Николай Цискаридзе — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости.
"Интервью": Николай Цискаридзе – о балете и русской культуре
Но мы тогда должны были что-то писать, и мама должна была заполнять эти бумаги. Познер: Вы уже рассказали о том, что ваша мама совершенно не желала, чтобы вы пошли в балет, и что вы грозно ей сказали «так-то и так-то», и вы до чего-то договорились. Где-то я читал, что она сыграла очень важную роль в том, что вы потом переехали в Москву. И даже сказано, что она сделала все для этого. Это что значит, что она сделала все? Цискаридзе: Я вам сейчас объясню, Владимир Владимирович. Вы как человек, живший в Советском Союзе, знаете, что было такое положение о национальных кадрах. Вот, я был не национальный кадр.
И почему мама еще была против этой профессии? Мы были слишком далеки от элиты, театрально-балетной, где можно было это получить. На этих местах — там несколько мест было от Грузии — учились, естественно, блатные дети, как это всегда с Кавказа, вы знаете, зам товаровед позвонил этому, тому и так далее. Я шел в общем списке. Потому, когда встал вопрос о приеме… Несмотря на то, что я, действительно вот это я вам говорю уже как неплохой артист балета, проживший немаленькую жизнь в этом искусстве , я с точки зрения мальчика, который пришел в первый класс, был вундеркиндом. Потому что там не надо уметь танцевать — там надо было иметь какие-то способности, поднять ногу, вытянуть, строение ноги, пропорции, да? У меня был на тот момент полный пакет.
Но меня не брали в Москву. Все время что-то мешало. То то, что я из Грузии, то то, что я с грузинской фамилией и так далее. И был смешной момент, когда сказали, что надо фамилию поменять. Мамина родная сестра замужем за Романовым. Она — Зинаида Романова. И надо было, чтобы мама отказалась от меня, родная ее сестра меня усыновила и сделала меня… И я помню, мне было тогда 11 лет, и мы сидим на кухне все, обсуждаем.
Я маме говорю: «Николай Романов уже, по-моему, был в истории и, по-моему, это не очень хорошо закончилось». Все рассмеялись и на этом поставили крест. Познер: Но, все-таки, каким образом вы попали? Цискаридзе: Очень был интересный момент. Московским хореографическим училищем руководил, одним из замдиректоров Головкиной был такой дяденька по имени Дмитрий Яхнин. Он был, так скажем, человек с погонами. Замдиректора по воспитательной работе, что-то такое.
И нам очень повезло, потому что мама работала в школе очень много лет, у нее было много родителей, с кем она дружила после даже того, как дети выпустились. Он после войны очень долго работал в Тбилисском артиллерийском училище. И, вот, кто-то нашелся, кто с ним дружил много лет, и он просто позвонил. Он одну вещь сказал, что «если у него есть данные, я вам обещаю, что он попадет». И, действительно, он пришел на просмотр и меня взяли в московское училище. Но после этого начинался новый этап. Значит, теперь надо где-то жить, и мама была против интерната.
Надо было менять квартиру. Просто совпало: мне было 13 лет, маме исполнилось 55, она оформила пенсию и со мной сюда переехала. Но это было счастливое советское время: там она сдавала квартиру, здесь мы снимали комнату, у нее была пенсия достаточно большая… В. Познер: А в счастливое советское время можно было сдавать квартиру? Цискаридзе: Да, можно было, и нам хватало денег. Но в один прекрасный день, Владимир Владимирович, рухнул Советский Союз, рухнули все деньги, пенсии обесценились, и жить стало не на что. И вот это, конечно, маму привело совершенно в страшную вещь.
Я считаю, что я танцую на ее костях всю свою жизнь, потому что она делала все, чтобы нам было, на что жить, что есть. А еще что было смешно? Несмотря на то, что она была педагогом с 35-летним стажем, когда рухнул Советский Союз, очень много педагогов ушло из школ. Школа, находящаяся рядом с нашим домом, там не было физики в течение полугода. И директор мечтала ее взять на работу, потому что она была — очень крупный специалист. Но не имела права — у нее не было московской прописки. А это был бы хотя бы заработок хоть какой-то.
И так далее, и так далее. Тогда я ничего этого не понимал. Но когда я стал взрослым, когда я стал понимать, что сколько стоит, что такое прописка, что такое квартира… Я тут недавно документы какие-то оформлял и я увидел, в какой момент я прописан в Москву. В марте эта страна рухнула. В марте бы меня уже не прописали, понимаете? А она положила жизнь на то, чтобы меня прописать, потому что без прописки меня бы в Большой театр не взяли. Познер: Насчет того, как вас взяли в Большой театр.
Я не знаю, помните ли вы это или нет вы не могли этого видеть , но когда был первый конкурс имени Чайковского и победил Ван Клайберн, то Рихтер, который был среди членов жюри, поставил Ван Клайберну 20 баллов, а всем остальным поставил 0. И Клайберн победил. И я иногда думаю: «А если бы не было Рихтера, если бы Клайберн не победил? Все равно это был настолько яркий, талантливый человек, что он пробился бы». Теперь ваш случай. Вас в списках, чтобы попасть в Большой театр, нет. Смотрят списки, видит вас Григорович и говорит: «Грузину — пять и взять в театр».
Говорят: «Как это? Он пишет вас под первым номером, несмотря на алфавитный список, и таким образом, в какой-то степени решает вашу судьбу. Цискаридзе: Все, моя судьба решена Григоровичем. Познер: Если бы не было Григоровича я продолжаю параллель с Ван Клайберном , как вам кажется, вы бы выбились в первачи? Я маме сказал такую вещь: «Если меня не возьмут в Большой, я никуда не пойду». Вообще не пойду. Для меня балет был, с какого-то момента, когда я… Сначала я хотел попасть в сказку, потом понял, что моя сказка — это восемь колонн, квадрига и потому что самое лучшее в этой стране.
