да и само разделение на «тех» и «этих» посредством старинной демаркации уже, наверное, не соответствует изменившейся реальности. Как вы тогда относитесь к расхожему мнению людей, работающих в так называемыз «патриотических журналах», что вот они готовы напечатать кого угодно из либерального лагеря милое словечко , зато, скажем «Октябрь» или «Знамя», вряд ли пойдут на то, чтобы принять в распростертые объятия людей из «Нашего современника» или «Москвы»? Исключения есть, конечно, — скажем, Сергей Есин, или Михаил Тарковский, или, наконец, Васили-на Орлова, — но вы все равно именно исключения. И, к слову, не боитесь ли вы, Василина, что пред вами закроются какие-то двери после недавней публикации вашего очерка в «Нашем современнике»? Когда они напечатали мои записки «Русский остров», о посещении Дальнего Востока, они фактически напечатали постороннего для себя автора. Я знаю, они и ваши стихи печатали. Смею думать, что печатали, исходя из соображений достоинства текста, хотя в устном разговоре они могут не соглашаться с вами или со мной совершенно точно так же, как и вы или я — с ними. Я, конечно, не боюсь, что после публикации там другие двери для меня закроются.
Зачем входить в двери, которые могут закрыться по таким причинам. И вообще: в главную дверь мы входим только однажды, и я все двери мира готова была бы, если бы могла, отдать за один этот вход. Давайте я буду все время вас спускать на землю.
Антон Ботев в фантастической склейке реальности сопрягает героев телепередачи для детей Хрюшу и Степашку и будни пограничников повесть «Т-390, или Сентиментальное путешествие по Монголии». Жанр потаённого путешествия можно усмотреть и в повести Александра Грищенко «Вспять», в которой чуть ли не в пределах квартиры разворачивается история семьи и страны. И в серии рассказов Станислава Иванова «Экзистенциальные странствия» внутреннее путешествие важно тоже. Кто они, практикующие перемещение во времени и пространстве внутренних пустынь?
Пограничники, базирующиеся на межах между мирами… Пока не очень ясные люди, те, кому только предстоит заявить о себе в полный голос. И всё-таки — да, поколение. Но важно помнить, нам самим прежде всего, что мы сложимся как отряд, как когорта, ощутим общность в разрозненности, единство в разобщённости, только если будем созидать сами себя. И не как самозамкнутые персонажи — посмотрите, как много вокруг тотально одиноких людей, кому не под силу что-нибудь сделать просто потому, что кроме их самих им никто не интересен. Мы должны будем попробовать породить поколенческую парадигму, ощутить небанальную, непошлую солидарность, сложить систему понятий, смыслов, выработать особый тип психологии, пропагандировать образ мысли и действия. Разобраться с реальностью. Прежде всего поэтому мы должны быть интересны сами себе — друг другу.
Только в этом случае у нас есть шанс выступить всерьёз. Утлые лодчонки самости — не те плавсредства, на которых можно выбраться из этого водосборника.
Орлова Василина
За книгу «Босиком», изданную во Владивостоке, получила премию Антона Дельвига «Литературной газеты» 2008. Печаталась в журналах «Дружба народов», «Новый мир», «Октябрь» и других. С 2012 года пишет на двух языках — русском и английском.
Кому это нужно? Новый мастер-класс, с интересной темой Ушаков А.
С ID: 98438 28 апреля 2024, 04:47 Такой уже был в прошлом году! Ухов Егор Константинович ID: 98294 27 апреля 2024, 21:19 спасибо! Никитин Сергей Владимирович ID: 80680 27 апреля 2024, 21:19. Даже если все знаем, не лишним будет повторить.
Стать женщиной не позднее понедельника. Несентиментальный любовный роман. В оправдание воды. Повесть, рассказы, серия миниатюр.
Корнилева, С. Климента Охридского, 2006. Contemporary Bestiary. Мифическая география.
Holy Robots.
В 2013 году защитила кандидатскую диссертацию «Метафизика свободы в немецкой классической философии». Работала в молодёжном отделе газеты «Российский избиратель», корреспондентом на телевидении РТР , пресс-секретарём в международной общественной организации, в отделе информации и пропаганды жилищно-строительного кооператива, редактором сайта «Православие. Публикации автора на Мегалите.
