В документах описываются последние несколько лет жизни вождя революции.
Мы до сих пор не знаем, от чего умер Ленин. Почему?
В материале представлено четыреста десять листов, которые изучил специалист. Напомним, что Владимир Ленин умер в возрасте пятидесяти трех лет от кровоизлияния в мозг, которому поспособствовал аневризм, предположительно, вызванный нейроваскулярным сифилисом. Последние дни жизни революционера проходили в сорока километрах от Кремля, в Горках. У пациента специалисты наблюдали тревожность, посинение лица, припадок, вздутость живота, температура, учащённый пульс, неровное дыхание.
Владимир Ильич действительно был любимцем партии, народа. Это было новое восходящее божество, поэтому отдавали все что могли. Ленин критически относился к рекомендациям отечественных медиков и предпочитал именно немецких Я знаю его отношение не только к русским врачам, но и скептическое отношение к немецким. Ленин был живой человек и довольно критичный, он и к немцам относился с критикой, говорил "Гоните их от меня, гоните". А вся немецкая профессура это люди возрастные, и Ленин говорит "Гоните от меня этого шпринтеля отсюда". В своё время Ленин и в письме Горькому говорил, что ему не надо оставаться и лечиться в России и советовал уехать за границу, мол там в санатории его быстро подлечат.
Ленин долгое время жил за границей. Он был человеком, впитавшим западные взгляды, в том числе и на медицину. Сегодня мы находимся на другой ступени развития медицины. Раньше была медицина, которую можно было назвать даже не медициной, а "просто медициной". Даже в дипломах врачей, когда их выдавали писали - лекарь, то есть, человеку, который окончил Императорский московский университет, сегодня МГУ, писали слово лекарь. Личный семейный врач Ленина Фёдор Александрович Гетье, очень достойный врач, известный в Москве человек, который фактически построил больницу, которую мы сегодня знаем как больницу им. Боткина Сергея Петровича. Москва тогда была маленькая, она даже не доходила до сегодняшнего третьего транспортного кольца. Врачей в России тогда было мало.
Сегодня в России 730 тыс врачей, а население 146 млн, а тогда размер империи был гораздо больше и населения было 170 -175 млн, а врачей было всего 28 тыс.
Мы не могли закрывать глаза на то, какая опасность грозит революции, если мы дадим врагам перестрелять всю нашу верхушку. Наши гуманитарные друзья, из породы ни горячих ни холодных, не раз разъясняли нам, что они еще могут понять неизбежность репрессий вообще; но расстреливать пойманного врага — значит переступать границы необходимой самообороны. Они требовали от нас "великодушия". Клара Цеткин и другие европейские коммунисты, которые тогда еще отваживались — против Ленина и меня — говорить то, что думают, настаивали на том, чтоб мы пощадили жизнь обвиняемых. Нам предлагали ограничиться тюремным заключением. Это казалось самым простым. Но вопрос о личной репрессии в революционную эпоху принимает совсем особый характер, от которого бессильно отскакивают гуманитарные общие места. Борьба идет непосредственно за власть, борьба на жизнь и на смерть — в этом и состоит революция, — какое же значение может иметь в этих условиях тюремное заключение для людей, которые надеются в ближайшие недели овладеть властью и посадить в тюрьму или уничтожить тех, которые стоят у руля?
С точки зрения так называемой абсолютной ценности человеческой личности революция подлежит "осуждению", как и война, как, впрочем, и вся история человечества в целом. Однако же самое понятие личности выработалось лишь в результате революций, причем процесс этот еще очень далек от завершения. Чтоб понятие личности стало реальным и чтоб полупрезрительное понятие "массы" перестало быть антитезой философски привилегированного понятия "личности", нужно, чтоб сама масса краном революции, вернее сказать, ряда революций, подняла себя на новую историческую ступень. Хорош или плох этот путь с точки зрения нормативной философии, я не знаю и, признаться, не интересуюсь этим. Зато я твердо знаю, что это единственный путь, который знало до сих пор человечество. Эти соображения ни в каком случае не являются попыткой "оправдания" революционного террора. Пытаться оправдывать его — значило бы считаться с обвинителями. Но кто они? Организаторы и эксплуататоры великой мировой бойни?