Просто мы тогда не знали, что есть что-то другое, немножко страна была закрытая. И моя мечта была только о Большом театре. Я много раз говорил… В. Познер: А что было бы? Вот, вы бы не пошли в Большой, и что? Цискаридзе: Наверное, пришлось бы идти учиться на кого-нибудь. Но я, наверное бы, пошел поступать в театральные вузы.
Потому что я очень… Я знаю одно, Владимир Владимирович. Не знаю как, но в театр бы я попал по любому поводу, не артистом, может быть, художником, может быть, оформителем, может быть, рабочим, со светом работал и так далее, и так далее, и так далее. Но театр был для меня… Мне понравилось это производство, мне нравилось там все. Да, я понимаю, что это сложная профессия, она имеет лимит, она имеет определенные условия — тут есть интриги, там есть клановость и так далее. Но это все прекрасно. Познер: Прекрасно-прекрасно. Вот вы говорите о Большом — я много читал и мало комплиментарного.
Вы говорите о невероятной зависти, о том, что… Н. Цискаридзе: Я говорю о людях, а не о Большом. Познер: А что такое здание без людей? Это же люди. Когда вы попали туда, вы постепенно должны, тем более с вашим талантом… Вы сразу стали выделяться. Вы говорили о том, что они думают, как друг друга сожрать вообще, что все время надо вертеть головой, да? Это как?
Как с этим жить? И вообще, что это? Характерно в особенности для балета? Цискаридзе: Для балета это очень сильно характерно по одной причине. Срок сжат. У вас очень мало времени. Если в драматическом театре это счастливое время… Правда, не сыграл ты Чацкого, не смог ты стать Молчалиным, но зато ты сыграешь Фамусова и ты прозвучишь.
Есть много артистов, вот, знаменитая актриса я не помню ее фамилию , которая мисс Марпл играет в английском сериале. Она во сколько лет стала суперзвездой? И так далее, и тому подобное. В балете — нет, только до 23 лет. Ты в 23 года уже должен быть мировой звездой, для большой карьеры. И все. Ничего у тебя не получится.
Потому здесь сконцентрировано. Что касательно всяких сложностей, понимаете, я знаю одно. Что любой театральный коллектив или, коллектив на заводе, или где угодно — это модель нашего мира. В принципе, это Дарвин, это естественный отбор. Не съешь ты — тебя съедят. Если ты не умеешь защищаться… Возвращаясь к первому вопросу, за что мне не стыдно… Я вел только оборонительные войны в своей жизни. Я не позволил себе вести наступательные.
Оборонялся я, действительно, очень жестко и очень серьезно. Познер: Как, например? Цискаридзе: По-всякому. Доказывал, ругался и так далее. Мне повезло. Первое время мне повезло — у меня был иммунитет фантастический: с одной стороны стояла Уланова, с другой — Семенова. Крепче брони не существовало.
Но они воспитали мой характер так… Пример вам приведу — будете очень смеяться. Тот же Нарцисс, Галина Сергеевна решила, что не надо танцевать под фонограмму, не надо танцевать под оркестр — под рояль, так, как это решил Голейзовский. Она заходит в кабинет со мной вместе к тогдашнему художественному руководителю и говорит: «Так-то, так-то и так-то, я решила, что на сцене должен стоять рояль, и Коля будет танцевать под рояль». Так как это Уланова, ей надо было подробно объяснить, почему рояль невозможно вынести на сцену. Она его выслушала, потом встала и сказала: «Я поняла: рояль будет стоять на сцене» и вышла. И такой жесткости они меня научили очень сильно. Есть вещи, которые я не позволю сделать.
Познер: Драться приходилось? Но, вы понимаете, это все такие мелочи по сравнению с той радостью, которая у тебя иногда бывает творческая. Я часто думал: «А стоила игра свеч? А стоило туда идти? И они вместе, когда встал вопрос, чтобы мне дать ставку солиста, они вместе — эти женщины очень мало в жизни общались, это было два противоположных лагеря — они вместе пошли к Васильеву, он тогда был худруком и гендиректором Большого театра, и мне выбили премьерскую ставку. И меня с самой низшей ступеньки перевели на самую высшую, где были народные артисты. Значит, за что-то я должен благодарить судьбу, что это произошло?
Я, к сожалению, не имею права… В. Познер: После этого вас, наверное, так полюбили. Это отдельно, ну что вы. Слушайте, вы по ходу пьесы вспомнили Молчалина и Чацкого, а я из-за этого вспомнил ваши слова. Вы как-то сказали, что «время у нас сейчас Молчалиных, а я — Чацкий. К сожалению». Во-первых, я хочу спросить вас, почему вы жалеете о том, что вы Чацкий?
Чацкий, все-таки, на мой взгляд, замечательный человек. А время Молчалиных было всегда. Когда-нибудь было время Чацких? Цискаридзе: Я не жалею. Я, к сожалению, говорю с грустью, что это сложное амплуа. Познер: Да, а время Чацких? Цискаридзе: Да, было.
Познер: Два годика — время Чацких. А потом — все, опять Молчалиных. Наверное, 1917 год, 1918 — тоже Чацкие. Когда нужны люди, которые, действительно, что-то хотят сделать. Я, знаете, я у Бисмарка прочитал гениальную фразу, что революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются плодами подлецы. Ведь, действительно, если задуматься, все революции, которые мы с вами видели, к сожалению, история свидетельствует только об этом. Познер: Вы помните, была песенка довольно ироничная «Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, и также в области балета мы впереди планеты всей».