Сбербанк подарил Орлу умный светомузыкальный фонтан
Редактор одного из двух самых маститых толстых журналов сказал мне как-то, что через несколько лет Василина Орлова станет писателем номер один в России. Из числа молодых — потому что мы говорили о нашем поколении. Я задумался тогда над этим, и думаю до сих пор. Именно — думаю, а не сомневаюсь. Чего тут сомневаться, сами не слепые.
Девушки и женщины, пишущие книги, зачастую крайне резко реагируют на попытку делить прозу по половому признаку. Ну, это обычный подход: что не бывает ни молодой прозы, ни зрелой, ни мужской, ни женской — есть просто проза или её просто нет. Я так не думаю, но пока не настаиваю на том, чтобы вы, Василина, высказались по этому поводу. Я хочу всего лишь сказать, что из всех представительниц женской прозы, известных мне, вы — самый любимый мой сочинитель, самый интересный мне, самый страстный, самый удивительный.
Мы можем немного рассказать о вас? Где родились, где учились, кто ваши родители, чем сегодня занята Василина Орлова? Я вас знаю, вы его все время используете в разговоре с писателями, а те, растяпы, и верят вам. А комплиментец-то с двойным дном!
Но я, пожалуй, тут не составлю никакого исключения, я тоже такая доверчивая растяпа, пусть представительница женской прозы, пусть сочинитель — главное, Прилепину удивительно. Проза, конечно, несет в себе образ автора, и его пола, и образования, и характера, и всего того, помимо общепонятного, что может влиять на прозу в момент письма, правки, чтения. Ну, там, зачесалась нога, или айсберги в Северном Ледовитом океане сдвинулись на пятьсот миллиметров. Одних этих данных мало, конечно, чтобы судить о том, является ли проза мужской, или женской, или девической, или юношеской, но и они не помешают.
Родилась я в 1979 году, в поселке Дунай Приморского края, в семье старшего лейтенанта, подводника. Мама родилась в селе Дударков, которое я потом полюбила всем сердцем. Школу мама окончила с золотой медалью, высшего образования не получила, потому что выбрала другую судьбу — вышла замуж в каштановом цветущем Киеве и уехала от родни на край мира, где родила меня и брата. Отец родился в деревне Янды Иркутской области, на берегу Ангары.
Сейчас этой деревни не существует, а есть Аносово, созданное из нескольких окрестных деревень, где дизельное электричество включают два раза в сутки: утром на несколько часов, и вечером. Прежние сёла затоплены в эпоху великих строек, поворотов рек вспять и тому подобных гигантских и жалких преобразований. Наша семья переехала в Москву, когда мне было лет пять — отец офицер, служил на Дальнем Востоке, печатался в известной газете тех времен, «Боевой вахте», он журналист, очеркист, и стал весьма заметен, почему и был переведен в московскую «Красную звезду». Это тоже была серьезная газета, окормляла весь краснознаменный флот от Москвы до самых до окраин.
Теперь гороскопы печатает. В 2006 году я побывала и в Аносово в Сибири, и на Дальнем Востоке, в том числе в редакции «Боевой вахты». Что и говорить, совсем другой мир, но останься мы там, я бы смотрела на всё приблизительно теми же глазами, что и сейчас. Так мне думается.
Выросла же я, собственно говоря, в Москве, училась в МГУ. Понравился философский факультет — поступила на отделение религиоведения, а закончила по кафедре истории зарубежной философии, так что по образованию преподаватель и философ, если только прилично в современном мире подшивать к своему имени этот сомнительный и громкий титул. Сегодня я журналист, хотя всерьез никогда себе этой дороги не прочила. Занимаюсь вопросами, связанными с религией — не только с православием, а вообще с традиционными и нетрадиционными религиями России и за ее пределами.
Когда будет новая книга, и о чем? Судьба книг вырисовывается десятилетиями, она складывается постепенно, и больше в читательском восприятии, чем в авторском. Новая книга, конечно, будет, и будет она, наверное, о проблеме безумия, об отличии русского безумия от абриса его европейского извода какой произвел Мишель Фуко. Возможно, это окажется текст скорее научного, философского плана, нежели художественного.