Новые богачи, возносящие в честь "неизвестного солдата" благоухание своей послеобеденной сигары? Пацифисты, которые боролись против войны, пока ее не было, и готовы снова повторить свой отвратительный маскарад? Ллойд-Джордж, Вильсон и Пуанкаре, которые за преступления Гогенцоллерна и их собственные считали себя вправе морить голодом немецких детей? Английские консерваторы или французские республиканцы, разжигавшие гражданскую войну в России со стороны и в полной безопасности пытавшиеся из крови ее чеканить свои барыши? Эту перекличку можно продолжить без конца. Дело для меня идет не о философском оправдании, а о политическом объяснении. Революция потому и революция, что все противоречия развития она сводит к альтернативе: жизнь или смерть. Можно ли думать, что люди, которые вопрос о принадлежности Эльзаса и Лотарингии решают заново каждые полвека при помощи горных хребтов из человеческих трупов, способны перестроить свои общественные отношения при помощи одного лишь парламентского чревовещания? Во всяком случае, никто еще не показал нам, как это делается.
Мы ломали сопротивление старых горных пород при помощи стали и динамита. И когда враги стреляли в нас, чаще всего из винтовок самых цивилизованных и демократических наций, мы отвечали тем же. Бернард Шоу кивал при этом укоризненно бородой по адресу одних и других. Но никто не замечал этого сакраментального аргумента. Летом 1922 г. Перебежчики из лагеря самих эсеров раскрыли нам, что важнейшие террористические акты были организованы не одиночками, как мы склонны были думать сначала, а партией, хотя она и не решалась брать на себя официальную ответственность за совершавшиеся ею убийства. Смертный приговор со стороны трибунала был неизбежен. Но приведение его в исполнение означало бы неотвратимо ответную волну террора. Ограничиться тюрьмой, хотя бы и долголетней, значило просто поощрить террористов, ибо они меньше всего верили в долголетие Советской власти.
Не оставалось другого выхода, как поставить выполнение приговора в зависимость от того, будет или не будет партия продолжать террористическую борьбу. Другими словами: вождей партии превратить в заложников. Первое свидание мое с Лениным после его выздоровления произошло как раз в дни суда над социалистамиреволюционерами. Он сразу и с облегчением присоединился к решению, которое я предложил: "Правильно, другого выхода нет". Выздоровление явно окрыляло Ленина. Но в нем жила еще внутренняя тревога. В октябре Ленин вернулся уже официально к работе, председательствовал в Политбюро и в Совнаркоме, а в ноябре произносил программные речи, которые, по всей видимости, дорого обходились его кровеносной системе. Ленин чуял, что, в связи с его болезнью, за его и за моей спиною плетутся пока еще почти неуловимые нити заговора. Эпигоны еще не сжигали мостов и не взрывали их.
Но кое-где они уже подпиливали балки, кое-где подкладывали незаметно пироксилиновые шашки. При каждом подходящем случае они выступали против моих предложений, как бы упражняясь в самостоятельности и тщательно подготовляя такого рода демонстрации. Входя в работу и с возрастающим беспокойством отмечая происшедшие за десять месяцев перемены, Ленин до поры до времени не называл их вслух, чтоб тем самым не обострить отношений. Но он готовился дать "тройке" отпор и начал его давать на отдельных вопросах. В числе десятка других работ, которыми я руководил в партийном порядке, т. Он настойчиво и не раз просил меня не спускать с этой области глаз. В недели выздоровления он каким-то образом узнал, что Сталин и здесь маневрирует против меня, обновляя аппарат антирелигиозной пропаганды и отодвигая его от меня. Ленин прислал из деревни в Политбюро письмо, в котором, без особенной на первый взгляд надобности, цитировал мою книгу против Каутского, с большей похвалой по адресу автора, которого он при этом не называл, как не называл и книги. Я" признаться, не сразу догадался, что это был обходный способ сказать, что Ленин осуждает направленные против меня сталинские маневры.
На руководство антирелигиозной пропагандой был тем временем продвинут Ярославский, кажется, под видом моего заместителя. Вернувшись к работе и узнав об этом, Ленин на одном из заседаний Политбюро неистово накинулся на Молотова, т. Да разве вы не знаете Я-ро-слав-ского? Ведь это же курам на смех. Где же ему справиться с этой работой? Горячность Ленина непосвященным могла казаться чрезмерной. Но дело шло не о Ярославском, которого Ленин, правда, с трудом выносил, дело шло о руководстве партией. Таких эпизодов было немало. По существу дела, Сталин с тех пор, как ближе соприкоснулся с Лениным, т.