Это правда? Во-первых, были ли впереди планеты всей? Цискаридзе: Мы должны делать всегда сноску, когда вспоминаем эти строки. Мы впереди планеты всей в классическом балете. Нам нет равных, и равных быть не может. Познер: По сей день? Цискаридзе: По сей день.
Познер: Даже французы, создавшие балет? Они это потеряли. Мы это им вернули, благодаря антрепризе Дягилева, благодаря революции, когда отсюда сбежало, действительно, огромное количество талантов не только в области балета, вообще. Мы вернули туда все.
RU Граждане России и Америки различаются способом мышления, причем последние проигрывают россиянам. Такое мнение высказал артист балета и телеведущий Николай Цискаридзе. Там по радио объявили, что летит бомба, они все уже легли на пол. А русские выйдут посмотреть», — отметил он в беседе с журналистами « Пятого канала ». Цискаридзе провел аналогию с критикой на любой российский спектакль.
Артист балета также прокомментировал свое новое назначение на отечественном телевидении.
Более 20 лет Цискаридзе исполнял главные партии в знаменитых постановках на лучших сценах мира. Сегодня Николай уже 10 лет возглавляет старейшую Академию русского балета имени Вагановой.
Ты во многих интервью говоришь о Большом. Говоришь разное, но остро и откровенно. Ты, пожалуй, единственный человек, который свою позицию о нутре Большого обозначил давно и четко. Это «закулисье» принципиально связано только с Большим или такая же история была и в Кировском Мариинском — Прим. И там тоже.
Когда я пришел в театр, не было видео, интернета, мы не могли никого прогуглить. Только через полтора года я начал осознавать, что 80 процентов людей, которых я видел в Большом театре, не выходят на сцену. Это чьи-то дети, любовники, жены. Они просто числились, получали зарплату поверь, больше, чем у меня , участвовали в поездках. Через 2,5 года случилась та знаменитая революция, когда ушел Григорович, Левенталь, Лазарев и Покровский. Пришел Васильев — и должны были сменить всех, а «вымел» он только тех, кто был танцующим, поющим, но в оппозиции к нему. Все прилипалы, так скажем, остались на месте. Будешь удивлен, многие из них по сей день на месте.
Это и есть одна из специфик Большого? Не только, это система. По моему договору и Трудовому кодексу РФ я был неувольняем. Есть пункт, по которому можно судиться: последняя инстанция заставила бы их меня восстановить, но мне не хотелось чувствовать себя ущемленным. Скандал с моим увольнением был создан руководством Большого театра так, чтобы я стал их умолять. Но они не ожидали, что я уже давно подготовил себе плацдарм, перехожу в Академию ректором, уйду на повышение. Когда об этом пошли слухи, они подняли гвалт: хотели меня остановить, им нужно было мое унижение. Я не позволил себя задеть.
С моей популярностью уже ничего не могли сделать. Смешной случай был: они наняли какую-то компанию, чтобы она раскручивала артистов театра. Среди прочего организовали поездку на шоу «Форт Боярд», меня включили в группу. От Большого. Театр, как оказалось, разрешил поездку с одним условием: Цискаридзе будет, но ему категорически нельзя давать на съемках ни одного задания. Начинаем снимать, ведущий говорит: «Так как у Николая недавно была серьезная травма, его заменит Сергей Филин». Подбегает продюсер: «У нас такой контракт с Большим театром, Коля, мне нужно, чтобы в каждом кадре стоял ты, но мне запретили тебе это говорить». В итоге стали все переигрывать, раздавать конкурсы по-другому.
Начался скандал. Я в полном недоумении. Сопровождающая от Большого театра кричит: «Цискаридзе не показывать». Продюсер: «Мне рейтинг нужен, другие мне не нужны». В общем, за годы работы в театре моим пиаром не занимался никто. Вообще эта структура существовала? Кто-то этим в Большом занимался? Они время от времени кого-то нанимали.
В моей же жизни все произошло естественным образом. Если бы в меня когда-нибудь вкладывали деньги, раскручивали, то на Луне было бы написано мое имя. Меня все время доили: они продавали спектакли со мной в Кремлевском дворце съездов дороже. Писали, что я участвую во всех спектаклях, а потом оправдывались перед купившими билеты, говорили, что Цискаридзе отказался выступать. А Цискаридзе и не подразумевался в этих спектаклях. У меня всегда был вопрос: «У вас есть золотая курица, которая несет золотые яйца, почему вы пытаетесь ее убить? На ней же можно зарабатывать». Как заявил этот, так скажем, бывший директор Большого театра: «В Большой театр ходят не на имена, а на спектакли».
Он даже не понимал, что балет как жанр не подразумевает, чтобы на спектакли ходили без имен. Тебе не кажется странной новая специфика назначений? Например, в Петербурге и Новосибирске два театра один человек возглавляет. Теперь в Петербурге и Москве другого человека назначают руководить двумя театрами. Такого нет нигде в мире. У нас так мало талантливых людей, которые могли бы взять на себя руководство столь большой творческой структурой? У меня нет объяснения. Мы живем в такой период и должны под него подстраиваться.
Есть вещи, которые я понимаю и могу представить, а есть вещи, которые не понимаю.
Николай Цискаридзе выступил с откровенным заявлением: как только сил хватило выдержать
Попробовать бесплатно сервис «Бизнес-Чат» от Tele2 и оптимизировать работу сотрудников — , ООО «Т2 Мобайл», erid: LdtCKCi. Николай Цискаридзе: «Цискаридзе в Большом театре не было. Николай Цискаридзе – последние новости.