Хотя о психиатрической больнице, которая неминуема, если мы говорим о русском безумии, необходимы, конечно, зарисовки. Может быть, исполнятся и они. Набрасываю кое-что. Он местами очень любопытный, но вообще, особенно после «Пустыни», стало очевидно, что любовно-бульварно-гламурные сочинения, по большому счету, недостойны вас, вашего дара, вашего меткого глаза, вашего почти безупречного писательского слуха.
Тут волей-неволей опять приходится вернуться к разговору о «женской прозе» — или, даже шире, о женском подходе к литературе вообще. Я тут с Шаргуновым беседовал, и он сказал в сущности привычную для мужчин фразу, что полноценной женской прозы не бывает, женщина гламурна по определению. Еще сказал, что женщина лишена метафизического восприятия мира. Вы, Василина, раздражаетесь на такие речи?
Есть в них «момент истины»? Я никогда не отказывалась от этой вещи, поскольку в ней, несмотря ни на что, есть довольно серьезная тема, может быть, нерешенная и даже еле затронутая, но, тем не менее, присутствующая. Это проблема девственности: теряя девственность, девица не расстается с девичеством — это извращенная ситуация.
Украинский язык мой далек от совершенства.
Говорение на украинском не поощрялось, но я читала на украинском и, конечно, воспринимала его на слух. Чтение на украинском не было актом какой-то «гражданской сознательности» — я была компульсивным читателем и читала всё, что попадалось. В доме были газеты и журналы, а также прекрасная библиотека — собрание классиков русской и украинской литературы. Моя самая юная тетка, Людмила Кузьменко — филолог и многолетний преподаватель в школе.
Она закончила педагогический институт по русскому языку и литературе, а преподавала уже украинский. Украинский язык и литература преподавались в школе и ранее, но в Киевской области, по-видимому, им уделялось не столь большое внимание, как русскому языку и литературе. Я говорю на украинском с сильным русским акцентом и большой примесью руссифицированных форм. На этом же украинском я и пишу — очень редко и немного.
Я написала всего несколько стихотворений на украинском, но считаю этот опыт важным для себя и считаю опыт своего взросления билингвальным. С большим опозданием я осознала, что являюсь «наследственным» носителем украинского языка. Украинский язык всегда будет мне дорог, и я всегда буду лелеять мечту о том, чтобы заговорить и записать на нём в полную силу, но увы, многие возможности упущены навсегда. Что до английского, я учила его в школе и искренне не любила уроки языка, которые по сути были уроками грамматики и скучных школьных заданий.
Я с ужасом осознала лет в четырнадцать, что если я собираюсь поступать в МГУ, мне придется сдавать экзамен по английскому. Я уговорила родителей купить мне курс Илоны Давыдовой — был тогда такой широко рекламируемый шулерский курс. Помню, Сергей Есин его рекламировал по телевизору, и говорил что-то о том, что самостоятельно он учит язык уже более двадцати лет, и курс Илоны Давыдовой ему удивительно помог. Создатели курса утверждали, что, помимо звука, записывают на магнитные кассеты какой-то сверхъестественный гипнотический сигнал, который помогает запоминанию.
Это, конечно, была чушь. Тем не менее, я сделала неплохой выбор, как выяснилось, поскольку английские фразы были записаны носителями языка. Десяток кассет или около того я заслушала до дыр. Я учила английский в том же Дударкове, целое лето я слушала кассеты, как зомби, и долбила грамматику.
Второй курс той же Илоны Давыдовой включал отрывки из классических произведений, прочитанные на русском трата времени и на английском. Я прокрутила и эти кассеты миллион раз. Там были отрывки из «Лолиты» и, кажется, «Войны и мира». Это было долгожданным вступлением в мир английского языка.
До письма на английском оставалось семнадцать лет. Когда и при каких обстоятельствах вы начали писать на каждом из них? Я начала писать на русском в раннем детстве. С детства я знала, что буду писателем.
Я знаю дату, когда начала писать на английском языке. Это случилось 11 ноября 2012 года. Хоть и до этого я писала сочинения для разных случаев, я считаю день, когда я написала первое стихотворение на английском языке, днем начала своего письма на английском. К тому времени, я уже около двух лет жила в англоязычной среде и много читала на английском.