При огромной и завистливой амбициозности он не мог не чувствовать на каждом шагу своей интеллектуальной и моральной второсортности. Он пытался, видимо, сблизиться со мной. Только позже я отдал себе отчет в его попытках создать нечто вроде фамильярности отношений. Но он отталкивал меня теми чертами, которые составили впоследствии его силу на волне упадка: узостью интересов, эмпиризмом, психологической грубостью и особым цинизмом провинциала, которого марксизм освободил от многих предрассудков, не заменив их, однако, насквозь продуманным и перешедшим в психологию миросозерцанием. По некоторым разрозненным его замечаниям, которые мне в свое время казались случайными, но вряд ли были такими на деле, Сталин пытался найти во мне поддержку против невыносимого для него контроля со стороны Ленина. При каждой такой его попытке я делал инстинктивный шаг назад и — проходил мимо. Думаю, что в этом надо искать источник холодной, на первых порах трусливой и насквозь вероломной вражды ко мне Сталина. Он систематически подбирал вокруг себя либо людей, схожих с ним по типу, либо простаков, стремившихся жить не мудрствуя лукаво, либо, наконец, обиженных. И тех, и других, и третьих было немало.
Нет никакого сомнения в том, что для текущих дел Ленину было во многих случаях удобнее опираться на Сталина, Зиновьева или Каменева, чем на меня. Озабоченный неизменно сбережением своего и чужого времени, Ленин старался к минимуму сводить расход сил на преодоление внутренних трений. У меня были свои взгляды, свои методы работы, свои приемы для осуществления уже принятых решений. Ленин достаточно знал это и умел уважать. Именно поэтому он слишком хорошо понимал, что я не гожусь для поручений. Там, где ему нужны были повседневные исполнители его заданий, он обращался к другим. Это могло в некоторые периоды, особенно когда у меня с Лениным бывали расхождения, вызывать у его помощников представление об их особенной близости к Ленину. Так, своими заместителями по председательствованию в Совете народных комиссаров Ленин привлек сперва Рыкова и Цюрупу, а затем, в дополнение к ним, Каменева. Я считал этот выбор правильным.
Ленину нужны были послушные практические помощники. Для такой роли я не годился. Я мог быть только благодарен Ленину за то, что он не обратился ко мне с предложением заместительства. В этом я видел отнюдь не недоверие ко мне, а, наоборот, определенную и отнюдь не обидную для меня оценку моего характера и наших взаимных отношений. Я получил позже слишком яркую возможность убедиться в этом. В промежутке между первым и вторым ударом Ленин мог работать только в половину своей прежней силы. Мелкие, но грозные толчки со стороны кровеносной системы происходили все время. На одном из заседаний Политбюро, встав, чтобы передать кому-то записочку — Ленин всегда обменивался такими записочками для ускорения работы, — он чуть-чуть качнулся. Я заметил это только потому, что Ленин сейчас же изменился в лице.
Это было одно из многих предупреждений со стороны жизненных центров. Ленин не делал себе на этот счет иллюзий. Он со всех сторон обдумывал, как пойдет работа без него и после него. В это время у него складывался в голове тот документ, который получил впоследствии известность под именем "Завещания". В этот же период — последние недели перед вторым ударом — Ленин имел со мной большой разговор о моей дальнейшей работе. Разговор этот ввиду его политического значения я тогда же повторил ряду лиц Раковскому, И. Смирнову, Сосновскому, Преображенскому и др. Уже благодаря одному этому беседа отчетливо сохранилась в моей памяти. Дело было так.
Центральный комитет союза работников просвещения нарядил делегацию ко мне и к Ленину с ходатайством о том, чтоб я взял на себя дополнительно комиссариат народного просвещения, подобно тому, как я в течение года руководил комиссариатом путей сообщения. Ленин спросил моего мнения. Я ответил, что трудность в деле просвещения, как и во всяком другом деле, будет со стороны аппарата. Но именно поэтому вам не следует, по-моему, погружаться в отдельные ведомства сверх военного". Горячо, настойчиво, явно волнуясь, Ленин излагал свой план. Силы, которые он может отдавать руководящей работе, ограничены. У него три заместителя. Каменев, конечно, умный политик, но какой же он администратор? Цюрупа болен.