Цискаридзе рассказал об «истериках» Филина
В России гигантское количество учебных заведений только в области культуры. Такого в мире нет нигде. Но ни одна балетная школа в мире не покажет полноценный спектакль, как это могут вагановцы. На следующий год балету в России исполняется 290 лет, а Академии им. Вагановой — 285 лет. Мы существуем дольше, чем университеты. В царское время на балет тратилось огромное количество денег. Балет, опера — это дворцовые виды искусства, они могли существовать только благодаря королевским домам и царским фамилиям. Но, например, в Англии, где до сих пор монархия, балету всего лишь 100 лет. Если бы не случилась русская революция 1917 г. Примут участие все или только лучшие ученики?
Действительно, будет исполнен третий акт «Раймонды» в редакции Юрия Григоровича 1984 г. Далеко не в каждом театре состав танцовщиков позволяет поставить данный спектакль, однако вагановцам это оказалось по силам. Зрители увидят новых артистов. Также в зале будут находиться представители российских театров, которые смогут сразу решить, хотят ли они пригласить наших выпускников к себе. Это выступление мы повезем и в Калининград в рамках гранта, который академия выиграла по программе «Приоритет-2030». На программу выделяется 100 млн руб. Цель этой поездки — не только показать таланты, но и провести смотр детей, которые могут поступить к нам. В Калининграде своих балетных училищ нет. Но сложилась очень неприятная ситуация: в каждом регионе есть свои школы, которые зарабатывают на этом. Им невыгодно, чтобы ребенок куда-то уехал, потому что они получают деньги за его обучение.
И очень часто такие школы прячут детей. Был момент, когда нам говорили: «А чего вы приехали? Вы нам здесь не нужны». И потом представьте себе размер нашей страны. Как ребенку добираться до Москвы? Может ли он сюда переехать? У меня была ситуация, когда я еще преподавал в московской школе. Я заметил, что один мальчик на репетиции еле стоит. И мне воспитательница сказала: «Николай Максимович, не ругайтесь на него. Он семь дней ехал в поезде, у него украли деньги, он голодный, всю дорогу ел одни яблоки».
Оказалось, он из Комсомольска-на-Амуре. В общем, я рассказал о нем одним моим небедным друзьям. И они на все каникулы покупали ему билеты на самолет, чтобы он мог прилетать с мамой или возвращаться домой на зимние каникулы, а не ехать неделю в поезде. У меня есть определенная надежда, что программа «Приоритет-2030» даст нам возможность развивать систему набора. Как оно должно выглядеть? Я давно предложил, чтобы учебным заведениям, которым более 250 лет, не нужно было доказывать свою эффективность. Это Российская академия художеств, консерватории — московская и петербургская, академии балета. Я про это говорил и писал письма в разные инстанции. Последний раз — 31 марта, когда в академии состоялось выездное заседание комитета Совета Федерации по науке, образованию и культуре. Сенаторы очень заинтересовались и сказали, что со мной абсолютно согласны и будут прорабатывать.
Я не интересуюсь, потому что те, кто мог рассказать правду, умерли. А слушать какую-то ересь я не хочу. Ходить по всяким архивам — тоже мне никогда не интересно было. Потому что мама всегда говорила, что бьют не по паспорту, а по морде. И она — человек, который перенес… Она очень хорошо помнила и 1937 год, и 1935, потому что мама родилась в 1932 году и много что в этой стране увидела. И я единственное что знаю, что она была замужем первым своим браком за мужчиной, который работал в Обнинске, и она работала в Обнинске.
Те документы, которые я получил после ее похорон, нигде не значится ничего — нет писем в течение 20 лет, нет фотографий никаких. В ее трудовой книжке, как бы, она жила-жила-жила, исчезла, а потом опять жила. Потому многие вещи для меня вообще под семью печатями, и я в какой-то момент для себя решил: она не хотела, чтобы я знал. Она даже на смертном одре не призналась. И не надо. Познер: Вы носите ее фамилию?
Цискаридзе: Да, я ношу мамину фамилию. Вернее, она жила под этой фамилией. С фамилией тоже куча «но». Много таинственного. Потому что она была из хорошей семьи, но под этой фамилией в Советском Союзе лучше было не жить. Потому что, судя по всему, ее папа тоже работал в таких структурах, где не надо было носить хорошую фамилию.
И так далее. Потому я всегда не говорю. Есть, конечно, то, что писали в анкетах в Советском Союзе, и это многих приводит в замешательство, потому что это не совпадает с реальной версией. Вот и все. Но мы тогда должны были что-то писать, и мама должна была заполнять эти бумаги. Познер: Вы уже рассказали о том, что ваша мама совершенно не желала, чтобы вы пошли в балет, и что вы грозно ей сказали «так-то и так-то», и вы до чего-то договорились.
Где-то я читал, что она сыграла очень важную роль в том, что вы потом переехали в Москву. И даже сказано, что она сделала все для этого. Это что значит, что она сделала все? Цискаридзе: Я вам сейчас объясню, Владимир Владимирович. Вы как человек, живший в Советском Союзе, знаете, что было такое положение о национальных кадрах. Вот, я был не национальный кадр.
И почему мама еще была против этой профессии? Мы были слишком далеки от элиты, театрально-балетной, где можно было это получить. На этих местах — там несколько мест было от Грузии — учились, естественно, блатные дети, как это всегда с Кавказа, вы знаете, зам товаровед позвонил этому, тому и так далее. Я шел в общем списке. Потому, когда встал вопрос о приеме… Несмотря на то, что я, действительно вот это я вам говорю уже как неплохой артист балета, проживший немаленькую жизнь в этом искусстве , я с точки зрения мальчика, который пришел в первый класс, был вундеркиндом. Потому что там не надо уметь танцевать — там надо было иметь какие-то способности, поднять ногу, вытянуть, строение ноги, пропорции, да?