Писать на русском вне языковой среды мне было чрезвычайно трудно. Ничто не дрожало, не вибрировало во мне. Когда это нечто задрожало и завибрировало на английском, стихотворения полились потоком — таков был мой способ освоить язык.
Ломоносова специализация — немецкая классическая философия. Работала в молодёжном отделе газеты «Российский избиратель», корреспондентом на телевидении РТР , пресс-секретарём в международной общественной организации, в отделе информации и пропаганды жилищно-строительного кооператива, редактором сайта «Православие. Мать сына Всеволода родился в 2009 году, отец — экономист Глеб Домненко.
Первая книга стихов «Однова живем» вышла в 1997 г. Книга прозы «Вчера» 2003 удостоена диплома премии «Хрустальная роза» Виктора Розова 2004.
Я думала так писать не модно или, может быть, не красиво... А оторваться от книги не смогла. С первого дня и до последней страницы. Нет, автора мне не жалко, вряд ли написав книгу, автор мечтала о жалости.
Ждем вас на мастер-классе «Личная и коллективная безопасность в онлайн-среде»
Авторы / Василина Орлова. Василина Орлова. Статьи 1. 1 июня 2013. 793. Киевское лето. Василина Орлова. Василина Орлова реальные отзывы о курсах: положительные и отрицательные, развод или нет? Писатель и антрополог Василина Орлова рассказывает о том, каково быть “пишущей иностранкой”. Кадр 1 из видео «Запуск Новых Партнёров В Бизнес».Спикер: Василина Орлова, Зл 2*, Консультант Международного Уровня. На сайте размещены материалы телепередачи “Православная энциклопедия”, которая транслируется по каналу ТВЦ; научные исследования, лекции, новости, документы, библиотека.
Василина Орлова. Русский писатель должен читать Библию, иначе он несостоятелен
Девичество и материнство воплотилось в Марии, и это, может быть, не менее поразительное воплощение, чем божественное вочеловечение. Есть совершенно другие смыслы, помимо всего этого птичьего «феминизма», есть другая высота и другая глубина. Парадокс, но мы предстоим перед Богом как перед Богом, даже если думаем, что предстоим перед мужчиной. Это вообще отдельное явление, заслуживающее самого пристального внимания. Ирина Мамаева написала небольшую повесть «С дебильным лицом». В критике большого открытия мне не встретилось, во всяком случае, не могу припомнить. Благодарна всем, кто ругал меня, кто анализировал тексты, — это в любом случае невредно. Кажется, Валерия Пустовая из тех, чью критику можно не только читать, но и перечитывать, а это редчайшее явление в критике. Вообще, критика вовсе не в «загоне» — чуть не все авторы так или иначе обращаются к критическим жанрам.
В поэзии Андрей Нитченко — удивительно привлекательный образ интеллигентного человека в стихах, вообще весь он какой-то интересный. Как вам картина мира, предложенная Алексеем? Вряд ли я бы стала по доброй воле читать книгу с таким названием. Оно какое-то уж чересчур кассовое. А ведь одна из книг Иванова называется «Географ глобус пропил». Тут есть поэзия, любопытная инверсия. Есть столпы? Вообще жива ли классическая литература?
Кто, на ваш вкус, останется, прошу прощения, «в веках»? Или хотя бы — надолго? В веках там или не в веках — это, конечно, человеку видеть невозможно, однако они уже есть, и это уже выгодно отличает их от тех, кого нет, не правда ли? Они производят свою работу, кто-то, конечно, большую часть уже произвел, а кто-то, возможно, еще и нет. Есть ли у нас столпы, я не знаю, вы как будто извлекли это прекрасное выражение из старинных запасников и слегка оббили пыль своим предусмотрительным «прошу прощения». Литература классическая, конечно, жива — она стоит на книжных полках, в неброских переплетах, изданная, как правило, в советские времена, но уже и не только тогда, а и позже. Читаем ли мы ее сегодня? Читаем, конечно, и с не меньшим удовольствием, чем современную.