Рыков, пожалуй, администратор, но его придется вернуть на ВСНХ. Вам необходимо стать заместителем. Положение такое, что нам нужна радикальная личная перегруппировка". Я опять сослался на "аппарат", который все более затрудняет мне работу даже и по военному ведомству. Я ответил, что имею в виду не только государственный бюрократизм, но и партийный; что суть всех трудностей состоит в сочетании двух аппаратов и во взаимном укрывательстве влиятельных групп, собирающихся вокруг иерархии партийных секретарей. Ленин слушал напряженно и подтверждал мои мысли тем глубоким грудным тоном, который у него появлялся, когда он, уверившись в том, что собеседник понимает его до конца, и отбросив неизбежные условности беседы, открыто касался самого важного и тревожного. Чуть подумав, Ленин поставил вопрос ребром: "Вы, значит, предлагаете открыть борьбу нс только против государственного бюрократизма, но и против Оргбюро ЦК? Оргбюро ЦК означало самое средоточие сталинского аппарата. Мы условились встретиться снова через некоторое время.
Ленин предлагал обдумать организационную сторону дела. Он намечал создание при ЦК комиссии по борьбе с бюрократизмом. Мы оба должны были войти в нее. По существу эта комиссия должна была стать рычагом для разрушения сталинской фракции, как позвоночника бюрократии, и для создания таких условий в партии, которые дали бы мне возможность стать заместителем Ленина, по его мысли: преемником на посту председателя Совнаркома. Только в этой связи становится полностью ясен смысл так называемого завещания. Ленин называет в нем всего шесть лиц и дает их характеристики, взвешивая каждое слово. Бесспорная цель завещания: облегчить мне руководящую работу. Ленин хочет достигнуть этого, разумеется, с наименьшими личными трениями. Он говорит обо всех с величайшей осторожностью.
Он придает оттенок мягкости уничтожающим, по существу, суждениям. В то же время слишком решительное указание на первое место он смягчает ограничениями. Только в характеристике Сталина слышен другой тон, который в позднейшей приписке к завещанию становится прямо уничтожающим.
Вероятнее всего, термин «суицид» на латыни врач вписал своей рукой. Цитата из дневника: «30 мая 1922 года. Пациент не может сказать ни одной фразы целиком, не хватает слов, постоянно зевает. Хотел идти умыться в уборную, не знает, как пользоваться зубной щеткой — сначала взял щетку щетиной в руки и с недоумением смотрел и не знал, как быть.
Когда сестра взяла щетку, окунула в порошок и вложила ручкой в руку и поднесла руку ко рту, тогда начал чистить зубы, как следует. Приезжал Сталин, беседа о suicidium... При исследовании периметра не мог выполнить того, что от него требовали, не мог фиксировать взгляд в зеркале, давал сбивчивые показания». У каждого врача была своя манера ведения дневника. Кожевников, видимо, симпатизировал пациенту, потому включал много, на мой взгляд, ненужных бытовых подробностей. Василий Крамер, похоже, не по своей воле наблюдал пациента, так что излагал все кратко. Для сравнения: Кожевников порой писал диктовал три страницы в день, а Крамер — три строчки за три дня.
По материалу видно, что он понял: это не его случай, пациента очень маловероятно вылечить. Наблюдал он Ленина недолго — май, июнь и июль 1923 года. А потом написал: «Прошу меня освободить по состоянию здоровья». На его место пришел Виктор Осипов, который являлся в то время заместителем легендарного основоположника отечественной школы неврологии Владимира Бехтерева. К слову, приехали они в первый раз вместе — Осипов и Бехтерев. Записи Осипова короткие, это связано с тем, что он часто уезжал на разные конференции. Врачей к нему возили на машине.
С Лениным постоянно находился медперсонал, в доме и по периметру была серьезная охрана. Я с любопытством узнал из дневника, что меньше чем за неделю до смерти Ильич был в лесу. Об этом есть соответствующая запись от 16 января 1924 года: «Пациент провел день в лесу на охоте». За 17-19 января 1924-го всего несколько фраз, они содержат результаты анализов и информацию о том, что ночь провел тревожно. Запись за 20 января 1924 года гласит, что, цитирую: «Надежда Константиновна снова заявила, что Владимир Ильич, по ее мнению, плохо видит… Сидел на балконе до 12-00… Н. Попов доложил в 15-00, что пациент посинел лицом, был припадок». Николай Семенович Попов — молодой врач, ординатор, только что окончивший обучение в Первом медицинском и направленный выполнять при Ленине обязанности санитара.
Позднее он стал заместителем директора НИИ мозга. Был расстрелян 29 мая 1938 года. Я поддерживаю связь с его внуком и внимательно смотрю за успехами его правнучки, выдающейся оперной певицы нашего времени Юлией Лежневой. А Попов был реабилитирован в 1956 году. Мы можем привести ее почти без купюр: это важно для исследователей, в том числе медиков. В 10-30 утра заснул и спал до 14-00. Проснулся и снова заснул в 16-00.