У меня был на тот момент полный пакет. Но меня не брали в Москву. Все время что-то мешало. То то, что я из Грузии, то то, что я с грузинской фамилией и так далее. И был смешной момент, когда сказали, что надо фамилию поменять. Мамина родная сестра замужем за Романовым.
Она — Зинаида Романова. И надо было, чтобы мама отказалась от меня, родная ее сестра меня усыновила и сделала меня… И я помню, мне было тогда 11 лет, и мы сидим на кухне все, обсуждаем. Я маме говорю: «Николай Романов уже, по-моему, был в истории и, по-моему, это не очень хорошо закончилось». Все рассмеялись и на этом поставили крест. Познер: Но, все-таки, каким образом вы попали? Цискаридзе: Очень был интересный момент.
Московским хореографическим училищем руководил, одним из замдиректоров Головкиной был такой дяденька по имени Дмитрий Яхнин. Он был, так скажем, человек с погонами. Замдиректора по воспитательной работе, что-то такое. И нам очень повезло, потому что мама работала в школе очень много лет, у нее было много родителей, с кем она дружила после даже того, как дети выпустились. Он после войны очень долго работал в Тбилисском артиллерийском училище. И, вот, кто-то нашелся, кто с ним дружил много лет, и он просто позвонил.
Он одну вещь сказал, что «если у него есть данные, я вам обещаю, что он попадет». И, действительно, он пришел на просмотр и меня взяли в московское училище. Но после этого начинался новый этап. Значит, теперь надо где-то жить, и мама была против интерната. Надо было менять квартиру. Просто совпало: мне было 13 лет, маме исполнилось 55, она оформила пенсию и со мной сюда переехала.
Но это было счастливое советское время: там она сдавала квартиру, здесь мы снимали комнату, у нее была пенсия достаточно большая… В. Познер: А в счастливое советское время можно было сдавать квартиру? Цискаридзе: Да, можно было, и нам хватало денег. Но в один прекрасный день, Владимир Владимирович, рухнул Советский Союз, рухнули все деньги, пенсии обесценились, и жить стало не на что. И вот это, конечно, маму привело совершенно в страшную вещь. Я считаю, что я танцую на ее костях всю свою жизнь, потому что она делала все, чтобы нам было, на что жить, что есть.
А еще что было смешно? Несмотря на то, что она была педагогом с 35-летним стажем, когда рухнул Советский Союз, очень много педагогов ушло из школ. Школа, находящаяся рядом с нашим домом, там не было физики в течение полугода. И директор мечтала ее взять на работу, потому что она была — очень крупный специалист. Но не имела права — у нее не было московской прописки. А это был бы хотя бы заработок хоть какой-то.
И так далее, и так далее. Тогда я ничего этого не понимал. Но когда я стал взрослым, когда я стал понимать, что сколько стоит, что такое прописка, что такое квартира… Я тут недавно документы какие-то оформлял и я увидел, в какой момент я прописан в Москву. В марте эта страна рухнула. В марте бы меня уже не прописали, понимаете? А она положила жизнь на то, чтобы меня прописать, потому что без прописки меня бы в Большой театр не взяли.
Познер: Насчет того, как вас взяли в Большой театр. Я не знаю, помните ли вы это или нет вы не могли этого видеть , но когда был первый конкурс имени Чайковского и победил Ван Клайберн, то Рихтер, который был среди членов жюри, поставил Ван Клайберну 20 баллов, а всем остальным поставил 0. И Клайберн победил. И я иногда думаю: «А если бы не было Рихтера, если бы Клайберн не победил? Все равно это был настолько яркий, талантливый человек, что он пробился бы». Теперь ваш случай.
Вас в списках, чтобы попасть в Большой театр, нет. Смотрят списки, видит вас Григорович и говорит: «Грузину — пять и взять в театр». Говорят: «Как это? Он пишет вас под первым номером, несмотря на алфавитный список, и таким образом, в какой-то степени решает вашу судьбу. Цискаридзе: Все, моя судьба решена Григоровичем. Познер: Если бы не было Григоровича я продолжаю параллель с Ван Клайберном , как вам кажется, вы бы выбились в первачи?
Я маме сказал такую вещь: «Если меня не возьмут в Большой, я никуда не пойду». Вообще не пойду. Для меня балет был, с какого-то момента, когда я… Сначала я хотел попасть в сказку, потом понял, что моя сказка — это восемь колонн, квадрига и потому что самое лучшее в этой стране. Просто мы тогда не знали, что есть что-то другое, немножко страна была закрытая. И моя мечта была только о Большом театре. Я много раз говорил… В.
Познер: А что было бы? Вот, вы бы не пошли в Большой, и что? Цискаридзе: Наверное, пришлось бы идти учиться на кого-нибудь. Но я, наверное бы, пошел поступать в театральные вузы. Потому что я очень… Я знаю одно, Владимир Владимирович. Не знаю как, но в театр бы я попал по любому поводу, не артистом, может быть, художником, может быть, оформителем, может быть, рабочим, со светом работал и так далее, и так далее, и так далее.
Но театр был для меня… Мне понравилось это производство, мне нравилось там все. Да, я понимаю, что это сложная профессия, она имеет лимит, она имеет определенные условия — тут есть интриги, там есть клановость и так далее. Но это все прекрасно. Познер: Прекрасно-прекрасно. Вот вы говорите о Большом — я много читал и мало комплиментарного. Вы говорите о невероятной зависти, о том, что… Н.
Цискаридзе: Я говорю о людях, а не о Большом. Познер: А что такое здание без людей? Это же люди. Когда вы попали туда, вы постепенно должны, тем более с вашим талантом… Вы сразу стали выделяться. Вы говорили о том, что они думают, как друг друга сожрать вообще, что все время надо вертеть головой, да? Это как?