Могли бы, наверное, читать еще внимательнее. Русскому писателю, по моему убеждению, совершенно необходимо читать Библию, желательно каждый день. Без этого он просто несостоятелен, он не сможет понимать истоков классической литературы и основ всей нашей культуры. Прервана ли традиция? Ну, наверное, не так чтобы и до конца прервана — русский язык все-таки пока еще, кажется, существует. Толстые журналы? Задача ее, конечно, не в том, чтобы отображать некий «объективный процесс», а чтобы творить его. И на свой лад все они, по-моему, довольно эффективно с этим справляются.
Дискурс «Литературки» не спутаешь ведь с «Экслибрисом». Другой вопрос, что многое невлиятельно. Толстые журналы — отдельная институция, весьма почтенная, на самом деле довольно гибкая, когда дело касается текущего литературного процесса. Так или иначе, это последние экспертные институты, которые пока еще существуют в литературе. Можно говорить об эффективности их работы, но выплескивать с водой ребенка не стоит. Валерия ответила, что идеологическое разделение — вчерашний день. Мне кажется, она немного лукавила, причем вполне сознательно. Знаете ли вы, Василина, примеры неприятия качественных текстов именно в силу идеологических причин?
Что вообще за термин — «качественный текст»? У вас повернется язык назвать книгу Достоевского «качественным текстом»? Того же Довлатова? У меня только на последнего рука, может быть, поднимется. В любом случае литература — это ремесло. И понятие «качественный текст» я нахожу абсолютно адекватным. Какой смысл измерять нашу работу Евангелием, когда иные из нас так и не научились правильно складывать слова… — В любом случае идеология — не какое-нибудь чуждое всему наилучшему в человечестве огородное пугало, а часть сложной мировоззренческой системы, оптики восприятия, результирующая многих взглядов. Почему же идеологию которая, конечно, может быть плохо осознаваемой нужно выносить за скобки, когда читаешь книгу?
Работала в молодёжном отделе газеты «Российский избиратель», корреспондентом на телевидении РТР , пресс-секретарём в международной общественной организации, в отделе информации и пропаганды жилищно-строительного кооператива, редактором сайта «Православие. Мать сына Всеволода родился в 2009 году, отец — экономист Глеб Домненко. Первая книга стихов «Однова живем» вышла в 1997 г.
Книга прозы «Вчера» 2003 удостоена диплома премии «Хрустальная роза» Виктора Розова 2004. За ней последовали сентиментальный роман «Стать женщиной не позднее понедельника» 2005 , сборник прозы «В оправдание воды» 2005 , роман «Пустыня» 2006.
Нет такой глупости, которую они не могли бы выдать за трехмерные шахматы. Всё гораздо проще: объявление сделано из реальности событий, просто реакция на него была столь негативной, что пришлось пойти на попятную. Но ничего, реакция скоро пройдет, а реальность останется. РФ будет хоронить все свои перспективы, на поколения вперед. Другого модуса существования режима, как бесконечная война, уже нет, сил в обществе остановить безумие нет, желания остановить войну тоже нет.
По поводу претензий, я смотрю на США как аутсайдер. Я — иностранка!
И хочу ею остаться. Мне нравится там пишущая, интеллектуальная среда. Она чрезвычайно насыщенная. Претензии можно выдвигать как квартирант, я же — все-таки исследователь. Есть огромное количество проблем, которые буквально раздирают эту страну. Расовое, гендерно-половое неравенство. С приходом Трампа эти проблемы обострились. У вас лично нет разногласий с американскими студентами? Я легко нашла язык со студентами.
Американские студенты, видимо, отчасти постольку, поскольку колледж в США очень дорог, я бы сказала, неоправданно дорог, поражают меня своим трудолюбием, они готовы учиться круглые сутки. В то же время, круг того, что определяет образованного человека в Америке и в России, видимо, очень разнится. Как-то меня поразили и я, кажется, до сих пор не оправилась, тем, что в группе на тридцать человек ни один из студентов не знал Сартра. Я не хочу выступить здесь как какая-то брюзга, но трудно удержаться. Наверное, я так удивилась потому, что для меня, как и для многих моих друзей в Московском Государственном Университете Сартр был чем-то из джентельменского набора. Ну, можно было его и не читать, но уж фамилию-то все слышали. На мой взгляд, без всяких на то оснований. Мне же, напротив, передовая линия американской философии — аналитическая философия — кажется скучноватой, предсказуемой и где-то даже наивной. Но я знаю, у нас на кафедре ее тоже очень любят, по ней защищают диссертации — и это хорошо.