Были вызваны врачи Ферстер и Осипов. У пациента пульс 86, он спокоен, живот вздут. В 17-15 доктор Ферстер отметил, что ничего нового. В 17-30 дыхание участилось, температура 37, пульс 90, дыхание прерывистое, неравномерное. В 18-00 была рвота, у пациента коматозное состояние с тоническим напряжением мускулатуры, особенно справа, затем появились клонические подергивания справа. У Владимира Ильича шумное дыхание, его частота 36 в минуту, началось скрипение зубами, было несколько приступов рвоты. В 18-30 появилась слюна, окрашенная кровью, обнаружен прикус языка.
Зрачки умеренно расширены, слабая реакция роговицы, явлений конте не наблюдалось.
«Бессонница и страшные головные боли…»: как и от чего умирал Владимир Ленин
Несколько лет назад вышла программа "Кремлевские похороны" по НТВ, которая утверждала настойчиво, что Ленин все таки сифилисом болел. Записи начинаются с конца мая 1922 года, когда считается, что Ленин заболел. Дневники врачей Ленина говорят о том, что основатель СССР умер от вызванного нейросифилисом кровоизлияния в мозг, рассказал исследователь Валерий Новоселов. Вид Владимира Ильича в последние годы был не лучшим.
Странная болезнь Ленина, поставившая в тупик нейрохирургов
- Ответы : от чего умер Ленин
- Ответы : от чего умер Ленин
- В мозге Ленина сифилис не нашли. Спор о причине его смерти разгорелся с новой силой
- Откуда взялись восемь разных заключений о странной смерти Ленина
- История болезни и смерти Ленина до сих пор вызывает много споров
Чем болел и от чего на самом деле умер Ленин.
Результаты исследования с научной достоверностью показали, что Ленин в молодости болел венерической болезнью. «Не было там никакого сифилиса»: чем болел и от чего на самом деле умер Ленин — рассказал эксперт Иллариошкин. В начале 1924 года Ленин более-менее выздоровел, пересказывает газета рассказ Лурье. Чем именно болел Ленин, доподлинно неизвестно до сих пор. О болезни Ленина с середины марта 1923 года регулярно писали в газетах, но при этом никогда не публиковались фотографии больного. ее причины в версиях современников и потомков.
Симптомы болезни Ленина
- Засекреченные факты
- Как наука поддерживает тело Ленина в сохранности - Телеканал "Наука"
- Одной из причин смерти Ленина назвали венерическое заболевание — 20.01.2022 — В России на РЕН ТВ
- В мозге Ленина сифилис не нашли. Спор о причине его смерти разгорелся с новой силой -
- Сифилис или «абнутцунгсклероз». Из-за чего умер Ленин?
- Шокирующий документ
Академик Ю.М. Лопухин подробно об истории болезни В.И. Ленина
Была налицо клиническая картина именно нейросифилиса, от которого обычно за два года умирало 90 процентов пациентов. В усадьбе ничего для вскрытия не приспособлено. Нет и прозекторов. Да и помещения нет соответствующего, поэтому вскрывали тело на столе в ванной комнате. В комиссию вошли 11 человек, в том числе два министра, анатом, антрополог их, кстати, надо было привезти в Горки, хотя логичнее было доставить тело сразу в Москву, там, где есть профессиональные патологоанатомы. Длительное по времени вскрытие можно объяснить только одним: не могли подобрать правильные формулировки, чтобы они устроили Политбюро. Созванивались с высшим партийным руководством, чтобы выйти на компромисс.
В итоге родилось заключение, где все на русском, кроме одного термина: «склероз от износа». Обратите внимание: он написан не на латыни, а на немецком. Но такого диагноза не существовало, не существует и не будет существовать. Врачи прекрасно это знали. И это не делает его ни хуже и ни лучше. Для меня это обычная инфекция.
Имейте в виду, что сифилис мог течь так, что люди и не знали о своей болезни. Ленин был в той стадии, когда он сам не был источником. Кроме того, в те годы презервативы использовались. Но Ленин был совершенно нормальным мужчиной. Некоторые говорили, что он имел наследственный сифилис. Заявлю со всей ответственностью: ничего подобного не было, иначе бы он отставал в развитии.
Как и его братья и сестры, которые родились в семье после него. В дневнике есть косвенный признак, указывающий, когда Ильич мог заболеть. Я нашел это в первичном анамнезе, который собрал Василий Крамер 28 мая. Это могло произойти в самарском периоде 1892—1893 годов, когда Ульянов был молод и хорош собой, вырвался от маменьки и папеньки. Вот и были половые связи. В то время он перенес малярию и брюшной тиф.