Как с этим жить? И вообще, что это? Характерно в особенности для балета? Цискаридзе: Для балета это очень сильно характерно по одной причине. Срок сжат. У вас очень мало времени.
Если в драматическом театре это счастливое время… Правда, не сыграл ты Чацкого, не смог ты стать Молчалиным, но зато ты сыграешь Фамусова и ты прозвучишь. Есть много артистов, вот, знаменитая актриса я не помню ее фамилию , которая мисс Марпл играет в английском сериале. Она во сколько лет стала суперзвездой? И так далее, и тому подобное. В балете — нет, только до 23 лет. Ты в 23 года уже должен быть мировой звездой, для большой карьеры.
И все. Ничего у тебя не получится. Потому здесь сконцентрировано. Что касательно всяких сложностей, понимаете, я знаю одно. Что любой театральный коллектив или, коллектив на заводе, или где угодно — это модель нашего мира. В принципе, это Дарвин, это естественный отбор.
Не съешь ты — тебя съедят. Если ты не умеешь защищаться… Возвращаясь к первому вопросу, за что мне не стыдно… Я вел только оборонительные войны в своей жизни. Я не позволил себе вести наступательные. Оборонялся я, действительно, очень жестко и очень серьезно. Познер: Как, например? Цискаридзе: По-всякому.
Доказывал, ругался и так далее. Мне повезло. Первое время мне повезло — у меня был иммунитет фантастический: с одной стороны стояла Уланова, с другой — Семенова. Крепче брони не существовало. Но они воспитали мой характер так… Пример вам приведу — будете очень смеяться. Тот же Нарцисс, Галина Сергеевна решила, что не надо танцевать под фонограмму, не надо танцевать под оркестр — под рояль, так, как это решил Голейзовский.
Она заходит в кабинет со мной вместе к тогдашнему художественному руководителю и говорит: «Так-то, так-то и так-то, я решила, что на сцене должен стоять рояль, и Коля будет танцевать под рояль». Так как это Уланова, ей надо было подробно объяснить, почему рояль невозможно вынести на сцену. Она его выслушала, потом встала и сказала: «Я поняла: рояль будет стоять на сцене» и вышла. И такой жесткости они меня научили очень сильно. Есть вещи, которые я не позволю сделать. Познер: Драться приходилось?
Но, вы понимаете, это все такие мелочи по сравнению с той радостью, которая у тебя иногда бывает творческая. Я часто думал: «А стоила игра свеч? А стоило туда идти? И они вместе, когда встал вопрос, чтобы мне дать ставку солиста, они вместе — эти женщины очень мало в жизни общались, это было два противоположных лагеря — они вместе пошли к Васильеву, он тогда был худруком и гендиректором Большого театра, и мне выбили премьерскую ставку. И меня с самой низшей ступеньки перевели на самую высшую, где были народные артисты. Значит, за что-то я должен благодарить судьбу, что это произошло?
Я, к сожалению, не имею права… В. Познер: После этого вас, наверное, так полюбили. Это отдельно, ну что вы. Слушайте, вы по ходу пьесы вспомнили Молчалина и Чацкого, а я из-за этого вспомнил ваши слова. Вы как-то сказали, что «время у нас сейчас Молчалиных, а я — Чацкий. К сожалению».
Во-первых, я хочу спросить вас, почему вы жалеете о том, что вы Чацкий? Чацкий, все-таки, на мой взгляд, замечательный человек. А время Молчалиных было всегда. Когда-нибудь было время Чацких?
Вагановой, а также о своем десятилетнем руководстве этим уникальным учебным заведением. Николай Максимович рассказал о роли педагогов в жизни будущих звезд балета, о своих принципах руководства. Удивительно, но Николай Максимович оказался очень принципиальным человеком со своими подопечными — если он видит, что у детей нет данных, таланта, то он говорит об этом родителям откровенно: «Моя мама всегда всех жалела. Особенно тех, кого исключали из балетной школы. Мама всем сочувствовала, успокаивала.
Я в этом вопросе строг — откровенно говорю, что ребенок не может заниматься серьезно балетом, возможно, данных не хватает. Лучше сразу сказать. Я говорю конкретно, да!
Говорю: посмотрите, эти уникальные девочки мало того, что делают такое количество вращений, кульбитов и умопомрачительных прыжков — они еще работают с предметом, всегда приземляются точно. Спорт очень многое взял из балета — и художественная гимнастика, и фигурное катание, но они давно нас опередили с точки зрения техники. Когда я вижу какие-то новые разработки, которые можно позаимствовать, я всегда это делаю. Как вы относитесь к тому, что сейчас в мире «отменяют» русскую культуру? Николай Цискаридзе: Мне кажется, что на самом деле это какая-то журналистская волна. Я реальных подтверждений этой истерии не видел. Я сейчас говорю о серьезных театрах и культурных институциях. Вообще любой запрет — это реклама. Я этого мнения придерживаюсь много лет и привожу в пример фразу Анны Ахматовой, которую она сказала, когда осуждали Бродского: «Какую биографию делают нашему рыжему! Николай Цискаридзе: На спектакли я хожу очень редко, потому что сейчас мало достойных артистов. Конечно, мне хочется видеть на сцене моего родного Большого театра качественное исполнение, но так как этого очень мало, то я каждый раз ухожу оттуда с грустью. Не только я, но и огромное количество других людей. Есть очень много высказываний известных личностей о нижайшем уровне того, что происходит. К сожалению, это так. Меньше балета стать в моей жизни не может, потому что я каждый день имею к нему отношение. Но как зритель — прийти и получить удовольствие — давно такого не было. Если встречаю — радуюсь, но в основном просто восхищаюсь чьим-то талантом, данным от природы. А чтобы от спектакля получить удовольствие — нет. Это постыдное зрелище в последнее время. Но надежда есть? Николай Цискаридзе: В зарубежных театрах появляются одаренные люди. Мне очень понравилось, как во время пандемии Парижская опера подтянула качество исполнения. Если Большой театр скатился ниже плинтуса, то они очень гармонично воспользовались карантином и подтянули состав труппы. Улучшились и с технической точки зрения, и с выразительной. Я был поражен. Это хороший опыт, который наши не смогли перенять. К сожалению, артист — самая зависимая профессия. Артист зависит и от руководителя, и от того репетитора, с кем работает и каждый день готовит роли. Нельзя сказать, что он может родиться сам по себе. К сожалению, когда руководство ниже среднего, то и исполнение такое же. Все взаимосвязано. Рыба всегда гниет с головы, и никак иначе. Фото: М.