Какие предметы ведете в Техасском университете? Наверное, часто проводите параллель между американскими университетами и российским МГУ? До сих пор считаю, что в Московском Государственном Университете самые лучшие в мире преподаватели. Также у меня были прекрасные сокурсники. Вы издали книги на английском языке, в связи с чем получили отзывы от читателей, которые ознакомились с вашими произведениями. Какие остались впечатления от американского читателя? Не знаю, в правильной ли я позиции, чтобы рассуждать о современном американском читателе.
Погибшая Атлантида
Василина Орлова родилась в поселке Дунай Приморского края в 1979 году. Василина Орлова / Vasilina Orlova. Темы: война России против Украины (2014–?), деколонизация, антиимпериализм, независимость субъектов РФ. Василина Орлова / Vasilina Orlova. Темы: война России против Украины (2014–?), деколонизация, антиимпериализм, независимость субъектов РФ. Писатель и критик Василина Орлова учится на антропологическом факультете Техасского университета. Новости Минпросвещения России.
В гостях Василина Орлова
И на свой лад все они, по-моему, довольно эффективно с этим справляются. Дискурс «Литературки» не спутаешь ведь с «Экслибрисом». Другой вопрос, что многое невлиятельно. Толстые журналы — отдельная институция, весьма почтенная, на самом деле довольно гибкая, когда дело касается текущего литературного процесса.
Так или иначе, это последние экспертные институты, которые пока еще существуют в литературе. Можно говорить об эффективности их работы, но выплескивать с водой ребенка не стоит. Валерия ответила, что идеологическое разделение — вчерашний день.
Мне кажется, она немного лукавила, при чем вполне сознательно. Знаете ли вы, Василина, примеры неприятия качественных текстов именно в силу идеологических причин? Что вообще за термин — «качественный текст»?
У вас повернется язык назвать книгу Достоевского «качественным текстом»? Того же Довлатова? У меня только на последнего рука, может быть, поднимется.
В любом случае, литература — это ремесло. И понятие «качественный текст» я нахожу абсолютно адекватным. Какой смысл измерять нашу работу Евангелием, когда иные из нас так и не научились правильно складывать слова… — В любом случае идеология — не какое-нибудь чуждое всему наилучшему в человечестве огородное пугало, а часть сложной мировоззренческой системы, оптики восприятия, результирующая многих взглядов.
Почему же идеологию которая, конечно, может быть плохо осознаваемой нужно выносить за скобки, когда читаешь книгу? Тем более что это и практически едва ли вообще возможно. Вся литература, вся философия, вся политика насквозь идеологичны.
Критерии оценки литературного текста никогда не бывают сугубо эстетическими, что бы ни утверждали приверженцы эстетической критики. Нам часто говорят — возьмите текст как текст и пользуйтесь тем инструментарием для его оценки, который вам предоставляет сам автор. Но с какой стати?
Ведь текст не существует вне контекста. Другой вопрос, о чем вы говорили с Валерией — вы, вероятно, подразумевали идеологическое разделение на пресловутых «либералов» и «патриотов». Возможно, теперь оно уже не столь актуально, как раньше.
Сегодня, знаете ли, стыдно называться либералом точно так же, как стыдно было называться коммунистом десять лет назад. Эти понятия себя скомпрометировали, и неизвестно, какое из них — в большей мере. Я ни в коем случае не хочу сказать, что быть коммунистом или либералом по сути этих понятий — постыдно.
И коммунизм, и либерализм — результаты развития социальной и политической мысли, и нельзя утверждать, что самая суть их червива. Но вы попробуйте быть по-настоящему либералом, по-настоящему коммунистом, а не сатирическим воплощением. Сплошь да рядом либерал утверждает: «Нам нужны все точки зрения, и двух мнений тут быть не может».
Но он не готов умереть за вашу возможность говорить, как Вольтер, если вы не готовы прежде умереть за его право высказываться — скорее он вас удавит, выбрав меньшее из двух зол. Да и сама разметка, разделение на «тех» и «этих» посредством старинной демаркации уже, наверное, не соответствует изменившейся реальности. Как вы тогда относитесь к расхожему мнению людей, работающих в т.