Указано, что больше он не болел, за исключением повторных приступов малярии. Крамер говорит, что его тяготили головные боли. Так вот, если человек уезжает из зараженного региона, то болезнь сходит на нет, и никаких повторных приступов не бывает но это стало известно врачам только в 40-х годах, из монографии Тареева. Скорее всего, именно болезнь объясняет появление таких качеств, как бескомпромиссность, жесткость, способность взять в руки палку с А. Богдановым он хотел даже на Капри драться на палках. У пациентов с нейросифилисом наблюдается озлокачествление поведения: совершенно нормальный отец семьи становится деспотом...
Профессор Минор писал в своем учебнике по неврологии: «Такие больные должны быть удалены от дела, служащий должен взять отпуск и уехать в деревню для полного умственного и физического покоя или должен быть помещен в санаторий там же». Великий невролог настаивал, что психика больного сифилисом должна быть тщательно оберегаема во всей его жизни. А у нас такой пациент руководил страной в острый период — гражданскую войну... Вообще, тогда на многие процессы влиял сифилис, как сегодня коронавирус. И болезни все равно, кто перед ней — революционер или законопослушный гражданин. Наш мир — это не только мир людей, но он же и мир вирусов, бактерий и грибов.
Они живут не только вокруг нас, но и внутри нас. Это очень сложный и постоянно меняющийся мир. Меняемся и мы, но очень медленно, именно поэтому нужно отложить все революции в сторону и заняться изучением себя, чтобы сделать человека более долгоживущим и здоровым.
Точка невозврата 18 декабря случилось самое сильное кровоизлияние в мозг. Это стало точкой невозврата, но Ленин не собирался сдаваться, относясь к болезни как к легкому недугу. Он хотел участвовать во всех мероприятиях, однако Иосиф Сталин всячески этому препятствовал, под предлогом создания условий для покоя.
Была даже выдвинута инициатива, по которой Ленину хотели печатать особенный номер газеты «Правда» без плохих новостей. В таком состоянии Ленин оставался до самой смерти, которая произошла 21 января 1924 года. Тело Ленина было сохранено по инициативе Иосифа Сталина. По одной из версий причиной этого поступка руководства большевиков стала боязнь появления двойников Владимира Ильича, которые могли бы забрать у них власть.
Уверенность ученого объясняется тем, что он лично изучал препараты головного мозга вождя Октябрьской революции. Академик уверен, что Ленина погубил стресс и «страшные перегрузки», а не яд: «Страна была на изломе, белые-красные, одно время войска подошли к Петрограду. Он очень много работал.
Кто-то заметил, что он умер от изнашивания в связи с тяжелейшими нагрузками в этот период». Источник: Ленин жив! История СССР Читайте также Обещал провести немцев в тыл советских войск, а завел — под огонь пулеметов: 83-летний охотник Матвей Кузьмин, самый пожилой Герой Советского Союза 18 января 2021 После долгих ночных скитаний по лесам Кузьмин вывел егерей прямо на засаду. Некоторые из них погибли тут же под кинжальным огнем пулеметов, не успев даже оказать сопротивления. Другие, поняв безнадежность борьбы, подняли руки. Командир батальона, разгадав замысел старика, тоже погиб, успев, однако, перед этим застрелить своего проводника «Если б мы дрались, как этот русский, мы бы завоевали мир»: в 1941 г. Немцы похоронили его с почестями 18 января 2021 Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб.
Все удивлялись его храбрости... Оберст полковник перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Молодые вооруженные хлопцы удрали из армии в лес к бандитам. Им сказали, какой мы дорогой поедем. Они сидели в засаде и нас поджидали. Мы устроили широкую облаву с собаками.
Последние дни жизни революционера проходили в сорока километрах от Кремля, в Горках. У пациента специалисты наблюдали тревожность, посинение лица, припадок, вздутость живота, температура, учащённый пульс, неровное дыхание. Лечение Владимира Ильича происходило лишь от четко поставленного диагноза — нейросифилис.
Откуда взялись восемь разных заключений о странной смерти Ленина
рассказал историк. последний активный месяц в политической жизни В. И. Ленина. Результаты исследования с научной достоверностью показали, что Ленин в молодости болел венерической болезнью. 30 августа 1918 года Фанни Каплан стреляла в лидера большевиков Ленина.