Николай Цискаридзе готов вернуться в Большой, но на своих условиях
Это вторая большая работа Макмиллана для Королевского балета. Музыка, на которую он решил ставить спектакль, была написана, конечно, не для балета... Жорж Бизе, на чью музыку поставлен этот спектакль, в 1855 году, заканчивая Парижскую консерваторию, написал свою дипломную работу. За эту работу он получил золотую медаль и грант — дальнейшую стажировку в Италии. Но, к сожалению, эта партитура легла на полки и так пролежала до 1935 года, пока ее там случайно не обнаружили.
И вот в 1935 году она была впервые исполнена и, к сожалению, не произвела должного впечатления... Этот спектакль создавался к 20-летнему юбилею творчества Жана-Кристофа Майо в Монте-Карло, в труппе, которой он руководит. Сначала он ставил для этого театра, а уже потом, с 1992 года был назначен главным балетмейстером. Спектакль Жаном-Кристофом Майо задумывался как своеобразный панегирик собственному пребыванию в стенах этого коллектива.
Сюжет очень сложно пересказать, поэтому его гораздо интересней смотреть, там очень много аллюзий... Джон Ноймайер родился в Америке в городе Милуоки, штат Висконсин, где и начал обучаться хореографии. Затем он перебирается в Лондон, и там его заметила замечательная балерина Штутгартского балета Марсия Хайде. Она его порекомендовала Джону Кранко, и тот приглашает Ноймайера в свою труппу в Штутгарт.
Вообще считается, что есть несколько хореографов, которые вышли из-под крыла Джона Кранко, и одним из таких является Джон Ноймайер... Просто я прекрасно понимаю, что есть правила игры, есть «монастырь», в котором есть свой устав, и ты обязан приходить туда не со своими какими-то правилами.
Температура 39,5-40, золотистый стафилококк, плюс еще 9 операций и много всего. В итоге вместо трех дней в больнице я провел месяц», — рассказал артист. Он признался, что все это время Галина Казноб, с которой он познакомился благодаря Илзе Лиепа, находилась рядом с ним. И это несмотря на то, что у женщины к тому моменту была многодетная семья и другие дела. Когда мне стало получше, то ходить заново я учился с ней...
Сам же знаменитый танцовщик отметит 50-летие. Мы встретились с ректором Академии и поговорили о том, что пришлось менять в легендарном учебном заведении, почему стоило писать автобиографию. И о посаженном Цискаридзе дубе… Уже 19 и 20 декабря - "Щелкунчик" на сцене Кремлевского дворца. Вам хочется это сделать это традицией? Николай Цискаридзе: Мне хочется, чтобы московская публика имела возможность увидеть хороший спектакль. Вот и всё. Я же москвич. Я хочу показать красоту, и мы много работаем для того, чтобы нам было чем похвастаться. Фото: Андрей Лушпа Но так уж получилось, что, когда вы десять лет назад возглавили Академию, в ней не все было благополучно, с точки зрения хозяйства. Не было тогда сомнений: стоило ли брать все это на себя? Николай Цискаридзе: Не в порядке было всё, начиная с образования и заканчивая хозяйством. Я всю жизнь завидую музыкантам. Они едут в отпуск и могут петь, играть где угодно. Мы "где угодно" заниматься не можем. Мы зависим от пространства, от удобства, даже от угла падения света и от того, как он падает. Поэтому где-то предстояло менять все кардинально, где-то достаточно было обновить шторы, где-то лампы, потому что все это вместе влияет еще и на здоровье, и на формирование детского организма. Отмечу, что Академия - это еще и большой образовательный центр, где дети не только учатся, но и живут. Поэтому нужно было приводить в порядок общежитие. Короче, с точки зрения хозяйства, это был такой же ад, как и в образовательном процессе. При этом нужно было сделать так, чтобы детям было комфортно жить, чтобы они не простужались и не заболевали. Но вы сказали, что были проблемы и с образованием. В знаменитой Академии Вагановой?! Николай Цискаридзе: Все догмы Вагановой были попраны. Поэтому первым делом пришлось издать репринтное издание книги Агриппины Яковлевны, раздать всем и предложить: "Товарищи, почитайте и давайте, наконец, начнем делать то, что должны. Прежде всего, учить танцевать, а не делать упражнения. Во-вторых, растить артистов, поскольку в дипломе указана квалификация "Артист балета", а не "Дрыгающийся человек на пространстве"". Пришлось объяснять очень многое: правила выполнения движений в пальцевой обуви, потому что, вне зависимости от нашего желания, женщина в балете должна танцевать и прыгать на пальцах, - именно в этом содержится изюминка искусства балета. Многие вещи пришлось пересматривать, о многом спорить, доказывать необходимость соответствия методике и тем требованиям, которые диктует репертуар мировых театров. Фото: Михаил Логвинов Звучит сурово. Николай Цискаридзе: Потому что мне кажется, что в России балет - это больше, чем балет. Больше, чем искусство. Это достояние нашей культуры. И быть артистом балета в России - очень ответственно, потому что перед тобой стоит легион гениальных людей, которые внесли огромный вклад в мировую культуру. Многие ожидали, что Петербург не примет вас, что не пройдет трех часов, как возникнут жалобы.