Исключения есть, конечно, — скажем, Сергей Есин, или Михаил Тарковский, или, наконец, Василина Орлова — но вы всё равно именно исключения. И, к слову, не боитесь ли вы, Василина, что пред вами закроются какие-то двери после недавней публикации вашего очерка в «Нашем современнике»? Когда они напечатали мои записки «Русский остров», о посещении Дальнего Востока, они фактически напечатали автора, который был для них посторонним.
Я знаю, они и ваши стихи печатали. Смею думать, что печатали, исходя из соображений о каких-то достоинствах текста, хотя в устном разговоре они могут не соглашаться с вами или со мной совершенно точно так же, как и вы или я — с ними. Того, что после публикации там другие двери для меня закроются, я, конечно, не боюсь.
Мне не очень нужно входить в двери, которые способны закрыться по таким причинам. В общем-то, в главную дверь мы входим только однажды, и я все двери мира готова была бы, если бы могла, отдать за один этот вход. Но экранизировать, конечно, не свой текст.
Я еще не написала ничего, что было бы достойно экранизации, никакого «экшна». Всяческая атмосферная проза в экранизации не нуждается, как не нуждается перевод, скажем, живописи в графику. Это просто совершенно различные виды искусств, развивающиеся по разным законам.
Я бы хотела экранизировать «Сто лет одиночества» Габриэля Маркеса. Хотела бы экранизировать «Дневники» Достоевского, это был бы фильм на грани между художественным и документальным.
О чём ты пишешь сейчас? И именно к ней я и вернулась. Только тут уже перепутался вымысел и невымысел. Бабушка родилась в Сибири. Но у меня есть героиня, которая приезжает туда учительницей. Моя мечта написать эту книгу.
Когда ещё только забрезжила мысль, я сразу почувствовала, что это надолго. Может быть, на всю жизнь. Может быть, я никогда не смогу её завершить. Я всё время чувствовала, что мне не хватает очень многого, прежде чем я смогу написать то, что будет историей моей семьи и, вместе с тем, историей страны. Моя бабушка, Валентина Васильевна, перед смертью написала большой рассказ: о своей жизни и о своих корнях, о своих неудачных замужествах, мытарствах, переездах, работах. Она начала его ещё в Ангарске и назвала «Линия жизни». Взяла общую тетрадь, с фотографией Иркутска на обложке, и большими буквами записала очень простые вещи. Это один из моих источников.
Но вообще в этой книге должно быть всё. Но в отличие от многих, она находит время осмысливать происходящее и ставить неудобные вопросы. На мой взгляд, грань между автором и лирической героиней весьма тонкая. Почему нашему поколению сложно писать не о себе? Любой писатель использует материал собственной жизни в своих произведениях. Все произведения более или менее автобиографичны. Читая их через годы, мы часто не отдаём себе в этом отчёта. Хотя в целом да, во многом русская литература последних лет превратила это в какую-то карикатуру.
Утром в газете, вечером в куплете. Надо признать, многие мои вещи были такого же характера. Но если я недовольна ими, то не по этой причине. Кстати, традиционно «лирическая героиня» — лицо, существующее в поэзии, в прозе действует повествователь. Есть смысл в том, что лирические герои переместились из лирических произведений в прозаические произведения, делая их, таким образом, тоже лирическими. Что до субъекта, то он вообще размыт. Автор тоже целостность весьма условная. Да и человек не равен самому себе.
А вместо этого получает от мэтра совет «родить уже и успокоиться».
Активиста признали «иностранным агентом» в январе 2023 года, а позже завели на него дело о нарушении порядка деятельности «иностранного агента». Сегодня же Минюст потребовал признать несуществующее «Антироссийское сепаратистское движение» «экстремистской организацией» — «Активатика» узнала, что думаю сами «сепаратисты» по этому поводу.
За ней последовали сентиментальный роман «Стать женщиной не позднее понедельника» 2005 , сборник прозы «В оправдание воды» 2005 , роман «Пустыня» 2006. Избранная проза повесть «Бульдозер» и рассказы переводилась на болгарский язык. Василина Орлова.