Если у меня спрашивают мнение, то я всегда с большим удовольствием смотрю и даю комментарии. Ко мне часто прислушиваются, это правда. Моему вкусу доверяют. Не «ревнуете» ли вы детей, которых родители отдают в спорт? Ведь каждая гимнастка или фигуристка — это потенциальная балерина. Николай Цискаридзе: Я восхищаюсь ими и всегда привожу в пример. Говорю: посмотрите, эти уникальные девочки мало того, что делают такое количество вращений, кульбитов и умопомрачительных прыжков — они еще работают с предметом, всегда приземляются точно. Спорт очень многое взял из балета — и художественная гимнастика, и фигурное катание, но они давно нас опередили с точки зрения техники. Когда я вижу какие-то новые разработки, которые можно позаимствовать, я всегда это делаю. Как вы относитесь к тому, что сейчас в мире «отменяют» русскую культуру? Николай Цискаридзе: Мне кажется, что на самом деле это какая-то журналистская волна. Я реальных подтверждений этой истерии не видел. Я сейчас говорю о серьезных театрах и культурных институциях. Вообще любой запрет — это реклама. Я этого мнения придерживаюсь много лет и привожу в пример фразу Анны Ахматовой, которую она сказала, когда осуждали Бродского: «Какую биографию делают нашему рыжему! Николай Цискаридзе: На спектакли я хожу очень редко, потому что сейчас мало достойных артистов. Конечно, мне хочется видеть на сцене моего родного Большого театра качественное исполнение, но так как этого очень мало, то я каждый раз ухожу оттуда с грустью. Не только я, но и огромное количество других людей. Есть очень много высказываний известных личностей о нижайшем уровне того, что происходит. К сожалению, это так. Меньше балета стать в моей жизни не может, потому что я каждый день имею к нему отношение. Но как зритель — прийти и получить удовольствие — давно такого не было. Если встречаю — радуюсь, но в основном просто восхищаюсь чьим-то талантом, данным от природы. А чтобы от спектакля получить удовольствие — нет. Это постыдное зрелище в последнее время. Но надежда есть? Николай Цискаридзе: В зарубежных театрах появляются одаренные люди. Мне очень понравилось, как во время пандемии Парижская опера подтянула качество исполнения. Если Большой театр скатился ниже плинтуса, то они очень гармонично воспользовались карантином и подтянули состав труппы. Улучшились и с технической точки зрения, и с выразительной. Я был поражен. Это хороший опыт, который наши не смогли перенять. К сожалению, артист — самая зависимая профессия.
Николай Цискаридзе о Циничных Сволочах и Поколении «Спс»
| Интервью Николая Цискаридзе про "Щелкунчик" и Большой театр | Вечерняя Москва. |
| Цискаридзе Николай - NEW INTERVIEW | В издательстве АСТ вышел второй том воспоминаний народного артиста России, премьера Большого театра Николая Цискаридзе. |
Николай Цискаридзе: «Балет — это каторга в цветах»
Николай Цискаридзе – последние новости. Николай Цискаридзе про своё тщеславие и последний спектакль #апоговорить #иринашихман #шихман #интервью #николайцискаридзе #цискаридзе #тщеславие. Николай Цискаридзе сегодня — Цискаридзе прокомментировал награждение орденом «За заслуги перед Отечеством». Критический для деторождения возраст матери Николай Цискаридзе назвал главной причиной своего появления на свет вне брака[10]. Справиться с трудным жизненным моментом Николаю Цискаридзе помогли друзья. Последний месяц только и пишут, что «несмотря на занятость, Николай Цискаридзе согласился стать ведущим программы «Сегодня вечером» на Первом канале.
Николай Цискаридзе: «Я могу позволить себе меняться»
| Николай Цискаридзе: Балет в России - больше, чем балет, это достояние нашей культуры | Николай Цискаридзе прошел путь от артиста кордебалета до премьера Большого театра. |
| Николай Цискаридзе вспомнил, как оказался на грани жизни и смерти | Николай Цискаридзе: «Цискаридзе в Большом театре не было. |
Интервью артиста балета Николая Цискаридзе
Подборка статей по тематике николай цискаридзе, последние новости и комментарии по теме. Николай Цискаридзе — последние и свежие новости сегодня и за 2024 год на | Известия. Последние новости о персоне Николай Цискаридзе новости онлайн, личная жизнь, сплетни, биография, события, факты, карьера, слухи, информация, фото, видео. читайте последние и свежие новости на сайте РЕН ТВ: Цискаридзе прокомментировал награждение орденом "За заслуги перед Отечеством" Путин наградил Цискаридзе орденом "За заслуги перед Отечеством".
Цискаридзе: Мне никто и никогда не мог сказать дурного слова о русской культуре
| Код доступа. Николай Цискаридзе - о главных проблемах российского образования и культуры | Концертная сюита из балета «НАЯДА И РЫБАК» Музыка Ц. Пуни Хореография Жюля Перро Мариуса Петипа, Александра Ширяева Редакция Николая Цискаридзе. |
| Николай Цискаридзе | Дзен | В 2003 году Николай Цискаридзе готовился к премьере балета "Клавиго" в парижской "Гранд-опера". |
| Цискаридзе, Николай Максимович — Википедия | 46-летний Николай Цискаридзе долгое время отказывался появляться в соцсетях. |
| «Я был круглый отличник, и мне это очень помогло»: секреты успеха Николая Цискаридзе | Николай Цискаридзе выступил с откровенным заявлением: как только сил хватило выдержать. |